— Мамочка, — присев на кровати, я сжала сухую, горячую кисть. — Как ты?
— Я умираю, милая… — мама на мгновение прикрыла глаза. — Нет, не возражай, мне лучше знать. И не надо плакать…
— Не надо было тебе ездить на этот приём, — прошептала я, уже особо не заботясь, что она подумает о моей проницательности.
— Лори… — мама пристально посмотрела на меня, потом окинула внимательным взглядом мой наряд. — Я уже видела это платье…
Предательский румянец на щеках красноречиво свидетельствовал о правильности догадки.
— Значит, вот как… — она на мгновение прикрыла глаза. — Ну что ж, тогда мне следует рассказать тебе совсем немного… Я боялась, всю жизнь боялась, что и тебя не минует чаша сия, я не хотела тебе такой судьбы… Когда-то я отказалась брать на себя такую ответственность, и не взяла карты, но взамен пришлось пообещать, что если ЭТО придёт к тебе, не препятствовать и не запрещать. Кто привёл тебя на этот путь?..
— Учитель, — тихо ответила я, не глядя на маму. Почему-то в груди была пустота, ни удивления, ни злости или растерянности. Где-то внутри я знала, что когда-то мама тоже коснулась колоды Таро. Ещё в тот вечер, когда она села за мой стол и я увидела её судьбу.
— Да, сны… — она кивнула, и бледные губы снова тронула слабая улыбка. — Он говорил мне… предупреждал… Теперь я расплачиваюсь…
— Мама, нет, это я виновата! — непрошеная слезинка всё-таки скатилась по щеке. — Просто… просто всё так нелепо, запутанно… Я не знаю, что мне делать, чтобы спасти тебя!
— Следуй своим путём, дорогая, — тонкие пальцы легли на мою ладонь. — И не думай больше обо мне. Это жестокий урок, но нужный. Пришло время взрослеть, Лори. И справляться со всем самой.
— Я не должна думать о Деймоне! — не сдержавшись, выкрикнула я. — Поэтому ты заболела! И надо было отказать Блэкхоуку, несмотря ни на что! Может, ты бы выздоровела… — уже тише добавила я.
Мама покачала головой.
— Старшие Арканы никогда не врут, — её голос снова упал до шёпота. — Иди, милая… и не плачь по мне, я всегда буду с тобой рядом…
Это было выше моих сил. Задыхаясь от рыданий, я выбежала из комнаты, желая оказаться как можно дальше отсюда. Господи, по-моему, последний раз я так много плакала в глубоком детстве, когда впервые увидела мёртвую птичку. Ладно, слезами не поможешь, посему удалось кое-как успокоиться и позвонить горничной. Надо переодеться, да и есть хотелось. Вяло поковырявшись в том, что принесла Бетти из кухни, я вдруг замерла: на улице послышался стук колёс. Осторожно приблизившись к окну, я убедилась в правдивости догадки — из экипажа выходил Блэкхоук. От встречи не отвертеться, разве что вылезти из окна, рискуя свалиться со второго этажа и поломать ноги. Ну и ладно. Не накинется же он на меня прямо в гостиной, а ехать с ним я откажусь категорически. Хватит на сегодня приключений, да и вечер уже скоро.
Обед с женихом прошёл сносно, присутствие папы вынудило Блэкхоука вести себя безупречно, без всяких намёков и двусмысленных фраз. Но к сожалению смотреть ему никто не запрещал, и приходилось прикладывать усилия, чтобы не вздрагивать и не ёжиться — от его пронзительного, пристального взгляда хотелось спрятаться под стол. Конечно, прежде чем откланяться, лорд Блэкхоук изъявил желание завтра прогуляться со мной. Не пригласил, не спросил, хочу ли я, а просто уведомил, что в двенадцать он за мной заедет и будет счастлив отвезти на ланч в недавно открывшееся кафе на Оксфорд-стрит.
— Там подают восхитительный кофе и просто потрясающие сдобные булочки с джемом, — непринуждённо улыбнувшись, добавил он.
— Благодарю, — кратко ответила я, опустив взгляд.
Не хочу, чтобы он видел моё отношение к его предложению. Всё равно ведь это ничего не изменит. После ухода гостя я поднялась к себе и некоторое время честно пыталась посидеть за книгой, но время шло, за окном темнело, а строчки мешались перед глазами, и в голове бродили безрадостные мысли. В доме царила тягостная тишина, даже из маминой спальни не доносилось ни звука — наверное, она уже уснула. Часы пробили восемь, и я поймала себя на том, что вот уже четверть часа сижу, бездумно уставившись в камин, а забытая книга лежит на коленях. Спать ещё не хотелось, но и находиться дома тоже стало вдруг невмоготу. Поехать к Элис? Она начнёт расспрашивать, а я не настроена на разговор. Больше близких подруг у меня в Лондоне не было, а просто отправиться гулять по улицам — слишком рискованно. Мало ли что может случиться, даже в благополучном Мэйфейре. Разве что… от мелькнувшей мысли я замерла, потом чуть улыбнулась и пожала плечами. Собственно, почему бы и нет? Помнится, как-то граф Монтеррей приглашал к себе, посмотреть на библиотеку… Правда, уже девятый час, но он завтра утром уезжает, и когда ещё я наберусь смелости вот так заявиться в гости. Быстро накинув тёплый плащ, подбитый мехом — ночью уже случались первые заморозки, вот-вот пойдёт снег, — я выскользнула из комнаты, и тихо спустилась вниз. Камин в гостиной едва теплился, и в холле царил густой полумрак. Меня никто не заметил, я спокойно вышла на улицу, и минуту спустя уже поймала экипаж — хотя дом графа располагался недалеко, идти пешком не рискнула.
Только поднявшись по ступенькам на крыльцо и взявшись за звонок, я на мгновение замерла в растерянности. Что я делаю?.. Зачем явилась сюда практически ночью?.. Одна, без сопровождения, никому ничего не сказав… На лицо упало что-то мокрое и холодное, я подняла голову, ловя открытым ртом первые снежинки. Вот и зима наступила, совсем скоро рождество. Вдруг подумалось, что дата свадьбы ещё так и не обговаривалась. Хотя, может и обсуждалась, да только без меня. Впрочем, какая разница. Я решительно позвонила, поглубже натянув капюшон — снег падал крупными хлопьями. Дверь открылась, средних лет дворецкий вопросительно и с некоторым удивлением посмотрел на меня.
— Мисс? Чем могу быть полезен?
— Я… я к графу, — запнувшись, пробормотала я, чувствуя, как румянец заливает щёки. Что он обо мне подумает…
— Как вас представить? — он посторонился, пропуская в тёплый, полутёмный холл.
— Просто скажите, пришла молодая леди, — вот ещё, чтобы слуги потом перемывали мне косточки!
— Как вам будет угодно, мисс.
— Я подожду здесь, — поспешно добавила я, не желая, чтобы он предложил подождать в гостиной.
Вдруг ещё передумаю. Дворецкий коротко кивнул и направился к лестнице. Сняв капюшон, я огляделась: на стенах золотистый шёлк, почти никакой мебели, направо и налево ведут двери. На небольшом столике у стены — подсвечник с толстой свечой, вот и всё освещение. Прикусив губу, я обхватила себя руками и нервно прошлась по холлу. В доме царила тишина, но не гнетущая, а уютная, и какая-то… мягкая. Где-то рядом тикали часы, возможно, в соседней гостиной, раз донёсся взрыв смеха, приглушённый расстоянием — видно, на кухне слуги ужинали. Со стороны лестницы послышались быстрые шаги.
— Лори?! Что ты тут делаешь? — наверху стоял Монтеррей, в штанах, рубашке и накинутом домашнем халате, и с изумлением смотрел на меня.
Это его неподдельное удивление чуть не заставило рассмеяться, и неожиданно страх и нервозность ушли. Несмело улыбнувшись, я ответила:
— Помнится, вы как-то приглашали посмотреть на вашу библиотеку, милорд…
Некоторое время он молчал, пытаясь понять, не шучу ли я, а потом тихо рассмеялся, быстро спустившись.
— Ох, милая моя, ты просто сумасшедшая… — наши взгляды на мгновение встретились, Монтеррей коснулся ладонью моей щеки, и совершенно неожиданно для себя я прижалась к тёплым, сильным пальцам.
Он ничего не сказал. Взяв за руку, просто повёл за собой вглубь дома. Тёмный коридор привёл к красивой резной двери, за которой располагалась библиотека. Угольки еле тлели в камине, на столе стоял графин и бокал, а вдоль стен, до самого потолка, тянулись полки с огромным количеством книг. Я тихо вздохнула, совершенно очарованная, и медленно прошлась, легко касаясь ладонью корешков. История, философия, медицина, поэзия, и много-много ещё, на английском, французском, немецком, латыни… Монтеррей не врал, у него действительно очень хорошая библиотека. С каким бы удовольствием я проводила здесь время… Подойдя к большому креслу, обтянутому коричневым бархатом, я сбросила плащ на пол и устроилась поудобнее, наконец посмотрев на Монтеррея. Он тихо стоял у двери, прислонившись к косяку, и наблюдал за мной с задумчивым видом.
— Тебе здесь нравится, — граф не спрашивал, а подтверждал очевидное.
Склонив голову в знак согласия, я молча плеснула в бокал немного бренди, только сейчас почувствовав, что всё-таки замёрзла, пока ехала сюда. Монтеррей приблизился и сел на пол, положив голову мне на колени. Так мы сидели молча, я перебирала мягкие пряди волос графа и ни о чём не думала, пребывая в каком-то полусне.
— Я не хочу никуда уезжать отсюда… — прошептала я, прикрыв глаза. — Слышишь, просто не хочу…
Он поднял голову.
— Милая, я не смогу оставить тебя здесь, — тихо ответил он. — Ты понимаешь сама.
— Понимаю… — тоскливо вздохнув, я открыла глаза и посмотрела на Монтеррея.
Взяв мои ладошки в свои, он поочерёдно коснулся губами каждой, и встал.
— Я отвезу тебя домой, Лори.
Обратно мы ехали молча, разговаривать не хотелось. Тишина была умиротворённой, уютной такой, и в какой-то момент показалось, нет никакого Блэкхоука, умирающей мамы, нелепой помолвки, а есть только мы двое, и больше никого. К сожалению, вскоре экипаж остановился.
— Я знаю, что мы будем вместе, Зеленоглазая, — негромко сказал Монтеррей. — Что бы ни происходило.
Вместо ответа я приложила пальцы к своим губам, потом коснулась губ графа.
— До свидания, Конрад… надеюсь, — выйдя из экипажа, я поспешно направилась к дому, приложив усилия, чтобы не оглянуться.
В этот раз назвать его по имени было значительно легче.
На следующее утро погода не изменилась, снег продолжил падать, отчего на улице образовалась слякоть и грязь. Готовясь к встрече с Блэкхоуком, я оделась соответственно настроению: платье из коричневого вельвета, с вышивкой золотой нитью по манжетам и краю скромного выреза. К маме меня не пустили, а папа за завтраком был рассеян и молчалив. Круги под глазами ясно говорили о том, что спал он плохо. Мой так называемый жених приехал как обычно вовремя, как ни в чём не бывало поздоровался с папой, и мы отправились на ланч.
В карете меня всю дорогу не покидало желание поёжиться, Блэкхоук буквально раздевал взглядом, хотя я куталась в тёплый плащ. Тишина давила, но я совершенно не хотела разговаривать с ним, даже ради того, чтобы разбить тягостное молчание. Когда карета остановилась у кафе, я едва не вздохнула с облегчением, и поспешила выйти, не дожидаясь Блэкхоука. Он никак не прокомментировал мой поступок, только чуть улыбнулся, снисходительно так, будто я была капризным ребёнком. Волна глухого раздражения разогнала апатию, в которой пребывала последние сутки. Поджав губы, я села за столик, предоставив Блэкхоуку сделать заказ — мне было всё равно, что есть, а моё мнение его особо не волновало. В ожидании чая и булочек, я рассеянно окинула взглядом посетителей, и была неприятно удивлена, заметив, что нас с Блэкхоуком исподтишка изучает почти половина присутствующих. Ну конечно, такая скандальная помолвка…
— Вы хорошо себя чувствуете, мисс Карстон? — от его вопроса я вздрогнула. — Вы немного бледны.
— Моя мать тяжело больна, милорд, и я не вижу поводов чувствовать себя хорошо, — сухо ответила я.