– Чего ты хочешь от меня? – взорвалась Рэйса.
Кэролин крикнула, продолжая удаляться:
– Живи своей жизнью, эгоцентричная сука! И оставь меня в покое!
– Ты нужна мне!
Остановившись, Кэролин медленно обернулась. Рэйса быстро двинулась в её сторону, но, не дойдя пары шагов, резко остановилась.
– Что ты хочешь услышать, Кэролин? Что я хотела бы тебя, даже если бы ты не была красивой?
Кэролин опустила глаза, чувствуя неловкость ситуации, которую сама же создала.
– Нет… – сказала она, не поднимая глаз.
– Я хотела бы тебя, если бы была слепой и никогда тебя не видела, – мягко перебила её Рэйса. – Я не могу дышать, есть или спать, не думая о тебе.
Кэролин посмотрела в глаза, в которых гнев сменился нежностью и неуверенностью.
– Я просто не знаю, как это делать, – голос Рэйсы едва можно было расслышать.
Кэролин подняла руку и нежно провела по её лицу. Её губы были совсем рядом с губами Рэйсы, но не спешили соприкоснуться, чего-то ожидая. И их ожидание было вознаграждено внезапно раздавшимися словами.
– Я люблю тебя, Кэролин, – едва слышно прошептала Рэйса, и их губы, наконец, встретились.
Руки Рэйсы мягко обвились вокруг талии Кэролин и притянули её ближе. Когда их губы всё-таки оторвались друг от друга, Рэйса избегала её взгляда, но объятий не разжимала. Она походила на дикую лань, оказавшуюся в плену ярких фар и неспособную спастись бегством.
– Я тоже тебя люблю, – нежно сказала Кэролин.
Рэйса подняла голову, ища её глаза. Несколько мгновений она недоверчиво смотрела на Кэролин, а затем так сильно прижала её к себе, что женщина едва могла дышать.
– Te amo**.
И на этот их поцелуй был полон обещаний предстоящей страсти.
></emphasis>
** – Я люблю тебя (исп.)
Следующие два дня пролетели незаметно. По утрам они совершали совместные прогулки верхом. Потом Рэйса с Саймоном спускались к реке за сладкими фруктами, а днём Кэролин устраивала пикник где-нибудь поблизости.
Они обменивались взглядами, говорящими о любви. Их слова были чуткими и нежными. Они заботились друг о друге с нерешительностью только что открытой для себя любви.
Кэролин была тронута терпением, которое Рэйса проявляла по отношению к Саймону. Здесь она словно открылась с новой стороны. Нона была права. Рэйса была уникальна; каждый миг с ней приносил что-то новое и удивительное. В "Вираго" она была совсем другой женщиной. Возможно потому, что она казалась счастливой. Эта мысль пришла Кэролин в голову, пока она смотрела, как Рэйса и Саймона наперегонки бегут к ней. Рэйса казалась счастливой.
– Я выиграл! Я выиграл! – возбужденно вопил Саймон.
Подкравшись сзади, Рэйса начала его щекотать, и они оба покатились по траве с беззаботным смехом.
– Идите сюда, вы двое, пока наш обед не утащили муравьи.
– Хорошо, мама, – отозвался Саймон, возвращаясь к матери.
Рэйса лежала на земле, опираясь на локоть, и смотрела на реку. Кэролин встала и направилась к ней. Сев рядом, она протянула руку приласкать темные волосы женщины, которая нашла путь к её сердцу.
– Мы с Андреасом часто купались здесь, когда были детьми.
– Кто такой Андреас?
– Мой брат. Он уехал за покупками и вернётся через несколько дней. Он не похож на меня, не волнуйся, – сказала Рэйса со смехом.
– Тогда какой он?
– Он… он не такой, как я, – задумчиво произнесла Рэйса.
Кэролин почувствовала, что между ними снова выросла стена.
– Нона бы сказала, что тебя снова одолели тяжёлые мысли, – сказала Кэролин.
Рэйса посмотрела на неё с улыбкой, а затем снова отвернулась к реке.
– Андреас спокойный, мягкий. Нона говорит, он похож на мою мать. Но в отличие от неё, он любит эту землю.
Ненадолго замолчав, она посмотрела вокруг, затем продолжила печально:
– Моя мать очень любила пикники.
– И это заставляет тебя грустить? – спросила Кэролин осторожно.
Это был первый раз, когда они по-настоящему говорили о семье Рэйсы.
– На пикнике она объявила нам с Андреасом, что бросает папу и нас. Вскоре после этого она вернулась в Италию, – бросила Рэйса.
– Мне жаль, любимая, – сказала Кэролин, нежно перебирая её волосы.
Она чувствовала боль и страдание, которые её возлюбленная испытывала, делясь с ней воспоминаниями. Кэролин видела их отражение в её глазах. За эти дни она узнала, что Рэйса не была такой бесчувственной, как о ней думали. Столкнувшись с болью, кто на её месте не закрылся бы от любви и от людей? Из каждого слова Рэйсы явствовало, что для неё любовь связана с болью.
– Не нужно, это было давным-давно, – сказала Рэйса и внезапно встала.
Кэролин протянула руку и привлекла её назад. Они так и сидели, держась за руки.
Рэйса посмотрела ей в глаза, а затем снова устремила взгляд на реку, продолжив говорить:
– Она ненавидела Венесуэлу, и, в конце концов, возненавидела моего отца. Мы были его детьми. Поэтому, наверное, она ненавидела и нас.
После этого она замолчала, и Кэролин была потрясена болью и гневом, прозвучавшими в её словах.