Цвет
Он – в белом, она – в красном.
– Хорошо смотритесь вместе! – Подмигивает хозяйка дома, впуская их в квартиру.
Они стоят на пороге, мнутся. Два пятнадцатилетних подростка. Так получилось, что к двери они подошли одновременно и их воспринимают как парочку. Более старшие товарищи снисходительно улыбаются.
– Э-э… С днем рождения, – бурчит в сторону парень, протягивая какой-то сверток.
Хозяйка разворачивает пакет и радостно хлопает в ладоши:
– Ой, какая прелесть! Сам рисовал?
Юноша смущенно кивает в сторону, старательно отводя глаза и от хозяйки, и от своей невольной спутницы. Та с искрением восхищением смотрит на картину. Парень действительно талантлив, чувствуется, что дар художника у него, что называется, от Бога.
– Ну, я поскромнее, – она вручает хозяйке духи.
– Заходите, ребята!
Весь вечер они старательно изображают веселье. Он – племянник хозяйки. Она – младшая сестра ее мужа. Даже в какой-то степени родственники.
А еще более старательно они отводят глаза друг от друга. И это показное безразличие не остается незамеченным.
Когда они уходят – опять вместе! – кто-то спрашивает хозяйку:
– Как ты думаешь, у них все получится?
– Не знаю, – разводит та руками. – Они слишком разные. Слишком.
… А он провожает ее до дома и всю дорогу робеет, потому что безумно хочет коснуться губами ее губ, но ведь она явно ответит отказом…
И потом долго стоит под подъездом, глядя на ее окно.
… На белой рубашке отчетливо виден след красной помады. Она отвернулась, когда он попытался неуклюже ее обнять.
* * *
Запах
«Глупо-то как все вышло!» – Сидевший на земле мужчина поморщился от боли. Рана была серьезнее, чем ему показалось вначале. Нападавший на него мужик испугался и дал деру, даже ножик бросил. Сейчас, небось, отсиживается где-то в своем доме и сам трясется от страха. Ревнивец недоделанный!
Мужчина достал из кармана мобильник и набрал номер.
– Алло, милая? Ты не волнуйся, у меня все нормально… Но тут меня у выхода из дома твой благоверный поймал… Да знаю я, что ты не замужем. Я его просто так называю… Нет-нет, просто этот идиот решил поразмахивать ножиком, и слегка меня зацепил. Да я вызвал «скорую», что ты визжишь? Сейчас меня подлатают и все будет в порядке. Но к тебе завтра я, судя по всему, прийти не смогу. Да не буду я на него писать заяву! Скажу, что какие-то малолетки пристали. Не выдумывай! Зачем ты сейчас сюда придешь? И что ты сделаешь? Я тебя умоляю, сиди уже! Все! Кажется, едут.
Сирена «неотложки» разорвала утреннюю тишину.
Всю дорогу до больницы он улыбался, вспоминая сегодняшнюю встречу со старой подругой. И даже неприятный заключительный аккорд не мог испортить это торжество, которое испытывает каждый мужчина, услышав слова «Прости! Я была такой дурой!»
Пятнадцать лет он ждал эту фразу. С того момента, как гордая «Мисс Университет» насмешливо фыркнула на его попытку приударить за ней.
Пятнадцать лет он жил ради того, чтобы увидеть это разочарование и досаду в ее глазах.
Пятнадцать лет он взбирался по карьерной лестнице и дошел-таки до той вершины, с которой мог бросить насмешливый взгляд вниз.
Успешный, состоявшийся, импозантный… и безумно несчастный мужчина, как бы он ни пытался обмануть себя и убедить в обратном.
А сегодня… Сегодня одного взгляда на нее хватило, чтобы понять: вот она – победа…
Они даже не разговаривали. Электрический ток, пробежавший между ними, швырнул их на старый диван еще до того, как разум решил подать запоздалую команду инстинктам.
И потом, когда они утолили первый голод, она сказала те слова, которых он так ждал.
Уткнувшись ей в шею, он жадно вбирал ее запах. Даже сейчас, много лет спустя, она пахла так же, как и в первый день их знакомства. Тонкий, едва различимый аромат розы.
– А что будет дальше?
Он улыбнулся и нежно коснулся губами ее щеки.
– А дальше, милая, мы будем вместе. Обещаю тебе.
– Правда?
– Правда.
Он с наслаждением потянулся, а потом поморщился.
– Так, я в душ.
– Не поняла! – Она возмущенно вскинула брови. – Ты уже уходишь?
– Да ага! Щаззз! – Ладонь коротким скупым движением растрепала ее волосы. – Ты что, считаешь, мне одного раза достаточно? Просто… Ну, есть у меня такая привычка: после секса… Оуу… Прости! После занятий любовью – сразу в душ.
– Хорошая привычка, – кивнула она.
– Но это не значит, что продолжения не последует, – он резво вскочил с кровати и отправился в ванную.
– Кофе тебе сварить? – Крикнула она ему вслед.
– Да, если тебя не затруднит!
Он долго и придирчиво выбирал гель для душа. Мужчины, судя по набору парфюмерии, здесь долго не жили. В итоге он остановился на легком, едва различимом запахе ландыша.
«Нормально, – усмехнулся он. – Выветрится быстро, хотя некоторое время буду пахнуть женщиной».
Она стояла у плиты, обнаженная, и с легкой улыбкой помешивала кофе. Скинув с бедер полотенце, он прижался к ней.
– А еще говорят, что мужчины в возрасте медленно возбуждаются, – заметила она, отведя руку назад и гладя его ниже пояса.
– Это говорят те мужчины, у которых проблемы, – усмехнулся он, касаясь губами ее плеча. – Чтобы себя оправдать. А рядом с тобой я как-то о проблемах думать не собираюсь, заешь ли. Выключай горелку!
– Ну пусть хотя б закипит! Какой ты нетерпеливый… Ох…
Он резко развернул ее к себе и посадил на кухонный столик.
И потом они занимались любовью прямо там, на кухне…
«Скорая» затормозила у ворот больницы. Два дюжих санитара подхватили носилки и потащили его в операционную.
– Что там? – Коротко спросил врач.
– Ножевое ранение.
– Серьезное?
– Да мужик вроде крепкий, держится.
– Быстрее, быстрее, не копайтесь…
Наркоз отправил его в долгое забытье. Очнулся он уже в палате. Соседи смотрели на него с откровенным любопытством.
– С возвращением! – Бодро приветствовал его один из них, парень лет двадцати.
– Спасибо, – хрипло ответил он.
– Тут пока ты в отключке был, к тебе женщина приходила, – сказал пожилой мужчина с буйной копной волос. – Красивая! Жена?
– Нет, – улыбнулся он. – Подруга.
– Ну-ну, – понимающе хмыкнул его собеседник. – Конечно. Понимаю. Подруга, ага… И смотрела она на тебя так дружески-дружески…
– Вадим Петрович, что это на вас напало? – Поинтересовался парень.
– А ты, Олежка, не лезь в разговор старших, – беззлобно одернул его мужчина. – Зовут-то тебя как, сосед?
– Глеб.
– Ну, значит, будем знакомы. Лежать тебе тут еще недельку, не меньше.
Он коротко кивнул. Недельку – значит недельку. Все равно рано или поздно это пребывание на больничной койке закончится. И тогда… Тогда…
Он сладко зажмурился.
Он знал, кто точно будет ждать его выхода.
– Поплачь, поплачь… Легче будет…
– Не будет мне легче, мама! – Она снова зарыдала. Плакала она долго, поскуливая, как собака. Была б ее воля – завыла бы. Лишь бы заглушить эту боль – дикую, безумную, злую.
Судьба – такая жестокая и насмешливая стерва – решила отыграть сценарий по-своему. Мужчина, ставший ее любовником на несколько коротких часов, уже никогда не обнимает ее, не прижмется и не скажет «Милая».
У него неожиданно остановилось сердце. Он умер через два дня, во сне. Кто знает, что ему снилось в эту последнюю ночь? Но, даже прощаясь с жизнью, он улыбался.
Она зашла в ванную и с отвращением уставилась в зеркало. Отражение издевалось над ней, подсовывая вместо холеной женщины зареванную бабу.
Неосознанно она взяла с полки гель для душа. Тот гель, которым он мылся после безумной любви.
Аромат ландыша издевательски дразнил, подсовывая воспоминания…
Она тихо опустилась на пол, желая только одного: потерять сознание.
Говорят, у каких-то древних воинов был обряд прощания с противником. Побежденного полководца вызывали в дворец к победителю, и там они долго пировали. А слуги осыпали их лепестками роз.
Потом победитель уходил, а побежденный, весь в лепестках роз, засыпал, чтобы уже не проснуться. Концентрированный запах убивал его во сне, и он задыхался…
* * *
Звук
– Мама, папа, пока! – Юлька звучно расцеловала родителей и умчалась, цокая каблучками по лестнице.
– Все такая же вертихвостка, – ласково улыбнулся белобородый старик.
– Это для тебя вертихвостка, – хмыкнула его жена, а для подавляющего большинства – Юлия Валентиновна.
– Можем гордиться, мать! Такую дочь вырастили…
– Можем-можем, – она похлопал его по руке. – Но Юлька права. Через месяц у нас золотая свадьба, а мы как-то не шевелимся. Валя, ты бы не валялся, а подсуетился!
– Цветочек, – море нежности в его глазах, казалось, сейчас выплеснется наружу, – да что там суетиться! Ну мы ж договорились: узкий круг, только свои…
– Ох, какой ты иногда вредный дед, – хихикнула она. – Давай считать. Юлька с мужем и его мамой – уже трое. Потом твои корешки – Семен, Николай, Андрей… Кто там еще?
– Сережка, – откликнулся ее муж. – Если приехал уже.
– Я ему не приеду! Сам, барбос, женился позже всех, ему до нашего срока еще жить и жить!
– Ну, Цветочек, – он развел руками. – Не у всех хватает глупости… э-э.. ума, конечно же ума! Обзавестись семьей в двадцать!
– Ах ты, старый хрыч! Ты чем-то недоволен?!
Они оба весело рассмеялись. Когда-то их «показные» перепалки воспринимались окружающими всерьез. Но на десятом году совместной жизни они приучили своих друзей, а заодно и родителей, что милые действительно тешатся, бранясь.
Она положила ему голову на плечо.
– Ты мне сегодня споешь?
– А как же! Пятница! Традиция!
Сев за рояль, он нежно пробежался руками по клавишам.
– Давай нашу, любимую…
– «Ландыши»?
– Конечно же…
– Знаешь, я все хотел тебя спросить… – Он прервал песню на мажорном аккорде. – А ты не знаешь, случайно, когда отмечают розовую свадьбу?
Она неопределенно пожала плечами:
– Ты же знаешь, я в этом плохо разбираюсь. Десять лет, кажется. Что это ты вдруг решил вспомнить?
– Да так… Имя у тебя – Роза, свадьба – розовая. Как можно было покаламбурить, а?!
– Ну, дед, ты вспомнил! – Расхохоталась она. – Десятилетие свадьбы мы с тобой отмечали в общаге! Там не до каламбуров было…
– Это да, – покачал он головой. – Ну, я не знаю… Мысли дурацкие разные в голову лезут.
– Почему дурацкие? – Она коснулась губами его морщинистой щеки.
Он обнял ее и, прикрыв глаза, долго молчал.
– Роза Самуиловна! А ты помнишь, как ты меня называла вначале?
– Кактус! – Расхохоталась она.
– Ты смотри, какая память, – не преминул съехидничать старик.
– Да причем тут память? Ты же все время спрашивал: то как зовут, то как приехала, то как отнесешься, если ты за мной поухаживаешь. Кактус и есть! Это уже после женитьбы ты Ландышем стал…
– А помнишь, как мы ругались, что ты не хочешь мою фамилию брать?
– Спасибо, дорогой! Сколько раз тебе объясняла: не хочу быть посмешищем! Роза Ландышева… С ума сойти, как звучит!
– Ну и что? Был же князь Лев Мышкин.
– Так то герой Достоевского…
– А я знаю!
– Как?! Ты знаешь?
– Опять «как»? Так, ты чего остановился, тапер! А ну давай заново!
– Ландыши, ландыши, светлого мая привет…
– Что там старики празднуют? – Задрав голову, Ольга с удивлением смотрела в распахнутое окно на третьем этаже.
– Понятия не имею, – пожал плечами дворник. – Они ж постоянно поют. Парочка кобзонов, блин…
Ольга усмехнулась.
– Не завидуй им, папаша!
Тот лишь фыркнул.
В кармане у девушки заверещал мобильник.
– О! – Радостно улыбнулась она. – А вот и Ромка мой звонит. Привет, Ромашка!
Дворник отвернулся и принялся сосредоточенно возить метлой по земле.
«Шшшурх-шшухрх-шшухрх», – шелестела метла.
Невольно он начал подстраиваться под ритм песни.
«Шшшурх-шшухрх».
«Ландыши, ландыши».
«Шшшурх-шшухрх».
«Ландыши».
Он бы никогда себе в этом не признался, но сейчас он действительно завидовал двум старикам.
май 2008