Он развёл ладони в исходную позицию.
- Тьфу ты, - сплюнула Валя. - Душу с вас вон, конечно же при всех! Битый час вам тут долдоню: только не вы, не вы, а она.
И Валя повела глазами в сторону "Беккера".
- Пожалуйста, - тоже повела Ба, но плечами. - Я тоже готова.
- А я бы уволил, - сказал отец. - В конце концов, кто же тут хозяин, она?
- Успокойся, конечно же Ба, - ответил Ди. - О том и речь идёт.
- Не похоже, - с сомнением заявила мать. - Тогда и Ю хозяин. По крайней мере, он рубит дрова и топит печь. И натирает полы.
- Он и хозяин, и работник, - сказала Изабелла. - Прямо по Толстому.
- Сейчас лето, - смутился Ю. - Печь не топится.
- Вы же сами говорили, что уволить нельзя, - вставил я.
- Он прав, - поспешно согласился Ю. - Помните? Вернётся по решению суда.
- Я ей покажу суд, - пригрозил отец. - Меня-то там все знают, не доктор, небось, какой-то Алексеев.
- А, а, ого! - закричала Валя и крупные капли, давно выступившие на её лбу, раскатились по вискам. - Нет такого тайного, чтоб не стало явным! Душу же из меня вон же! Они тут сами признаются, что скупили все суды на свете. Что Алексеевых там днём с огнём не найти. Погодите, погодите повторять, что вы сказали, я сначала приведу людей, я позову людей с улицы, пусть послушают и они, как у нас тут повсюду СС заседает!
- Уймитесь, Валя, - встревожилась мать.
- Ага, испугались! А не надо по базарам шастать, я-то там по делу - а вы все зачем? Зачем вы там все шастаете, думаете, я не знаю - зачем?
- И я? - спросила мать.
- Пока нет, но будете, скоро. Это я вам говорю. Вы уже почти такая же, как они. Они быстро научат, педагоги.
- И я, - сказала Ба.
- В первую очередь, в первейшую, - быстрее заговорила Валя, - от вас всё и идёт. Пианино у вас - Алексеев? Музыку чью играете - Алексеева? На базар шастаете - к Алексееву, мать, отца и душу его на телефон-мендельсон? Кого вы туда проверять ходите - своего Мендельсона? Нет, меня. А что у меня проверять, пачку вафель на антресоли?
- Копилку, - подсказала Изабелла.
- Что за копилка? - спросил Ю.
- Потом объясню, - отмахнулась Изабелла.
- А я люблю вафли, - сказал я. - Если они такие, что не разваливаются.
- У меня ощущение, что разваливается дом, - заметил Ди. - Подумаешь, вафли... Бог с ними, ересь какая-то.
- А ты держи дом, как я вафли: двумя руками, - посоветовал я. - А что такое ересь: крамола или дикость?
- Я не Самсон, - покачал он головой. - Впрочем, это к лучшему, знаешь, чем кончил этот Самсон? Но ты прав, вместо ересь надо бы говорить - чушь.
- Конец света! - торжественно объявила Валя. - Дидок разговорился. Конец света, я стану вас просить? Нет, пусть там нас судят, а не в городском суде, где вас все знают. Там вас не знает никто.
Она указала пальцем в потолок.
- Что она говорит! - воскликнул Ди и снял очки. Глаза его оказались совсем чёрными, но при этом прозрачными и слезящимися. - Прекратите, кто заставляет вас идти в суд!
- О, - отшатнулась Валя, - я ж говорила, конец света: и этот дидок туда же... Когда всеми международными организа... В тот суд пойти и вас заставят, не бойтесь.
- Боже ж ты ж мой же! - вскричала Изабелла. - Зловреднейший из микроорганизмов, до каких же пор ты будешь отравлять человеческое существование!
- Бог вам покажет: микроорганизм, - пообещала Валя. - Его вы ещё не упрятали в ваши железные коробки. Чем выступать тут, лучше бы последили за вашим муженьком.
- Разве его тоже прятали в коробку? - спросил я. - Я думал, эта кулибка только для микробов.
- Нет, не только, - возразила Валя. - Там и обезьянии почки, я-то знаю. Тебя эти педагоги учат не врать, а сами?
- Это правда? - спросил я.
- Ну да, - раздражённо ответила Изабелла. - Ну и что? Что тебе сделали эти почки?
- Ты сама говорила: почки важней самой обезьянки, - объяснил я. - Зачем же было держать меня в обаянии?
- Ты сам обезьяна, - ответила она, - я это не тебе говорила. А ты повторяешь подслушанные чужие слова, смысла которых не понимаешь. Но это естественное следствие того замысла, по которому мальчик ночует в одной комнате с нами. Интересно, кстати, чей это замысел?
- Да, - подтвердил Ю. - Тебе же про микробов никто не говорил? Значит, никто и не обманывал.
- А надо было сказать, - упёрся я, - в том-то, может, и всё дело.
- Вот результат твоих методов, - сказал отец, - гордись, филолог.
- Я ношу эти коробки, и должен был знать, что в них, - повторил я. Больше носить не буду.
- Теперь вы сами слышите, - сказала Валя, - каким может быть этот зверёк.
- Ты или заткнёшься, или уберёшься вон, - постановил отец.
- Я, не Валя? - прошептал я в сторонку, и добавил погромче: - А десерт? У нас что на десерт?
- Почки, - огрызнулся отец. - Сегодня ты без десерта, понял?
- Почки завтра на обед, - возразила Ба. - С рисом.
- А он предпочитает битки по-столовски, - сказала мать.
- Язву заработает - назад в дом попросится, - пообещала Валя. - Не бойтесь.