День за днем, преодолевая преграды и морщась от боли, он шел к своей цели. Ему казалось, что если он не узнает, что произошло с огненным шаром, то смысл бытия будет потерян навсегда. Местность впереди становилась все больше похожей на выжженную равнину. Уже почти не встречались, даже обугленные, останки стволов деревьев. Черная сажа и белый пепел. Негде было напиться, нечего было есть. Но далеко на горизонте, справа и слева от себя, Ной видел тонкие зеленые полосы, там сохранились леса, значит надо идти туда, чтобы не погибнуть.
Он решил пойти, держась боком к солнцу, а потом, дойдя до леса, вновь повернуться к нему спиной и идти так, чтобы была видна равнина и можно было утолить жажду и голод. Мысль была новой, но что-то подсказывало ему, что и не новой. Он не стал задумываться над этим, а просто сделал так, как решил. Путь к лесу был не близким. Солнце жгло, не щадя ничего. Жажда мучила человека, заглушив все остальные чувства. Быстрее, быстрее — вот уже видны зеленые волны. Вот, уже можно различить отдельные стволы деревьев, и, наконец, вот она — спасительная тень, прохлада, вода, еда — жизнь. Ной быстро нашел воду, жадно пил. Казалось, он никогда не напьется, но он напился. Он ел сочные плоды, не разжевывая, глотая большими кусками и, наконец, утолил голод. Ему стало так хорошо, как не было никогда. Он нашел мягкую траву в тени дерева, блаженно растянулся на ней и спокойно уснул.
Ной проснулся с первыми лучами зари. Он немного замерз, хотя здесь было гораздо теплее, чем там, откуда он шел. Нужно идти вперед. Он снова тронулся в путь, утоляя голод и жажду без особого труда. Через некоторое время Ной увидел, что лес на горизонте, сливается в единую зеленую полосу с его лесом, а это означает, что он, возможно, близок к разгадке огненного шара. Двигаясь краем леса, Ной стал замечать, что из земли, кое-где, что-то струится. Он не знал, что это дым. Подойдя поближе к одному из таких источников дыма, Ной стал рассматривать, откуда же он идет. Человек уже видел туман, но тот был белесый, холодный и исчезал, как только появлялось солнце. Этот туман был другого цвета — голубоватый, он казался каким-то теплым, и не пропадал на солнце. Почва здесь была очень теплой, почти горячей. Подул ветер, и там, откуда струился дымок, появился маленький язычок пламени. Ною это напомнило тот самый огненный шар, только маленький. Человек наклонился, чтобы получше рассмотреть это. В лицо пахнуло приятным теплом, дым защекотал ноздри, попал в глаза. Ной отпрянул отмахиваясь. Прошло. Во второй раз он приблизился к огню так, чтобы дым не попадал в лицо. Маленький язычок желтого пламени облизывал обугленную головешку. Ною, почему-то, захотелось взять его в руки, и рассмотреть поближе. Он взял огонек обеими руками, поднес к лицу, как будто хотел напиться. Но не успел рассмотреть то, что взял. Резкая боль заставила его отдернуть руки. Головешка упала на землю и обиженно задымила. Ной посмотрел на свои ладони. На одной из них красовался приличный волдырь. Было больно, но не так, как раньше. Боль была не такой сильной, как тогда, когда его всего изранило бурей, и Ной перестал обращать на эту боль внимание. В отдалении он увидел дымок побольше, и пошел туда. На этот раз он был более осторожным. Хотелось, все-таки, разглядеть это поближе. Он встал на четвереньки и смотрел, как огонь облизывает горку головешек. Ной подумал, что неплохо было бы иметь это ночью, когда темно и холодно. Но он понимал, что взять с собой это нельзя, поэтому он запомнил место, и двинулся дальше. Выжженная пустошь — гигантская просека, заканчивающаяся огромным полем. Ной стоял у края леса и всматривался в выжженную равнину. Ему показалось, что в центре возвышается гряда невысоких холмов. Ной пытался рассчитать в уме, хватит ли ему времени дойти туда и вернуться назад, не умерев от жажды. Наконец он решился. Человек шел в самый центр черной пустыни. Что ждет его там, он не знает. Но он узнает.
Солнце клонилось к закату, а Ной шел к гряде небольших холмов. Он подумал, что ночью идти, не так жарко, да и пить захочется не так скоро. Не успело одно светило закатиться за горизонт, как другое, словно соревнуясь с ним, уже разливало свой сумеречный свет над равниной. И это было на руку Ною, так он не собьется с пути. Он шел, не чувствуя усталости и думал, что разгадка совсем рядом, надо только побыстрее дойти до тех холмов. Наступило утро. Холмы, в призрачном лунном свете, казавшиеся так близко, на самом деле находились на довольно приличном расстоянии. Они были, конечно, гораздо ближе, но Ной шел еще добрых полдня, пока не приблизился к ним вплотную. Пред ним возвышались нагромождения обугленной земли и валунов. Он стал взбираться по почти раскаленным склонам, но задубевшая кожа, на ступнях его ног, была мало чувствительна к этому. Обливаясь потом, он, наконец, взобрался на самый верх холма. Пред ним открылась величественная картина катаклизма. Холм, на котором стоял Ной, не был настоящим холмом, он являлся, скорее, валом, окаймлявшим гигантскую воронку. Глубина воронки тоже была внушительной. Но на самом ее дне сверкало на солнце, мизерное озерцо воды. Ной ликовал, теперь он утолит жажду и посмотрит, что же здесь произошло. Спускаться в кратер пришлось тоже довольно долго. Наконец, человек подошел к берегу озерца, предвкушая блаженство. Он был черен от копоти, он так хотел пить. Не раздумывая, он с разбега бросился в воду, одновременно делая жадные глотки, совмещая купание с питьем … Сначала он даже не понял, что это не вода. Прошло несколько мгновений, прежде чем человек, словно ошпаренный не выскочил на берег. Но не кипяток был причиной тому, напротив, жидкость, в которую так легкомысленно окунулся Ной, была не просто ледяной, а люто ледяной. Тело человека сковала судорога, в горле онемел, скованный льдом голос. Казалось, Ной застыл на месте, не в силах сделать движение. Прошло несколько минут прежде, чем способность двигаться вернулась к нему. Дно воронки было сильно оплавлено, ветер не попадал сюда, солнце было нестерпимо жарким, а Ной трясся всем телом и не мог согреться. Он даже лег на живот и всем телом прижался к оплавленной почве. Кожу нещадно жгло, а ему так и не становилось теплее. Только по прошествии довольно продолжительного времени, Ной, наконец, стал кое-как согреваться. Сейчас ему не хотелось ни пить, ни есть. В глубокой задумчивости он стоял и смотрел на воду, вернее на то, что так было похоже на нее и, в то же время, было чем-то иным. На миг Ною показалось, что он раньше уже сталкивался с подобным явлением. Чувство дежа вю не отпускало его. Но когда, когда!? Ведь он помнит всего несколько дней своей жизни. А что было до этого? Как он оказался на том поле, лежащим в траве и смотрящим в небо? Невозможно было пробиться сквозь глухую стену сознания, он не мог вспомнить. Нестерпимый зной, наконец, вывел его из этого состояния. Солнце, казалось, пыталось выжечь все на дне воронки, жара стала осязаемой, густой и обволакивающей. Ной поспешил выбраться наверх. Тело его почувствовало нежное прикосновение ветерка. Стало немного легче. Надо было возвращаться к лесу, сил оставалось очень мало. Превозмогая усталость, Ной пошел. Идти назад было, почему-то, намного легче. Несмотря на усталость, Ной потратил, как ему показалось, гораздо меньше времени на возвращение. Вот и спасительный лес. Ной без сил упал на мягкую траву, под раскидистым древом. Он лежал на спине и смотрел вверх, туда, где между листьев проглядывало голубое небо. Мыслей не было, хотелось просто лежать и смотреть вверх. Солнце уже закатилось за горизонт, а он все лежал и смотрел в небо, наконец, веки его медленно сомкнулись.
Никто и никогда не узнает, что же случилось той ночью. Этого даже сам Ной не мог вспомнить.
Другая сила открыла ему свои тайны и, проснувшись, он уже знал все, или почти все, он мог все, или почти все. Так же он знал и то, что он один во всей Вселенной. Ему стало тоскливо. Так долго мучивший его вопрос: «Зачем?», перестал существовать этим утром, но тут же возник другой вопрос: «Как долго?» Ответа на него не было, хотя на все остальные вопросы ответы возникали мгновенно, в виде образов. Он теперь понял, почему его так неотвратимо тянуло к этой воронке, он знал, что находится на дне ее. Но легче ли ему стало от этого знания? Он был частью Вселенной, ее сыном и отцом одновременно. Но что-то отличало его от нее. Почему он чувствовал себя так обособленно? Ответ пришел сам собой. Понимает ли бесконечность, что она бесконечна? Способна ли она вообще понять что-либо? Нет. Неограниченная в пространстве и во времени субстанция, в которой все происходит само по себе. Никто и ничто не управляет процессами Вселенной и, лишь, Его Величество Случай правит в бесконечности и безвременье. Ной понял, что он выше бесконечности, выше случая. Он точка отсчета, он способен понять, он может управлять. Необъяснимая радость пульсировала во всем его существе. Одним усилием мысли он мог нестись в любую точку Вселенной, это было так замечательно. Но мир был пуст. Подобных ему, да и вообще, каких бы то ни было сущностей во Вселенной, не было. Бесконечность была не только до тоски бесконечной, она вдобавок ко всему оказалась абсолютно пустой. Зачем ему все это?
Ной обратился внутрь себя. Там тоже была бесконечность, такая же, как снаружи. Что-то было там, в этом бесконечно малом мире. Цепь совпадений, попавшая в цепь обстоятельств, в конечном итоге и привели к тому роковому событию. Были миллиарды условий, которые могли не быть созданными, было бесконечное множество вариантов, но именно этот вариант, почему-то оказался результативным. Ной не пытался проследить все логические цепочки, важно было понять суть, сам механизм. А он был прост.
Хаос перестал существовать в тот момент, когда, в результате соприкосновения случайных энергетических потоков, вдруг появилась закономерность, которая уже не была хаосом, но еще не стала разумом. Случайностей там становилось все меньше. Бессознательная сущность обретала разум и … душу. Самодостаточная, она создавала себя. Черпая безграничную энергию извне, она направляла ее внутрь, используя как строительный материал. Но это еще не был Ной. Энергии было чересчур, справляться с ней стало невозможно. Тогда-то и начался очень энергоемкий процесс преобразования в материю. Материя стала принимать форму … Ною опять стало тоскливо. Он больше не хотел ничего знать. Знание не давало желаемого облегчения. Он знал если не все, то почти все. Знать, что обречен вечно скитаться во Вселенной, и это венец творения?! Повторения этого может не быть никогда. В отчаянии он с силой стукнул кулаком по стволу огромного дерева. Раздался жуткий треск, исполинский ствол, расщепленный надвое, как лучина, вспыхнул и повалился на землю. Ной отскочил, в изумлении глядя на свою руку. Он закрыл лицо руками, голова шла кругом.
Впереди засветилась маленькая точка, мир окрасился в золотисто-красный цвет. Свет из точки золотым лучом осветил того, кто потерял надежду. Стало вдруг легко и спокойно. Бесконечная Доброта и безграничная Любовь, словно перетекали по лучу, в них хотелось купаться, утонуть. Ной не понял, что или кто перед ним, но мысли, совсем другие, спокойные, уверенные стали наполнять его. «Еще рано», — в сознании Ноя эта мысль прозвучала отчетливо. Да, еще рано.