После чудесного исцеления раненных, посредством магии Венге, медперсонал госпиталя худо-бедно осознал, что действительно находится в другом мире. Но мысль эту принять смогли не все. Большинство предпочло заняться повседневными делами, а о случившемся подумать позже. Механики занялись ревизией машин после внезапного марш-броска. Солдаты охранения, все, кто о стался от взвода и не ушел в бой, занялись чисткой оружия и своей амуницией. Ветераны, привыкшие к боям, хорошо понимали, что любое затишье может резко смениться бурей. А тут еще чуждый им мир…
Я решил еще раз поговорить с людьми, но Сергей настоял на том, что он сам сначала должен во всем разобраться, а уж потом объясняться с товарищами. Доктор Дюваль в новом обличии без труда вернулась к своим обязанностям. Всего за один вечер она решила большинство насущных проблем. Рядом с таверной развернули полевую кухню, которая мало чем отличалась от той, к которой привыкла Натали Эрстед. Однако консервы, хлеб и кое какая утварь пришельцев вызвали у нее живой интерес.
Получив свободу передвижений, люди разбрелись по долине, разбившись на кучки и негромко обсуждали события последних дней. Сергей и Алена засыпали меня ворохом вопросов, и, получив ответы долго переваривали сказанное.
— И ты вот так просто меняешь здесь все? Устанавливаешь свои законы? — спросил наконец Сергей.
— Не все и не сразу. Я еще ни во всем разобрался. Три из четырех месяцев я провел здесь, в деревне. По сути, прямой силы у меня нет. Здесь всем управляет Орсис. Магии у меня тоже нет, я пользуюсь той, что есть у Венге. Да и вообще, мир давно живет по своим законам. Люди жестокие, беспринципные. Мало кто доживает до преклонных лет. Дети… тут и вовсе все грустно. Но есть и плюсы.
— Перерождение? — догадалась Аленка.
— Верно, догадливая моя. Кроме нас из внешнего мира больше никто приходить не будет. Так что теперь мы предоставлены сами себе.
— Что ты намерен делать?
— Прежде всего, я не хочу повторения истории. После того, как вы ушли, я активировал систему Соломон. Это группировка военных спутников, которые объединены в сеть. Они висели на орбите еще с советских времен. По сути, это орудие возмездия. Урон колоссальный, но радиации нет. Все наши беды были просчитаны и запланированы тайными силами. Главной их целью было сокращение человечества до одного миллиарда. Как вы уже знаете, наша победа тоже была частью плана. Мы истребили сами себя. Орсис, и всех, кто мог оказать хоть какое-то сопротивление — устранили. После этого, «высшая раса» перестала прятаться, почувствовав свободу действий и безнаказанность. Вот тут то Орсис и отыскала их всех. До последнего человека.
— Но ты же сказал, что ее устранили, — поправил Сергей.
— У меня была резервная копия.
— Чемоданчик?
— Да, он же являлся интерфейсом Соломона. Я бы с радостью ушел с вами, но времени не хватало. К тому моменту, как система взяла на прицел все объекты, нас с доктором уже обнаружили. Но, за то теперь, я точно знаю, что обратно в то тело меня не дернут. А те, кто остался, получили еще один шанс.
— Больно было умирать? — спросила Аленка осторожно.
— Больно, милая. Но больше обидно, — Я погладил ее по плечу. — Здесь, по крайней мере, вы не уйдете бесследно. Орсис даст другое тело, но сознание останется прежним. Каждый из вас… из всех вас, обладает уникальным опытом и знаниями. Нельзя позволить им пропасть. Я уже принял кое какие меры по исправлению мира. Эту работу нужно продолжить. Тут есть хорошие люди… и нелюди. Но их очень мало. Часть из них создал я, другие народились сами. Нужно не допустить прежних ошибок.
— Ты говоришь о заповедях?
— Да, первая из них уже работает. Ее смысл в неотвратимости наказания. Те, кто этого не понимает умом, поймут через боль и лишения.
— Но это жестоко! — проговорила Алена. — Разве другого способа нет?
— Хм… ваша мама тоже так сказала. Вспомни ветхий завет. Око за око, зуб за зуб. Не переживай, эти люди так же переродятся, но начнут жизнь снова. Но мир станет чуточку лучше. И так с каждым витком цикла. Те же, кто прав, кто осужден или убит невинно, останутся при памяти. У них будет выбор, мстить или не мстить…
— и накопленный ими опыт передастся другим поколениям?
— Ты умница, Аленка. Все понимаешь. Если бы люди, которые помнят войны, лишения и гибель близких жили дольше, следующие поколения рождали бы меньше ублюдков.
— Да, в этом есть смысл… — признал Сергей. — Раньше бы я поспорил с тобой, но теперь все не кажется таким радужным. Люди слишком доверчивы. Верят кому не попадя. Я сам тому пример.
— Так случается в мире без морали… — вздохнул я. — Забери у человека память, перепиши историю, укради традиции, и делай с ним что хочешь. Вот поэтому нужен Бог. Справедливый, всевидящий, вездесущий. Высшее существо, которое олицетворяет и мораль, и традиции, и память предков.
— Он должен быть даже… если его нет?! — страшная догадка поразила его в самое сердце.
— У меня на редкость умные дети… — признал я с гордостью. — Для этого и нужна Орсис.
— Я и не думала, что ты мыслишь так глобально… — прозвучало за спиной.
— Проходи, дорогая, присаживайся… — пригласил я, узнав голос.
Лорене, в сиу ее роста не приглянулся ни один стул. Поэтому она присела на край стола. Сняв с головы вою огромную рогатую корону, она расправила волосы, испытав при этом заметное облегчение.
— Так лучше? — она подмигнула Аленке.
— Да, — охотно кивнула та. — Намного симпатичнее.
— Спасибо, дорогая…. Так что ты говорил о морали? Я не все услышала.
— Я сказал все, что хотел. Суть в том, что Орсис нужна этому миру как воздух. Мне нравится все как есть, иначе не стал бы создавать тебя или других мифических тварей. И менять что-то глобально я тоже не хочу. Но все должно работать по другому. Должна быть гармония.
— Ну, это уже радует. Я привыкла к своему королевству и его жителям. Меня даже любят… правда с опаской, — улыбнулась Лорена.
— Это действительно так, дети, — подтвердил я. — В демоническом королевстве народ живет куда лучше, чем в людском. Она устроила там некое подобие коммунизма. Очень отдаленное. Там даже трудовые книжки есть.
— Ну, что могла… — развела она руками. — Иной мир иные реалии. Я тут подумала, что неплохо бы тебе хотя бы ставить меня в известность о своих планах. Чтобы не возникало недопониманий.
Подумав, я кивнул. Это решение было здравым. Плохо, когда одна рука не знает, что делает другая.
— Ты прости… — проговорил я, через «не хочу». — Мне и правда следовало догадаться раньше. Я про твой голод.
— Да и ты прости. За то, что относилась к тебе легкомысленно. Я от чего-то решила, что ты принадлежишь мне и должен слушаться. Ты тот, кто ты есть… Орсис многое рассказала. Почему ты хоронил это в себе? Почему не рассказал… почему не поделился?
— Зачем? Чтобы ты вздрагивала по ночам? Нет, милая. Моя боль — это моя боль… Что еще тебе рассказала Орсис?
— Ничего особенного, — пожала она плечами. — Просто я поняла, что эта машина была тебе роднее чем я. Это она переносила с тобой тяготы и лишения…
— Не надо драматизма, — оборвал я. — Война есть война и она расставляет свои приоритеты. На тебе были дети. Никто не знает как правильно. Но сейчас все мы живы и снова вместе.
— Не поспоришь, — улыбнулась она задумчиво.
Я обернулся к стойке и спросил:
— Натали, тебе не в тягость кормить всю эту ораву?
— Не! — улыбнулась она искренне. — Я, наконец-то при деле. Я всем довольна, Торвик, не переживай.
— А где Венге?
— Она сейчас с этой… ну с остроухой твоей. Душу изливает.
— Это как? — насторожилась королева.
— Ольга у нас психиатр. Ты должна помнить доктора Дюваль.
— Да… я ее помню! — оживилась Лорена, пробудив память о прошлой жизни.
— Тебе бы тоже с ней пообщаться. Она теперь хранитель душ. Может мозги на место поставит…
— Я подумаю, — насупилась она. — Вот как дочурке мозги вправит, так сразу и пойду. Но это не точно.
Аленка залилась звонким смехом, тотчас разрядив обстановку.
В двери вошли две мускулистые дьяволицы и встали у меня за спиной.
— Торвик, можно тебя на пару минут? У нас тут вопрос возник не терпящий отлагательств.
— Это Эва, а это — Иола, — представил я могучих подруг.
— Что за вопрос? — полюбопытствовала Лорена.
— Да… тут такое дело… в общем, один из новеньких сказал, что я «кровь с молоком». Я ему двинула так, слегонца. А теперь думаю, может зря? Он же на прямую меня коровой не обозвал. Жалко его стало.
— Когда говорят «кровь с молоком», то имеют в виду стать и силу. Так называют красивых и сильных в наших местах, — пояснил Сергей, подбирая слова.
— Оп-па… — Эва погрустнела. — Неувязочка вышла. Чего делать?
— Жив? — встревожился я.
— Да жив то жив… синяк на пол лица. Нос вроде бы не сломала.
— Черт… ну я же просил!
— Прости, Торвик. Честное слово не хотела! Рука дрогнула.
— Сергей, за мной!
Оставив мать наедине с дочерью, мы выбежали на улицу. Столкнувшись по пути с Венге, я увлек ее за собой.
— Знакомься, это твоя сестра, — на ходу огорошил я.
— Еще один братец? — усмехнулась она.
— Сводный. Прошу любить и жаловать….
Вояку с синяком на пол лица мы отыскали сразу. Тот самый санитар, про которого говорил Сергей. Это он стрелял из ПЗРК во время погрузки. Глянув на демониц, он презрительно выплюнул пару зубов.
— Давай… — кивнул я.
Венге, присев напротив него, мягко улыбнулась, пуская в ход свои чары. Нежно прижав ладони к его щекам, она прикрыла глаза. Едва заметное, зеленоватое сияние, обволокло лицо парня. Он дернулся, когда сломанная челюсть с хрустом встала на место. Подобрав выбитые зубы, Венге протерла их об себя и сунула обратно в рот.
— Тихо, милый, — прошептала она нежно. — Еще чуть-чуть, и больно не будет.
Пару минут спустя, когда кожный покров вернул себе привычный румянец, она отпустила парня. Отойдя от наваждения, он ощупал свое лицо и растерянно огляделся. Подскочив на ноги, санитар отдал честь.
— Ну? — Я хмуро глянул на Эву.
Демоница отдала свое оружие подруге и без церемоний прижала парня к груди.
— Прости, дружок, мне показалось что ты сравнил меня с коровой. Ну я и двинула в сердцах. Хочешь, двинь мне в отместку, только зла не держи…
Парень, покраснев, вырвался из ее объятий.
— Я не бью женщин, — процедил он. — Иди с миром.
— Ладно… — Эва удивленно отступила.
— Идите, идите, — поддержал я. — Все что могли, вы уже сделали.
Санитар снова ощупал лицо, искренне не понимая, как зубы приросли на место.
— Это что сейчас было, старшой? — он уставился на Сергея.
— Это, Сеня, была магия исцеления. Здесь так дураков лечат, которые язык за зубами держать не умеют. Хорошо кобылицами не назвал, а то копытом бы получил.
— Не, на кобылиц они не обижаются, — усмехнулась Венге. — Матушка всегда их так называет.
— Спасибо вам… — поблагодарил он Венге. — Жаль очки разбились.
— Ну, очки я делать не умею… — она положила ладони на его глазницы. — Но глазки твои красивые подлечу. Так лучше?
Семен взглянул на нее с какой-то грустью и недоумением. Потом посмотрел на меня и на Сергея.
— Разрешите идти?
Сергей кивнул. Пристально взглянув в след демоницам, санитар рассеяно кивнул Венге и поплелся проч.
— Чего это он? — удивилась она.
— Не каждый день тебе зрение дарят. Да и челюсть ломают не каждый день. Лучше его пока не трогать, — проговорил Сергей.
— Семен! — окрикнул я. — Ты же санитар?
— Так точно… — отозвался парень.
— А как ты с ПЗРК то стрелял, да еще с таким зрением?
— Там инструкция есть… и выбора не было, — буркнул тот рассеяно.
— Ты молодец парень! Будет желание приходи, поговорим.
Кивнув, Семен поплелся дальше.
— Нехорошо получилось… — выдохнул Сергей. — Буйные они у тебя.
— Эти еще ничего, осознанные. С виду может и суровые, но в душе всегда за справедливость. Там, внизу, дела еще хуже обстоят. Настоящий закон джунглей.
Венге внимательно разглядывала новоиспеченного братца, поедая его глазами. Сергей, в отличие от меня чарам ее был подвластен, но виду не показывал.
— Что? — смутился он.
— Да так… мальчик красивый. Вкусный, наверное….
— В каком смысле?
— А ты дай ей руку, — усмехнулся я. — Удивишься.
— Кстати об этом… — Венге уставилась на меня с вопросом. — Я потратила много сил.
— Не здесь, — я закатал рукав и огляделся. — Пойдем на скамейку.
Сергей получил ответ на свой вопрос. Он побледнел, но взгляда не отвел. Теперь это тоже стало частью нашей общей реальности.