– Видимо, кое–что из вчерашних событий на фоне остальных заволокло туманом.
Кайл, воздержавшись от комментариев и даже не взглянув на Кэссиди, надел рубашку.
– Увидимся в церкви.
– Ты тоже там будешь?
– Работа.
– О–о–о, неужто мы собираемся разоблачить убийцу прямо во время проповеди? – полушутливо спросила Кэссиди.
– Никаких «мы», – абсолютно серьезно отрезал Кайл – правда, его строгость была несколько смазана тем, что в это время он искал свои носки и ботинки. – Ваше дело, мисс… Кэссиди, не спускать с Молли глаз, чтобы она с церковной кафедры не обратилась к преступнику с призывом покаяться и сдаться. И вообще, чтобы она не совалась ни во что, что может иметь хотя бы отдаленное отношение к расследованию. А мы с моим партнером позаботимся обо всем остальном.
– Включая призыв к покаянию?
– Об этом особенно.
Кэссиди уже собиралась выступить с очередным язвительным замечанием, но, оказывается, когда смотришь на полицейского, надевающего плечевую кобуру, как–то пропадает желание шутить.
– Я за ней присмотрю, – пообещала Кэссиди.
– Спасибо, – Кайл пристегнул бляху и разложил по местам бумажник, мелочь и прочую ерунду, которую мужчины обычно таскают в карманах. Взяв пиджак, он поцеловал меня – коротко, но вполне убедительно, и сказал:
– Будь осторожна.
– Ты тоже, – прошептала я.
Кэссиди отступила, давая ему пройти. Проходя мимо, он улыбнулся ей с оттенком признательности. Она улыбнулась в ответ и провожала его глазами, пока за ним не захлопнулась дверь, после чего в ту же секунду накинулась на меня:
– Рассказывай. Сейчас же.
– Мне нужно твоя помощь, чтобы одеться, – я попыталась увернуться, потому что еще не готова была откровенничать.
– Ты обошлась без помощи, когда раздевалась, с какой стати она тебе вдруг понадобилась? – фыркнула Кэссиди.
– Вообще–то мне помогли раздеться, – заверила я.
– Эй, ты не имеешь права дразнить меня и ничего не рассказывать. Это противоречит правилам хорошего тона.
– Ага, а наблюдать, как Кайл одевается – не противоречит, – отбрила я.
Кэссиди ухмыльнулась.
– Не смогла отвести глаз. А он очень даже ничего.
– Очень.
– Ну так давай, колись.
– Нет.
Кэссиди изумленно уставилась на меня широко распахнутыми глазами – выражение, которое не часто увидишь на ее лице.
– О, нет. У него таки есть потенциал.
– Мне нужно принять душ, – так и не сняв простыню, я направилась в ванную. Кэссиди остановила меня, наступив на край простыни.
– Тебе нельзя мочить плечо.
– Тогда я приму ванну. А потом ты поможешь мне одеться.
– Я могу выбрать, что ты наденешь? С удовольствием.
Примирившись с моим отказом, Кэссиди повернулась к шкафу. Я прошла в ванную, приготовившись столкнуться с трудностями. В седьмом классе на уроке физкультуры, прыгая с шестом, я сломала запястье и в течение четырех недель вынуждена была принимать душ, обмотав руку полиэтиленовым пакетом для мусора. Как оказалось, плечо изолировать еще труднее, но я справилась. Помогли доносившиеся через дверь едкие комментарии Кэссиди относительно содержимого моего гардероба.
Когда дело дошло до мытья головы, пришлось все–таки позвать на помощь Кэссиди. Завернувшись в полотенце, я наклонилась над раковиной. Меня беспокоило, как мы поместимся в моей крошечной, размером со стенной шкаф, ванной. И только оказавшись в полной власти Кэссиди, я поняла, что главная проблема отнюдь не в этом.
– Рассказывай! – засмеялась она, окуная мою голову в воду.
– Великолепно! – отплевывалась я.
– Высокий потенциал?
– Значительный. Настоящий.
– Нет слов? Трисия будет вне себя.
Но Трисия не сможет выйти из себя, даже если вы ей за это заплатите. У нее в генах это не заложено. Трисия скорее из тех, кто бурно выражает свой восторг. Что она и продемонстрировала на ступеньках церкви, пока Кэссиди оживленно пересказывала ей наши утренние приключения.
– О–о! О–о! О–о! – стонала Трисия.
– И более того! – не унималась Кэссиди. – Она говорит, что у него настоящий потенциал.
– Я знала! – торжествующе воскликнула Трисия. – О, как хорошо! Просто замечательно, – она бросилась ко мне с объятиями, но в последнюю секунду вспомнила о раненом плече и отстранилась, за что я была ей очень благодарна. Утром я сознательно не стала пить викодин, чтобы сохранить ясность мысли во время всех траурных мероприятий. – Я не преуменьшаю весь этот ужас с твоим ранением, Молли, но все равно, я ужасно за тебя рада.
– Спасибо.
– Надо понимать так, что расследование не продвинулось?
– Колеса правосудия крутятся медленнее, чем колеса любви, – предположила Кэссиди.
– Между прочим, вы не забыли, что мы пришли на похороны? – напомнила я.
В самые мрачные моменты нашей жизни разве не задумываемся все мы о том, а какими будут наши похороны? Когда у меня случаются припадки уныния, я представляю себе человек пятнадцать, сидящих на неудобных металлических стульях в каком–нибудь подвале при церкви – холодном, с тусклыми флуоресцентными лампами, облупившейся краской и оголенными трубами.
Мне никогда и в голову не приходило вообразить эпическую сцену, на которой разворачивались похороны Тедди. Начнем с того, что церковь Сент–Эйден – классический готический каменный храм, со сводчатым потолком, прекрасным освещением и массивными деревянными скамьями. Возможно, там даже есть теплый, уютный, красиво оформленный подвал.