Он не понял. Он никогда не понимал, она просто выбьется из сил, если попробует объяснить ему, поэтому она просто добавила:
- Ты восстал против короля, и у меня нет ни малейшего желания вновь принимать позор на свою голову, согласившись выйти замуж за изменника.
Леди Корлисс обвела его взглядом с головы до ног, словно можно было распознать в его внешности признаки верноподданности.
- Вы изменник?!
Вместо ответа Хью подошел к огромной Библии, которая лежала на углу ее стола. Положив руку на нее, он произнес:
- Клянусь, что я не изменял королю.
И он посмотрел на Эдлин. Но заговорила не она, а леди Корлисс:
- В таком случае, леди Эдлин, вы должны выйти за него замуж.
Неужели он такой же обманщик, как и негодяй? Всего несколько минутами раньше леди Эдлин ответила бы на свой вопрос утвердительно, но у леди Корлисс было хорошее чутье на любую ложь, а она с готовностью приняла клятву Хью. Был ли он в самом деле изменником? По-настоящему ее это не заботило.
- Я не выйду за него, - сказала Эдлин. - Он - воин.
Если леди Корлисс и поняла, что имела в виду Эдлин, то она этого никак не показала.
- Выйдете вы за него замуж или нет, в монастыре вы остаться не сможете. Ваше присутствие здесь вызвало разногласия и отвратило мысли многих от служения Богу. И ваши сыновья останутся здесь, чтобы избежать пагубного влияния.
Какое-то мгновение Эдлин пыталась сообразить, что произошло, а когда поняла, то закричала:
- Вы не можете отобрать у меня моих сыновей!
- Нет, это я как раз могу. Они уже под патронажем наших монахов, а такой женщине, как вы, не может быть дозволено заниматься воспитанием детей.
Леди Корлисс, безусловно, не верила в то, что Эдлин опозорена. И Эдлин знала, что она не верит. Но настоятельница обязана проводить в жизнь волю Господа, не считаясь с желанием какой-то там Эдлин, и для достижения этой цели было выбрано безошибочное средство.
Выгонит ли она и вправду Эдлин из монастыря? Лишит ли она ее детей?
Эдлин ни капли не сомневалась. Она точно знала ответы на эти вопросы. Враждебность и отчаяние в равной степени захлестнули ее, но ей не оставили выбора. Наклонив голову, она прошептала:
- Я поступлю по вашему желанию.
- По воле Господа, дитя мое.
Эдлин не могла гневаться на леди Корлисс, поэтому она с такой яростью взглянула на Хью, что он должен был просто исчезнуть с лица земли.
Но словно полный дурень, которым она его и считала, он смог произнести только одно:
- Надень что-нибудь хорошенькое.
- Ты имеешь в виду - на наше венчание? - Она получила большое удовольствие, отвечая ему. - У меня нет ничего "хорошенького".
Решив, что он и так преуспел в том, чтобы Эдлин возненавидела его, леди Корлисс пообещала:
- Я что-нибудь найду для нее. А теперь уходите, пока вы все окончательно не испортили.
Как любой хороший солдат, он понял, что необходимо отступить, и безропотно оставил их.
Эдлин уставилась на дверь, которую он закрыл за собой, и с отчаянием в голосе сказала:
- Вы ничего не понимаете.
- На самом деле мне кажется, что понимаю. - Леди Корлисс обняла Эдлин за плечи и притянула к себе. - Но существуют только три сословия, из которых можно выбирать.
Эдлин как-то обмякла в объятиях леди Корлисс.
- Что вы имеете в виду?
- Ваш жених, мне кажется, уже сказал об этом. Существуют мужчины работающие, мужчины, которые посвятили себя церкви, и мужчины, которые воюют. Леди не может связать свою судьбу ни с крестьянином, который собирает зерно с полей, ни с человеком церкви. Итак, остается только воин.
- Зачем вообще выходить за кого-то замуж? - взорвалась Эдлин.
- Леди Эдлин, я наблюдаю за вами с того самого дня, когда вы сделали пожертвование на этот монастырь и попросили меня возглавить его. Вы женщина необузданных страстей в вере, в радости или в горе. Вы не просто живете, а упиваетесь жизнью и притягиваете людей жаром своего сердца. Прошлый год оказался тяжелым для вас не только из-за трагедии, связанной с вашим прошлым замужеством, но и потому, что вам пришлось приспосабливаться к нашим порядкам. О, с каким трудом вам это давалось, дорогая моя! - Леди Корлисс неожиданно улыбнулась. - Я очень рада, что мне не пришлось иметь с вами дело как с монахиней.
- Выходит, что я плоха?
- Совсем нет, но вам приходилось удерживать тот безумный огонь, который есть не у всякого, в себе. Я наблюдала, как он печально угасал из-за отсутствия топлива. Но это пламя необходимо вам, вы не сможете без него жить. - На мгновение сжав ее руку, леди Корлисс добавила: - Я видела, какие желания разгорались в вас за последние две недели, и недоуменно искала причину. Теперь я полагаю, что все дело в этом мужчине.
- Я вовсе не пылаю страстью к нему, - пробормотала Эдлин. Господи, чем она занимается, разговаривая с леди Корлисс о страсти, вспыхивающей между мужчиной и женщиной? Тема разговора заставляла ее чувствовать себя крайне неуютно, и она испытывала смущение, словно виноватый ребенок.
- Выйдя за него замуж, вы сможете свободно отдаться своей страсти. Вам не надо будет ничего скрывать. - Леди Корлисс отпустила ее, давая понять, что разговор окончен. - Лучше пойдем и подыщем что-нибудь из одежды для вас.
- Вы на самом деле выгнали бы меня из монастыря и не отдали бы мне моих детей?
Леди Корлисс тем временем уже вела Эдлин по направлению к монастырской крытой аркаде.
- А как вы думаете?
- Я думаю, что вы так же безжалостны, как и любой воин.
- Примите мою благодарность за это сравнение, леди Эдлин.
Пока они шли, леди Корлисс делала знаки рукой, приглашая идти за собой всех встречающихся, и монахини пристраивались за ними. К тому времени, когда они подошли к аркаде, они оказались окруженными многочисленными леди: вдовствующие графини, оставшаяся старой девой младшая дочь графа, изгнанная жена некоего лорда, две леди, чьи мужья давным-давно сражались не на той стороне. Холодная сумрачная комната наполнилась женщинами, и, когда леди Корлисс спросила их об одежде, которая подошла бы невесте, их голоса зазвучали совершенно по-детски. Раздались веселые возгласы, предвещающие неожиданный праздник. Прежде чем Эдлин сообразила, что происходит на самом деле, дверь оказалась запертой, ее раздели и поместили туда, где обычно совершали обряд омовения. В тот момент, когда ее отмывали, над площадью эхом пронеслись слова. В церкви первый раз огласили имена вступающих в брак.
Монахини вытащили мокрую Эдлин, вытерли ее тело и волосы и приступили к длительной процедуре расчесывания ее каштановых локонов. Пока женщины трудились над ней, они успели вдоволь посудачить и выразить крайнее удивление по поводу ее стройности, несмотря на перенесенную беременность, да еще и двойней. Одна из них предположила, что лорду Хью, пожалуй, захочется ее откормить. Леди Невилл, вдова графа, рассмеялась и сказала:
- Я видела, как он смотрел на нее на площади. Кажется, он вполне доволен ее внешностью.
Снаружи опять донеслись их имена, громогласно произнесенные в церкви уже во второй раз. Монахини достали пышные одежды, которые где-то припрятывали. Они надели на нее тонкую белую льняную сорочку до колен, совсем не прилегавшую к телу. Вместо этого она коробом торчала на груди, а вышивка по ее вороту, изображавшая виноградную лозу с листьями, царапала кожу. После продолжительных споров и серьезных обсуждений высокородные монахини остановили свой выбор на двух платьях - плотно облегающем тело платье-коттэ со шнуровкой на боках со светло- и темно-зелеными полосами, выгодно подчеркивающими цвет ее глаз; и другом, простом, без всяких украшений шерстяном платье нежно-голубого цвета.
- Только не зеленое, - твердо сказала леди Невилл. - Этот цвет хорош для женщины легкого поведения, а сегодняшний день и без того у всех на устах.