- Я только хотела... - наконец с трудом произнесла она, - просить тебя поберечься.
- Почему? Ты же не знала в замужестве ничего, кроме страданий. Разве моя смерть не принесла бы тебе облегчения? - спросил Хью, решив про себя, что мужчина все-таки в состоянии понять женщину, если хорошенько постарается и проживет для этого достаточно долго.
Зачем-то вытащив из сумки спутанные бинты, Эдлин принялась их аккуратно сматывать.
- Я никому не желаю зла, - ответила она, глядя в сторону.
Он с горестным видом потер сломанную ключицу.
- Напрасно надеешься меня обмануть, притворяясь, что тебе ужас как больно, - подняв на него глаза, заметила Эдлин. - Я знаю, чего ты добиваешься.
- Чего? - Он осторожно ощупал лицо, все в синяках и корках подсохших ран.
Ее руки заработали быстрее.
- Чтобы я тебя пожалела и сказала то, что собиралась сказать тогда.
- Зачем же ты упрямишься теперь, если была готова сделать это еще тогда?
- Тогда я боялась, что тебя убьют, а сейчас...
Нащупав особенно болезненный синяк, Хью поморщился.
- Сейчас я сама готова тебя убить! - выпалила она.
Он сделал совершенно несчастное лицо.
- Ну ладно, - наконец сдалась она, вздыхая с притворной досадой. - Я собиралась сказать, что ты меня победил!
Он попытался схватить ее и притянуть к себе, но его рука поймала только кучку льняных бинтов. Он хотел их отбросить, но мерзкие тряпки прилипли к свежим ссадинам, и он, чертыхаясь, ждал, пока их отцепит Эдлин. Она аккуратно уложила бинты в сумку и взяла его руки в свои. В первый момент он принял этот жест за выражение смирения, но она начала озабоченно рассматривать его ладони.
- Ты натер рукояткой меча волдыри.
- Эдлин...
Она полезла в сумку и рылась там довольно долго.
- Сейчас смажу их лекарством и перевяжу.
- Эдлин, я люблю тебя!
Она замерла, глядя на него огромными, зелеными до жути глазами.
От ужаса Хью чуть не прикусил себе язык. Что он наделал! Взял и выпалил заветные слова вот так просто, в присутствии Уортона и Ричарда, без всякой подготовки, без песни, подготовленной специально в честь возлюбленной! Надо было сказать: "Ты - повелительница моего сердца!" или "Любимая, твоя краса затмевает солнце!" - короче, какую-нибудь красивую благоглупость из тех, которые положено говорить влюбленным. В душе он всегда смеялся над подобными вещами, но женщинам они нравились, а ему так хотелось, чтобы Эдлин почувствовала себя счастливой!
Уж он придумал бы что-нибудь этакое, будь у него время на размышления. Но времени не было, потому что слова любви сами сорвались у него с языка, когда ему пришло в голову, как нечестно он обошелся с Эдлин, заставив ее признаться первой. Ведь она уже любила прежде, но ее любовь растоптали. Именно поэтому она так боялась ошибиться снова, так долго не пускала его в свое сердце.
Наверное, его слишком простое признание обидело Эдлин. Надо поскорей как-то исправить положение.
- Робин, наверное, был более красноречив? - пробормотал он, чувствуя, что все портит.
Она закрыла ему рот рукой.
- Его красноречие тешило слух слишком многих женщин. У тебя получилось гораздо лучше. - Она провела большим пальцем по его губам, потом наклонилась и прильнула к ним своими, согревая его дыханием. - Когда разрушенный амбар отстроят, пойдем туда и воплотим в жизнь мечту моей юности.
- Какую? - спросил Хью, и их губы слились в долгом поцелуе. Это было блаженством - ощущать ее аромат, трепет ее тела и предвкушать другие поцелуи, молчаливые и пылкие.
- О тебе... О нас с тобой... - Осторожно, чтобы йе причинить лишней боли его израненному телу, она вытянулась рядом с ним, со своим мужем.
Они лежали, тесно прижавшись друг другу, но одна мысль не давала Хью покоя. Наконец он взял Эдлин за подбородок и заглянул ей в глаза.
- Послушай, все-таки это был белый флаг?
- Нет, просто сорочка.
- Знак капитуляции!
- Нет, талисман любви!
Именно это Хью и хотел услышать.
- Какое счастье, что ты не успела отдать столь сильный оберег мне! - Он крепко обнял жену здоровой рукой. - Он спас тебя, и теперь ты со мной, целая и невредимая.
Встретившись глазами с прислушивавшимся Ричардом, Уортон победно усмехнулся. Каково-то ему слушать этот любовный вздор. Немудрено, что бедняга Ричард так ошарашен, теперь небось жалеет, что не может уйти.
Провожаемый завистливым взглядом Ричарда из Уилтшира, Уортон бесшумно подошел к двери.
Хью нежно коснулся губ Эдлин.
- И еще со мной твоя любовь, - уверенно произнес он.
Она положила руку ему на грудь.
- А со мной - твоя! - И в голосе ее звучало само счастье.
Под сдавленное фырканье, доносившееся с кровати, Уортон хлопнул дверью.
Но, поглощенные друг другом, Эдлин и Хью ничего не заметили.