При упоминании им о них у Юлии испортилось настроение, но она стоически совладала с собой и не показала вида. Куда же деваться, если ненавидела его увлечение, но любила его, значит, придётся смириться и терпеть. Поэтому лучше не думать об этом, а пользоваться своим временем и правом на него.
Потом опять гуляли по берегу. Читали стихи и тихонько пели. На берег набегали голубые волны с барашками. Воздух был пронизан йодом, а в выбоинах лежали маленькие камушки вперемешку с таким же ракушками. Рисунок сосен на фоне голубого неба напоминал ей китайские или японские рисунки детства.
Вечером после ужина на базе жгли костёр. Читал стихи приехавший из Иркутска отдыхать поэт. Пели песни. Юлия нежилась в крепких объятиях мужа и смотрела на воду. Байкал тихонько мурлыкая, словно пытаясь подпеть, шлёпал о берег волнами. Огонь, отражаясь в спокойной воде, не бередил, а успокаивал душу. Зато золотые искры, бросаемые костром вверх, кололи сердце. Малюсенькие светлячки пытались долететь до своих небесных сестёр звёзд, но у них не хватало запала. Хватит ли у неё, Юлии, сил справиться с таким мужчиной, как Костик или у неё тоже, как у этих стреляющих в небо искр, не наберётся запала и она сгорит… От этой мысли её пробивает дрожь, а он поправляя на ней свой пиджак, прижимает крепче к себе. Отдыхающие пели про сотню юных бойцов, Байкал. Юля с Костей тоже пели со всеми вместе. Песня, плавно качаясь над водой, казалось, поднималась до звёзд и улетала далеко, далеко, теряясь, наверное, в горах. Тех самых, где они с Костиком сегодня были. Ночь на Байкале… Чудо, сказка… Она посмотрела на Костю. "Как ему?" Поймав взгляд и расценив его по своему, он осторожно, стараясь не заметно для других, прикоснулся губами к её виску и легонько притянул к себе. Юленька давно его жена, а он никак не может привыкнуть к мысли, что она принадлежит только ему. Не знал, что собственник и не догадывался что ревнив. Старательно скрывая прятал это в себе. Как только заметил, что мужчины без ума от его Люлю, так и завёлся против своей воли стараясь не спускать глаз с жены. Понимал — дело не только в её внешности. В притягательности к ней было что-то другое. Сам сел на её крючок с первого взгляда… Знал же, что кроме него его девочке никто не нужен, а всё равно глупо мучился, изо всех сил доказывая малышке, что он самый, самый настоящий мужчина и единственный на земле рыцарь.
Утром Юлия проснулась одна. Испугалась… Потом вспомнила, что Костя ушёл с рыбаками в море. Напросился в рыболовную артель. "Пусть уж отведёт душу". Спать не хотелось. Всё равно от тревожного чувства не избавиться. Вздохнёт полной грудью, только когда увидит его живого и здорового перед собой. Выпив наскоро чай, отправилась к Байкалу. Ноги сбивали капельки росы на высокой траве, ломали головки развёрнутых в сторону восхода цветов. Солнце ещё не появилось, а по воде уже побежала сверкающие нити. Вот, наконец-то, и оно! "Оно" конфетти рассыпалось по глади, отражаясь в каждой волне. Озеро стало голубым, голубым, как глаза Костика.
Рутковский вернулся только под вечер. Усталый и довольный. Естественно с уловом. Прикинув, что делать с рыбой, решил устроить уху. Местный парень- рыбак бурят из артели, показал, где есть на берегу шалаш. Костя, не задумываясь об аппетитах прожорливых комаров, увлёкся такой идеей. Юлия подчинилась, хотя вся эта его затея вызывала у неё такой себе потешный ужас. Шалаш, жёсткая подстилка, комары кровопийцы…Она открыла было рот, желая поспорить, но поймав его умоляющий взгляд, тут же улыбнулась и кивнула головой. "Какая разница, где спать, лишь бы на его руках. — Подвела она черту под своими страхами. — К тому же ему так хотелось накормить меня своей ухой… А я всё это кидаю на одну чашу с комарами и комфортом".
Обрадованный и не ожидавший ничего другого, но готовый уступить, он принялся за сборы. Юлия сидела на стуле посереди комнаты и наблюдала за тем, как собирает рюкзак, кидая в него часки, ложки, скатывает с кроватей одеяла.
— Проверим. Кажется, ничего не забыл, как ты думаешь, малыш?
Юлия покачиваясь на стуле хихикала:
— У меня такое чувство, что что-то оставил…
— Да?! Подсказывай.
— Сетку от комаров в которую мы завернёмся, — прыснула она.
Ухмыляясь, он провёл пальцем по её бровям, потом по щеке. Палец замер.
— У, скрипучка какая, — поддел он, ныряя пальцем в её ямочку на груди.
Юлия поймав за шею притянула мужа к себе. В ней замахала крылышками надежда остаться здесь и ну его к лешему тот шалаш, но не тут-то было. Не упустив возможность в безумии швырнуть жену на постель и не дав ей оправиться от шока, прижавшись губами к её губам он топил любимую в ласках. Опомнившись и вспомнив зачем всё это затевала, она игриво поцеловала его глаза и ткнувшись носом в его широкую грудь расширила поле деятельности. Но поплавав в удовольствии всё же должна была признать, что женские заморочки не перебороли на сей раз его увлечения рыбалкой и всем к ней прилагающемся. Пришлось уступить и пойти.
Шалаш был добротный под густой еловой хвоей, застеленный внутри сухим сосновым лапником на подстилке из мягкого мха. Мужчины занялись костром, натаскивая к шалашу сушняка, а Юлия, чтоб не видеть, как потрошат рыбу, пошла прогуляться. Её поражали и привлекали необычные картины… Среди леса может запросто вырасти скала. Вот и сейчас под ногами заскрипел мелкий камень. Лес оборвался и перед ней, как из под земли, действительно встала скала. Одна, другая, третья… Сколько потрясающего вокруг. Интересно, как появились здесь эти вздыбленные камни. Какой богатырь наставил их сюда? Надо спросить у рыбака. Двинулась дальше, но быстро наползающие сумерки пугали. За каждым кустом мерещилось движение. Луна вспорола облако и осветила всё кругом. К тому же заели комары. Юлия вернулась к шалашу. Костёр разгорался. Не удержавшись спросила у мычащего какую-то песню рыбака, про два огромных камня недалече. Тот поведал легенду о том, что это два бурятских богатыря воина похвалялись солнцу выпить Байкал. Вот оно и превратило их в камень не позволяя даже дойти до него. Юлия задумалась- красивая легенда. Ночь своим решительным наступлением вытесняла вечер. Стало тише и темнее и таинственнее. Сидя в сторонке наблюдала за Костей и не мешала мужчинам кашеварить. А глупые искры, стараясь обогнать друг друга, рвутся и рвутся в небо. Бестолковые, через себя не перепрыгнешь… Её позвали на уху. К ней прилагался ещё и омуль, зажаренный на рожне. Это когда большущую рыбину вздевают на палку, надрезают и присаливают. Палку втыкают в землю не далеко от костра. Рыбина калится. Что может быть вкуснее. Омуль покрывается румяной корочкой…
Разливая уху по котелкам, бурят рассказывал о легендах Байкала. Юлия посмотрела на Костю. Его лицо, освещённое светом костра, было сосредоточенным. "Значит, ему интересно". По бурятским легендам, у озера нет дна. Оно связано со всеми океанами, морями, реками. В глубинах его — серебряный дворец Вершителя судеб. Его писцы пишут Книгу судеб каждого человека рождённого на Земле… Заметив улыбку Юлии парень нахмурился. — "Можешь посмотреть утром в воду, вон у той скалы, повезёт — увидишь свою". Юлия заверила, что верит ему и улыбается чисто своим думам. Ночь, разлетевшаяся на тысячи сверкающих счастьем звёздочек, прошла в горячей неге Костика. Спрятав лицо на его груди, а плечи в его объятиях она была счастлива. Рыбак, скрестив ноги и монотонно покачиваясь, напевал себе что-то бурятское у костра.
Рассвело. Подниматься не торопились. Так хотелось подремать: воздух чистый, прохладно, сладкая тишина. Долго лежали просто так, не выпуская из объятий друг друга. Вдруг Костю осенила идея посмотреть, как солнце поднимается над вершинами деревьев. Юлия, скрепя сердцем, нашла это романтичным. Пока она потягивалась, он наклонившись и наспех чмокнув её в щёку выскочил к костру. Было похоже, ему не терпелось позадирать голову вверх. После пары окликов, Юлии пришлось поторопиться. Он тут же усадил её к себе на колени и они принялись караулить тот сказочный миг встретив его дружным:- "Ура!" Она бы с удовольствием понежилась на его руке, ей больше всего на свете хотелось сейчас этого, но его глаза светятся таким восторгом, что она соглашается караулить солнце. "Всё равно же в его объятиях, так какая разница где". А тут ещё, теша их сердца распелись на все голоса птицы. Какое блаженство! Так они благодаря настойчивости Костика поняли, что самые лучшие песни у птиц- на восходе солнца. Сиди и слушай. Получай массу удовольствия и положительный заряд. Хотя надо сказать — слава богу, что день начинался отлично и ярило не заблудилось в тучах, а то б пришлось ждать и ждать… Надо признать, что Костик не зря любит раннее утро. Она заметила, как от земли поднимались клубы тёплого туманного воздуха. Точно так же, как от раскалённого камня брусчатки после короткого дождя. Юлия бы тоже любила рассвет, если б любила рано вставать. А так идёт на такие жертвы только с Костиком и ради него. Умываться отправились к озеру. Костя достав маленькое зеркальце и пристроив его на камень брился. Юлия с полотенцем, ожидая конца процесса, стояла рядом. Бурят желая вероятно пошутить захихикал:- Трава на земле расти должна, а не на бороде. Костя неопределённо хмыкнул и пригласил рыбака последовать его примеру. Но тот смутился и вероятно решив, что на его бороде траве в самый раз, махнул рукой. Юлия с Костей переглянулись и весело рассмеялись. На песке у самой кромки воды сверкали влажные камушки: синие, красные, зелёные… Наклонилась. Хотела взять с собой, но вспомнив ночной рассказ бурята, что нельзя уносить их с собой, бросила в воду. Эти камни живут только в воде, без неё они умирают. Потом подумала и взяла один — голубой, как Костины глаза. "Пусть Владыка Байкала меня простит. Я забрала капельку своей любви".
Теперь каждое утро, ещё до рассвета, они поднимались и бежали к Байкалу встречать солнце. Легло на сердце. "Ты ведёшь себя, как язычник!" — смеялась Юлия, наблюдая, как, встречая первый луч, выныривающий из черноты воды, сливающейся на горизонте с небом и второй пробивающийся из-за скалы, он протягивает ладони и лицо к рождающемуся солнечному сиянию и шепчет: "Благодарность прими Ярило от всего живущего на земле". Потом он плавал до изнеможения, а она побултыхавшись у берега, на камне, наблюдала за его мощными движениями вперёд, вперёд… Неугомонный! Радовало, что часто оглядывался, чтобы убедиться: она здесь, с ним, помахать… Вот тогда-то она видела его плечи в сиянии капель, силы и восторга…
Ей безумно понравился отдых у озера и Костя посвежел. Но срок их путёвки закончился, а следующую половину отпуска, они отвели родным. Как бы ему не хотелось побыть ещё на Байкале, он понимал, что его маленькая девочка немного скучала, и решил сделать ей приятное. Они ехали в Кяхту.
Нежданным гостям несказанно обрадовались. Тёща затеяла пироги и мигом наладила чаепитие. Рутковский пил с тестем чай из пузатого медного самовара. Крепкий и душистый, привозимый из Китая, он был прекрасен, как и те беззаботные отпускные дни. Они пили его из высоких дымящихся стаканов, покачивающихся в серебряных кружевных подстаканниках, и говорили о политическом моменте. Костя заверял его, что граница на замке и к старому возврата нет. Бармин же пытался объяснить, что с торговлей не лады и долго вольготная жизнь, отпущенная ей сейчас властями, не продлиться. Рутковский согласно кивал и советовал потихоньку сворачиваться. Тесть пил не торопясь, отхлёбывая аккуратно и помаленечку, прикусывая сахарком, важно замечая: "Чай пить — не дрова рубить". И подставлял свой дребезжащий в подстаканнике стакан под новую порцию. Костя тоже выпивал не мало, но столько сколько тесть осилить не мог. А счастливая Юлия летала вокруг стола, ловко отворачиваясь от везде находящих её рук мужа. Старательно подливая им обоим чай в стаканы, придерживала рукой колотящееся колоколом сердце. "Так приятно на них смотреть". Потихоньку и ненавязчиво, а Костик заставил её родню себя уважать. Она давно заметила, что у мужа был свой метод общения с недоброжелательно настроенными людьми. Он не напрягаясь, умело располагал их к себе, превращая в своих друзей. И был ещё один казалось прошедший незаметно разговор между ними, но сыгравший очень большую роль в поведении отца. Это было незадолго перед свадьбой Юлии. Один на один. Говорили степенно и долго. Что ему сказал Рутковский неизвестно, но тот круто изменил своё отношение к нему. Юлии было ужасно интересно и любопытно, но спросить так и не решилась.
Отец же покашливал и украдкой посматривал на Юлию стараясь угадать: "Как ей с ним живётся?" А разве по ней не видно? Разве ещё нужно кому-то, что-то объяснять. После длительного и пристального изучения, глаза отца утонули в смешинках. "Кажется, дочь действительно зацепила этого богатыря всерьёз и взяла над ним верх, и с этим уж ничего он не поделает. Попался парень видно крепко. Чего уж теперь-то, любится пусть живут, лишь бы не обижал Юлю". Костя же старательно пряча руку под скатертью ловча пытался дотронуться до её ноги, бедра и усадить рядом, а она, моргая длинными ресницами, удивлённо заглядывала своими влюблёнными глазами- угольками прямо в душу. Он краснел, но через минуту пытался повторить всё вновь. Скоро отпуск закончится и он опять не будет видеть свою малышку часами, — хотелось хоть эти дни иметь её каждую минуту рядом. Правда в первый же день, она воспользовавшись неразберихой приезда, помахав крылышками умчалась к подругам, которых ей приятно было увидеть снова. Пришлось потерпеть Рутковскому, не лишать же её удовольствия. Соскучился ребёнок. Её восторг просто восхитителен! Но благодушие его скоро исчезло. Подружки притащились за ней и хихикая принялись рассматривать его, от чего он покраснел до ушей и предпочёл немедленно смыться. Этого он не любит.
Отпуск есть отпуск, подолгу валялись в постели на пуховых перинах. Костя пытался под благовидным предлогом свернуть эту тёщину роскошь, мол, Люлю, тебя в том пуху не найдёшь. Но Юлия, чтоб не обижать маму просила потерпеть. Он со скрипом соглашался, поваляться на барских перинах. Конечно же, гуляли по городу. Он покупал ей мороженое в вафельном стаканчике и невообразимо вкусное печение в цветной коробке с неведомыми птицами. Они садились на скамеечку и ели, наблюдая, как наглые воробьи то и дело пытаются стащить друг у друга подбрасываемые Костиком лакомые кусочки. Юля была на седьмом небе. По — настоящему летняя погода, отпускное настроение и даже немного угрюмые стены старинных особняков, обрамлявших площадь со всех сторон, — всё это возвращало в их самый главный день- день знакомства. Это безумно волновало и делало невесомыми. Влюблённые, они такие- не ходят, а летают. Были и духовного направления прогулки- посещали театр. Во-первых, — то место, где их половинки соединились в одно влюблённое сердце. Пьеса попалась дрянной, артисты так себе… Но они не расстроились. Отдыхать вдвоём — так здорово, что ничего не могло испортить им настроение. А ещё Юлия сводила его на озеро Киран. У Кости болело плечо и ныла прострелянная нога. Вот Юлия и повела его к тому озеру, где все местные лечились целебными грязями. Шли, шли… Озеро выскочило неожиданно из-за поворота. С одной стороны смешанная с осиной берёзовая роща скрашивала голый берег. С другой редкий пересыпанный камнями сосновый бор, перевёрнутый в зелёную воду круглого озера. Это делало его похожим на пристанище крокодилов. Вода в нём неподвижная и совершенно не разобрать от чего у неё такой цвет. Толи от травы и вершин, толи сама по себе такая… Первый раз он посмеялся её причуде. Откинула голову посмотрела на него пытаясь обойтись без языка и выразить всё взглядом, мол смеётся тот, кто смеётся последним. Но ломота не оставляла выбору и он уступил. А последующие — шёл сам. Помогло. Плечо перестало болеть, а нога ныть. Сначала, он, сидя на берегу, просто натирал плечо, ногу и они с Юлией болтали, провожая плывущие себе в даль по синему небу жёлто-золотистые облака. Потом, почувствовав пользу, забирался в грязь весь, и Юлия мазюкала ломящее от дальних военных походов и многочисленных ран тело. Удивительно, но чувствовал себя после этого здоровым и помолодевшим. Настолько что затащил жену в кусты. Юлия принимая всё происходящее за шутку хихикала и не очень отбиваясь подыгрывала ему. Но вскоре поняв, что забавами там и не пахнет принялась озираться. "Вдруг кто увидит!". Только сердце разрываясь от горячего его шёпота шифоновым туманом обволакивающего голое тело и лопающая от счастья голова сдавали свою хозяйку. Увидев плескающиеся в глазах покорность, нежность и изумление он лавиной пламенных поцелуев сломил сопротивление расчистив себе дорогу… Возвращаясь, попали в грозу. Неожиданно по голубому небу поплыли, как льдинки по реке облака. Один другой, третий. Не заметно они превратились в серые и набрякшие. А те в свою очередь в угрюмую тёмно-синюю тучу. Она росла закрывая горизонт и как живая дышала и кашляла маленькими молниями с громом. Стало душно и беспокойно. Как будто она накапливает силы, собираясь рассчитаться с лесом и землёй. Тревожно вздохнул небольшой, совсем не защищённый от бурь, лесок. Словно набрал воздуха полную грудь и замер. Вздрогнули, охнули и заходили ходуном вершины.
— Ерунда, — заботливо прячет он её в своих больших руках, — переждём под елью.
Увлекая жену за собой, уводит с дороги в чащу. Она идёт, но тревожно и поминутно посматривает на него. Над головой, ослепительно вспыхивая, висит чудище. Огнедышащий дракон, но ведь с ней её Рыцарь. Так чего дрожать.
— Смотри под ноги. — Предупреждает Костя, целуя в висок.
Юлия так и делает. "Хорошо, что он реалист и поминутно напоминает ей о земном". В траве буреет шкуркой ежа прелая прошлогодняя хвоя. От порыва ветра на все голоса заскрипели деревья. Забыв о предупреждении, Юлия подняла глаза вверх. Сквозь верхушки просвечивало посеревшее небо. Его полосовали яростные молнии и тут же закашлял простужено гром. Она зябко передёрнула плечиками. Он поставил её спиной к ели и прикрыл собой. Она видела только его, не имея возможности пошевелиться. Подняла голову. Это она могла. У Костика серые глаза вместо голубых. "Значит, не такая уж ерунда". Но он улыбается и проводит пальцем по её щеке.
— Я не думал, что ты трусиха…
"Вот ещё!" Юлия откидывает голову назад и улыбается. "С ним-то…"
А ветер такой, что ой-ё-ёй! Если б на пути ветра встала скала или сопка, тогда другое дело а так… Гуляй не хочу! Рядом упала сосна, наискосок ещё одна. Похоже деревья не понимали такого безумства небес. Их беспомощный стон закладывал уши. Сильно и часто била гроза. Земля вздрагивала от таких мощных ударов. Ближе, ближе… Юлия вскрикнула и закрыла глаза. Он плотнее прижал её к ели и, наклонившись, припал губами поцелуем. Вдруг всё стихло, и через минуту застучал по листьям дождь. Потом грянул ливень. Как будто взяли и выжали того небесного дракона. Раз! Вода и рухнула на землю. Это всё равно, что была раздирающая тело боль и вдруг пропала. Дождь был сильным и страшным. Капли шуршали и не пели, а гудели. Их тарарам заглушил все другие звуки. Они стояли и слушали эту грозную музыку небес. Представить озеро в эту минуту было страшно. Скорее всего оно вскипает и пенится от такого напора падающей с высоты воды. Она опять посмотрела в его глаза. Они медленно оттаивали в синеву. По его лицу ползли струйки дождя, стекая ручейками на грудь. Пытаясь ловить губами увлеклась. А упругие струи смыли с деревьев летнюю усталость и пыль. Шум тише, тише… Дождь стихал. Всё прекратилось так же внезапно, как и начался. Наверное, у природы нет на большее силы и запасов. Выбухнула и всё. Воздух запах озоном. Они вышли вновь на дорогу. В разрыве туч показался светлый лоскут голубизны. И вдруг, над самыми вершинами красками загорелось небо… Радуга осколками отражалась в многочисленных лужах… Костик выхватывает Юлию из луж и качает на руках. Хорошо-то как!
Отдыхать одно удовольствие. Но две недели быстро закончились, и они вернулись к себе.
У Юлии начинался новый учебный год, а Костю ждал полк. Он много сил и времени отдавал ему стараясь сделать лучшим. Для этого нужно было повышать профессиональный уровень бойцов и учить командиров, заботится о быте и держать дисциплину. Самому тоже не хватало знаний. Понимал, что конница, сабельная сеча — это вчерашний день и необходимость гражданской войны. Ведь уже в германскую он видел танки, самолёты, аэросани… Конечно замечал, что в последние годы улучшалось техническое оснащение. Росли огневые возможности армии. В состав стрелковых и кавалерийских дивизий были включены артиллерийские полки, танковые батальоны, пулемётные подразделение. Чувствовал — перерос сам себя, а знаний не хватает. Надо учиться. Рутковский жаждет этого. Об этом же осторожно намекает ему и Люлю. Он понимает жену и умеет считать: его четыре класса против её гимназии, как небо и земля. Нет, он не стоит на месте. Занимается самообразованием. Много старается читать сам, ещё больше ему рассказывает Люлю, но это ерунда. Получается в его арсенале опыт, интуиция и божий дар военного, а фундаментальных знаний нет. Он хочет научиться защищать Родину профессионально. К тому же его желание не противоречит программе правительства. Оно как раз считает подготовку красных командиров важной частью по созданию и укреплению армии. Костя пишет рапорт и усердно сидит за учебниками. Цифры колонками вырастали в тетради. Он был рад, когда Юлия проверив его примеры и задачи улыбалась: — Ответ правильный, молодец! Они вдвоём потихоньку продвигались вперёд. Он сидел за занятиями до исступления тяжело вздыхая и сжимая пальцами глаза. Когда под веками начинали плыть цветные круги, вскакивал и шёл к умывальнику. Обливал голову холодной водой и садился вновь за книги. Отправлялся в постель тогда, когда голова от напряжения наливалась тяжестью, буквы плыли, а молоточки в висках мешали думать. Юлия одна спать не могла — ждала. Поглядывала на часы, но мешать не смела. Чтоб не клевать носом привалившись к стене и устроив подушку на ногах, чтоб удобно было держать книгу читала. Но иногда не выдержав засыпала. Тогда он аккуратно укладывал её. В октябре пришло разрешение. Юлии радостно за него и тревожно за себя. Ленинград, это так далеко. Но её всегда тянуло далёкое и неведомое. Очень-очень мечтала куда-нибудь поехать. У каждого своя дорога от окраины до большого города. Для них это были курсы. Последнюю ночь в Забайкалье не могли уснуть. Бродили около дома по знакомым местам. Было темно и тихо. Шёл даже лёгкий снежок. В открытую форточку соседнего дома слышен смешок. Юлия с Костей переглядываются: "Наверняка, укладываются спать". А у них прошло прощание с полком, друзьями, родными и они едут учиться. Не в Иркутск и даже не в Новосибирск, а далеко-далеко — Ленинград. Когда у них теперь будет свой дом… Но семья, это не четыре стены, а огромное желание жить и быть вместе. И всё же грусть сжало её сердце, впервые в жизни она покидает родные места уезжая в бог весть куда… А, если отец прав и он завезя её к чёрту на кулички бросит?…
Рутковский видит — Юлия волнуется. Он понимает — маленькую домашнюю девочку держит в плену страх. Но не сомневался — жена поедет с ним. Непременно разделит военные его дороги и судьбу. Жили они душа в душу и были по-настоящему счастливы. Так что Костя был уверен на все сто. Так оно и получилось. Услышав о вызове, Юлия прижалась к нему и спросила лишь об одном — когда ехать…
Из-за облака краешком выглянула луна, словно строгая матрона приглядывала она за весело подмигивающими не спящим людям, звёздами. Бродят себе, не спится им… Да не спалось. День был дивный и вечер чудный. Лишь на душе тоска… Гуляя в последний вечер по ставшим родными местам, он подхватив жену на руки покружил. Ловя плутающий взгляд стараясь весело спросил:
— Боишься?
Юлия не пряча лица, но дрожащим голосом прошептала:
— Немного. Далеко, но ведь ты меня не бросишь?
Сказал уверенно, понимал, что именно это для неё сейчас главное:
— Юленька, золотко, никогда. Только ты меня не бросай, пожалуйста, тоже…
Она заключает в кольцо рук его шею и прижимается к щеке.
— Договорились! Никогда!
Всё будет так, как напевают ликующие сердца, как собравшиеся всю жизнь прожить в одном объятии души, и они оба это знают. Просто когда судьба выставляет на дороге вехи, человеку требуются слова поддержки и вера…
Поезд медленно ползёт вперёд. Паровоз, разрезая стальной грудью дорогу и время пыхтит натружено. Отстукивают свой монотонный мотив колёса, а им без разницы. Они в купе вдвоём с узлом и двумя чемоданами в которых в основном Костино военное обмундирование. Всходит и заходит солнце. Пялится на них луна и бегут стараясь не отстать за вагонами звёзды. Небо то тёмное, то светлое. Езда такая, как катание на карусели. Юлия сидит у окна. Ей понравилось сидеть у вагонного окна. Мелькают за окном телеграфные столбы и сибирские пейзажи: тайга, поля, полустанки, деревни и мелкие города. Миновали синий Байкал. Грустно смотреть на осеннюю давно сбросившую свой наряд тайгу. Ветер лупит по голым деревьям. Хорошо осенью и зимой соснам и елям, тепло. Их зелень разводами красит чуть-чуть землю меняя унылую картину. На промёрзлую землю кое-где лег первый снег. Небо в непроницаемых тучах. Огней почти не видно. Монотонный стук колёс и мерное покачивание клонит ко сну. Казалось, что за дорогу выспались на сто лет вперёд. Какой длинный путь. Но Костик принадлежит одной лишь ей и она готова ехать с ним так вечно. Только кончается и он. Москва. Взяв билет на Ленинград, погуляли по городу. Вечером вновь сели в поезд. Ещё маленькое усилие. Вот они и в легендарном городе Петра и революции. Сейчас они непременно увидят медного всадника и застывших львов, город Петра и революции, который вызывал у них огромное волнение. Юлии даже показалось, что у неё закружилась голова.
После Сибири жутко. Но молодость побеждает и восторг берёт верх. Они принадлежат только себе. Они и город. Правда за окном, в отличии от ярких красок Забайкалья, постоянно хмуро-сероватый пейзаж, прохладно и слегка тоскливо. Но Юлия тешит себя тем, что они тут ненадолго. Костя грызёт военную науку высших курсов комсостава. Книги, книги… на тумбочке, на подоконнике, на полу. Юлия работает. Ей очень хочется быть полезной армии и мужу, но пока она не знает как. Ленинград — музей под открытым небом. Куда? На Невский? Или Летний? А может быть к Петру? Наверное, в Михайловский… Всё равно куда — везде история. Здесь Герцен жил. А в этом доме Пушкин был перед дуэлью. Смотри и наслаждайся — перед глазами — Петербург. В свободное время, а это было ночью под выходной, кто-то из них говорил:- "Давай, побродим по Петербургу" И они просто гуляли по городу, и любовались чудом на Неве. К этому времени город утихал. Улицы лежали сонные, ленивые. Да и самим говорить особенно не хотелось. Они шли по улицам и проспектам, пересекая трамвайные пути и слушали тишину города. Это так увлекательно. Натянутые нити проводов над головой молчали. Разведённые мосты остановили общение сторон. Кругом ни души. Никто не мешает, есть возможность всё посмотреть. К тому же Костя мог брать её без стеснения на руки и нести столько, сколько она захочет. Они шли по улицам и проспектам, пересекая трамвайные пути. Он был её сказочным рыцарем. Счастливая жизнь с ним была тоже сказочной и никакой другой. Город, по которому они гуляли, явление тоже не менее сказочное. Теперь получается, что её сказка поселилась в сказочном городе. Сказка в сказке от этого кружится голова. "Надо же, — думала она, осматривая легендарный, красавец город, — какая ж это всё-таки красота, детище Петра Великого! Папа предполагал, что Костя может завести меня за Урал и это уже трагично, а я вон где, в Ленинграде". Решили с Костей не терять время зря, наслаждаясь свободой, хватая её в четыре руки, устроить себе что-то вроде праздника. Музеи, театры: всё к их услугам, получай удовольствие… Ведь слушатель курсов — это не командир 27 ковполка или командир оперативного отряда в Верхнеудинске. Когда в его обязанности входило всё от боевой готовности, боевой и политической подготовки до смотров и учений. (Ах, совсем забыла, ещё материально-бытовое и медицинское обслуживание). Море больших и малых дел, только успевай с утра до утра поворачиваться. Командир в работе круглые сутки. Здесь тоже их нагружают, но по сравнению с войсками это не напрягает, а удовольствие.
Как много хорошего было в тот год. Всё принадлежало им. Всё доставляло радость. Сколько было волнений и весёлой суматохи, когда они ходили в цирк или на оперетту. А как волновались, пользуясь каждой свободной минутой, бродя по городу, заглядывая во все его уголки, фантазируя. Без фантазий Юлия не могла. Как в таком кладезе старины не согрешить. И Юлия фантазировала, вспоминая всё, что произошло в этом городе, о чём она читала. Какие писатели, поэты и музыканты тут творили. А Костя грустил. Этот город своим величием напоминал ему Варшаву. Только он не мог сказать об этом Юлии. Она видя эту застывшую грусть в его глазах понимала, что та наверняка относится к прошлому. Ей хотелось ему помочь, спросить, но она не смела… Всем коллективом курса непременно старались попасть на хорошие спектакли. Слушали оперу, посещали поэтические вечера с чтением в слух книг и общались. Посмотрели и фильм режиссёра Барнета "Девушка с коробкой" Какая-то ерунда. В основе сюжета — история облигации на крупную сумму. Но это не испортило настроение. Молодость. Целая жизнь была впереди. У них появилось много новых друзей. К ним на чай приходит Георгий Жуков. Костя представил Юлию ему. У того дрогнула рука и удивлённо взметнулись брови. Они с ним сидели и скрипели перьями вместе за одной скамьёй. Юлия заметила — были, кажется, ровесниками. Но абсолютно разными по всему. Костик — корректный, со стройной осанкой, красивой внешностью, благородный и интеллигентный. Может, Юлия как влюблённая в него женщина и преувеличивает, но ей, кажется, совершенно не намного. В него были влюблены все. А Жуков: шустрый, невысокий крепыш, с короткой шеей, взрывным характером и бешеным темпераментом- сущая противоположность ему. Но что-то их объединяло… Ах, да! Они оба хотели и стремились быть первыми. Обоих не выпускали из своего поля женщины. Только Георгий умел с ними общаться, а Рутковский робел. Жукова ловили эксцентрические барышни, но стороны быстро разочаровывались друг в друге и он успокаивался с той кто настырнее. Рутковского желали все, но он трусил или за ненадобностью приключений ловко прикидывался непонимающим или прикрывался Юлией как щитом. На женщин она не обижалась. Как в такого красавца не влюбиться. У него даже взгляд, которым он смотрел на женщин, был необыкновенным. Его глаза, лёгкая улыбка и молчание сводили прекрасный пол с ума. Она сама, забывая, что это её муж любовалась бы и любовалась им.
Семьи слушателей в день праздников приходили смотреть их конноспортивные соревнования. Где слушатели занимались фигурной ездой. Было фехтование на саблях, плавание с конём, форсирование водных рубежей. Юлия, естественно, болела за мужа, кричала и махала руками. Костя, выискав её среди толпы, счастливо улыбался. Они всегда с Георгием были первыми, не уступая друг другу ни в чём. Если ж такое случалось, то Жуков недовольно сопел, а Костя и проиграв доброжелательно улыбался. Ничего, мол, выиграю в другой раз. Потом непременно были танцы. Рутковский блистал. Танцор из него был превосходный. С семьёй Ивана Баграмяна не раз ходили по музеям. Эта пара Юлии очень приятна. Они нежны друг к другу. Их любовь тепла и светла.
Костя учился легко и главное любил учиться. Особо ему нравилось изучать тактику, стратегию и теорию ведения боя. Он так хотел учиться, и вот сбылось. Юлия видела его счастливое лицо и была счастлива его счастьем сама.
В тот год Юлия присматриваясь к модницам сменила причёску и накупила себе нарядов. Страшно хотелось быть для Костика красивой. От примерки платьев в примерочной устала. Ещё бы, перемерила штук десять, вроде бы выбрала два. Она представила себе, как наденет их на прогулку или в театр с Костиком, как он посмотрит на неё, как по приходу домой снимет его с неё… Для того и пыхтела с примерками, выбирала не просто то, что идёт, а то что удобно снимается. Она спрятала улыбку в кулачок: "О чём только думает бестолковая голова".
Когда Рутковский разглядел такие перемены в жене, он обалдел. Она предстала перед мужем в новом имидже пытаясь удивить. Ей это удалось, глаза его мухой прыгнули на лоб. Сибирская девочка за один день превратилась в городскую модницу. Он не думал хорошо это или плохо, идёт ей или нет, его мучил один лишь вопрос: "Зачем ей это?" И он не выдержав ринулся этот вопрос немедленно выяснять. Правда аккуратно. Утопив жену в жарких поцелуях, спросил: — "Что это такое?" Юленька зарделась и прошептала на ушко, что для него. Очень хотелось быть именно для него красивой. Хмыкнув Костя успокоился до такой степени, что чуть не брякнул, мол, самая красивая ты тогда, когда на тебе ничего нет, а в бане под берёзовым веничком вообще сказка, но вовремя прикусил язык, чтоб не обидеть малышку. Пусть старается, если ей в радость ведь это для него.
В августе 25 года он заканчивает курсы. Отпуск. Заказанные путёвки на руках и Костя выполняя обещанное, везёт её на тёплое море. Поезд мчится на юг. Колёса стучат весело и ритмично. Сменяя друг друга за окном мелькают поля и леса. Юлия высматривает милые сердцу берёзки, красивей которых нет ничего на свете. Зовёт к окну полюбоваться белоногими красавицами мужа. Тот присаживает её к себе на колени и нежит висок… "Красива, похожа на тебя!"