Где-то в Санкт-Петербургской гимназии для одаренных
За два дня до рождества в гимназии начались каникулы, и у Олега внезапно появилось свободное время. Физрук решил, что ему следует передохнуть, чтобы не ползать по бальной зале подобно сонной мухе. А учитель танцев просто взял и объявил занятия оконченными. И вот теперь Песцов валялся на кровати и читал бальный этикет. Прежде бывать на балах ему не приходилось, и стоило хотя бы в теории узнать, что делать можно, а что — нельзя.
Можно, как выяснилось, танцевать, приглашать девушек, умеренно угощаться с фуршетных столов, а также прогуливаться по залам и прилегающему парку. В списке запретов было гораздо больше позиций. Нельзя было выглядеть хмурым или озабоченным. Напротив, следовало улыбаться и веселиться. Нельзя отказывать в танце без действительно веской причины. Например, дама может отказать, если кавалер решит пригласить её на второй танец подряд. Или если в ее бальной книжке на этот танец уже записан другой. Нельзя нарушать приличия, нельзя спорить с распорядителем бала, нельзя допускать умаления своей чести.
Последним пунктом Олег озаботился особо. У него в голове откуда-то, наверное, еще с прошлой жизни, застряла тесная связь балов и дуэлей.
Почерпнутые из Сети сведения эту связь подтверждали. Практически, не было ни одного бала, обошедшегося без хотя бы пары поединков. Дуэли проводились строго магические, ибо считалось, что дуэль — прерогатива аристократии, а каждый аристократ непременно обязан владеть магией в мере, достаточной для защиты своих чести и достоинства.
Получив эту информацию, Олег успокоился. С серьезными взрослыми магами ему делить нечего. А среди ровесников, и даже молодых людей на год-два старше, у него соперников быть не может. В гимназии проводили учебные спарринги, и Песцов неизменно побеждал с сухим счетом. Никому из элитных гимназистов не удалось даже слегка задеть его магическим конструктом. А некоторые и конструкт-то создать не успевали.
Накатило желание порисовать. Противиться ему Олег не стал. Взял планшет и, отодвинувшись в угол кровати, принялся набрасывать эскизы. Свой особняк, вид из окон третьего этажа, образ хранителя-дворецкого…
В дверь постучали.
— Войдите! — крикнул Песцов, не прекращая работать карандащом.
К его удивлению, в гости решила зайти не Маша, та с началом каникул уехала к родне, не Алёна, и даже не Лиза. Посетить его решила натуральная блондинка, та, что прибыла из Карелии. Кажется, её звали Снежана.
— Привет! Чем занимаешься?
Вопрос был глупым. Занятие Олега и без того было очевидным.
— Можно посмотреть?
Песцов, не отвлекаясь от очередного эскиза, пододвинул Снежане свежие наброски. Та присела на краешек кровати и взяла в руки пачку рисунков.
— Классно! — восхитилась она почти что искренне. — Ой, я этот дом знаю, мы с девчонками проходили мимо. Красивый, только неухоженный. Я бы в таком пожила.
Олег никому не рассказывал о своем владении, но эта фразочка заставила его напрячься. «рисовальное» настроение ушло, причем настолько, что он даже не стал заканчивать последний эскиз. Кинул планшет на кровать и поднялся.
— Будешь чай?
— Разве что зеленый.
С Милкой всё было удобней и быстрей. Но Песцов и без неё вполне мог обойтись. Он заварил «гостевого» зеленого чая, достал из шкафа «гостевые» сладости, сервировал стол и пригласил даму:
— Чай готов!
Снежана поднялась с кровати, и тут её взгляд упал на неоконченный рисунок.
— Что, на принцессу запал?
— На какую принцессу?
— Ну вот же, — она указала на планшет.
Олег при сильной необходимости мог держать лицо. А сейчас такая необходимость была ну очень сильная.
— Вообще-то я никого специально не рисовал. Так, совокупный женский образ, навеянный подростковыми фантазиями.
— Я и говорю, запал на принцессу, — соизволила хихикнуть блондинка.
Она с полчаса посидела с Олегом за столом, похвалила чай, сделала вид, что без ума от сластей, поулыбалась, попринимала выигрышные позы, а потом заявила, что ей пора. Олег был с ней полностью согласен.
Едва за блондинкой закрылась дверь, Песцов кинулся к ноутбуку. Императорский род не публиковал сколь-нибудь обширных сведений о своих членах, но генеалогическое древо можно было найти без проблем. Фото и краткая биография тоже присутствовали.
Маша нашлась в младшей ветви рода. К счастью, дочерью императора она не была. Её отец, Сергей Львов, приходился Петру Четвертому всего лишь двоюродным братом, так что перспектив занять трон у нее не было никаких. Кроме того, очевидно, у нее была серьезная размолвка с родителями, иначе зачем бы она стала брать себе фамилию бабушки.
Итак, Мария Сергеевна Каракалова, семнадцать лет, десятый ранг. Входит в императорский род, но мечтает сбежать из-под опеки родичей. Да-а, угораздило его… С другой стороны, как там говорят? Целовать, так королеву? Ну, принцесса тоже пойдет. А миллион воровать не придется, ему его принесут. На блюдечке с голубой каёмочкой.
Для очистки совести Песцов поглядел фотографии элитного класса на сайте гимназии. И на них — он так и не смог к этому приготовиться — под именем Маши Кошкиной была совершенно другая девочка. Сразу вспомнились слова предка: дар видеть сквозь магические личины. Так вот оно что! Девочка из императорского рода Маша Каракалова учится в обычной гимназии под именем Маши Кошкиной. А чтобы ее не узнали, каким-нибудь хитрым конструктом или артефактом изменяет свою внешность. И только он один из всего класса видит её настоящее лицо. Нет ли в этом какой крамолы? Кто знает!
А ведь он спалился. Спалился перед самой Машей, когда рисовал её с натуры. То-то она так поспешно утащила этот рисунок. И что теперь делать? Наверное, жить дальше и постараться больше никому не засветить эту свою особенность.
Утро следующего дня Олег планировал провести лениво и расслабленно. Все запланированные дела уходящего года были сделаны. Даже подключены вода, электричество и газ к новому дому. Пришлось, правда, поругаться с предоставляющими услуги компаниями на предмет долгов прошлых лет, пригрозить судами и даже императором. Но теперь в особняк возвращалась жизнь.
Накануне он заходил в дом и был буквально поражен. Перемены впечатляли. Исчез многолетний слой пыли, засияли хрустальные люстры в гостиной, засверкали надраенные кастрюли и сковородки на кухне, и даже раритетный медный таз отсвечивал красноватыми боками.
Олегу захотелось подурачиться. Он взял древнюю посудину, грохнул в нее черпаком и грозно произнес запомненное в прошлой жизни заклинание:
— Карабарас!
В тот же момент перед ним возникли две одёжные щетки. Песцов чуть тазик не уронил от неожиданности. Еще немного и начал бы заикаться, но тут голос местного домового спросил:
— Что будем чистить, хозяин?
— Фу-ух, — выдохнул с облегчением великий колдун. — Ничего, это я так, детство вспомнить решил.
Домовой молча исчез вместе со щетками, а Олег задумался: все эти детские сказки, насколько они всё-таки сказки? И откуда Корней Иванович мог знать такие вещи?
Но это было вчера. А сейчас было спокойное предрождественское утро. За окном светило яркое солнце, искрился снег, и даже возникал соблазн выйти на улицу и размяться. Подышать свежим воздухом, побегать, даже поваляться в снегу. Это жирному дядьке возрастом за полтинник такое срамно, не по статусу. А пацану в неполные восемнадцать сам Предок велел! Но не успели мысли оформиться в действие, как в комнату к нему стукнулся Витя Полоз.
— Олег, там твоя Алёнка ревёт.
— А что случилось?
— Не говорит. Иди, разбирайся, а то придется идти на бал без подруги.
В комнате № 7 женского этажа спального корпуса Санкт-Петербургской гимназии для одаренных
У Росомахиной была практически истерика. Она лежала ничком на кровати и рыдала. Подушка лишь немного приглушала громкость звука. По комнате кружили любопытные девчонки, под видом утешения пытающиеся выспросить причины и подробности. Другие любопытные особы оккупировали ближайшие подоконники в коридоре, надеясь на свежую информацию. Иные из них периодически заглядывали в комнату — видимо, проверить, как идет процесс.
Песцов, едва увидев эту картину, понял: Витька был прав, дело худо. Надо спасать девчонку, бал и себя. Ибо кто знает, воткнут ему приказом императора непосредственно перед входом какую-нибудь грымзу и заставят с ней танцевать, да еще и улыбаться. Как говорится, добровольно и с песнями.
Он вошел, громко хлопая в ладоши.
— Так, попрошу всех на выход. Посторонние, па-акиньте помещение!
Действуя где словами, а где и руками, он выпихал всех сочувствующих и переживающих в коридор и запер дверь.
— Милка, можешь обеспечить тут звукоизоляцию? — попросил он. — Жестко. Так, чтобы подслушивать даже не пытались.
— Легко!
Домовая на миг проявилась, зверски оскалилась и исчезла выполнять поручение. Олег усмехнулся: наверняка сегодня в медпункте будут пациенты. Но это не его проблемы, пресекать назойливое любопытство можно и нужно.
Подсев к девушке, он принялся ее тормошить — безрезультатно. Она даже не отмахивалась. Просто лежала, обхватив голову руками, и усиленно пропитывала подушку раствором солей.
Пришлось применять сильнодействующее средство.
Олег набрал в рот воды, рывком перевернул Росомахину на спину и прыснул ей в лицо, как из пульверизатора. Шок? Несомненно. Зато слезы мгновенно прекратились.
Алёна теперь напоминала вытащенную из воды рыбу. Широко раскрыв глаза, она открывала и закрывала рот, пытаясь что-то сказать. Наконец, несколько придя в себя, размахнулась, явно намереваясь влепить пощечину. Но Песцов легко перехватил её руку.
— Ну вот: спасаешь её, спасаешь, а она дерется.
— А я… — с вызовом начала девочка.
— Ну да. Не просила и вообще, — перебил её парень. — Но у меня имеется в этом деле свой интерес. А теперь рассказывай, что случилось, и топай умываться. Давай-давай, не куксись. Ну? Обещаю: никто ничего не узнает.
Росомахина медленно села на кровати, опустив голову. Пару раз шмыгнула носом.
— У меня…
У Алёны на глазах навернулись слезы, она снова принялась всхлипывать.
— Ладно, пойдем иначе. Я буду называть причины, а ты — мотать головой. Хорошо?
Девочка кивнула.
— На, держи пока в качестве гуманитарной помощи, — Олег протянул свой носовой платок. — Портные платье испортили?
Аленка замотала головой.
— Мыши туфли сгрызли? Тоже нет? Затяжка на чулках? Закончилась тушь? Парикмахер сбежал в Гренландию? Как, и даже не это? Ну, тогда колись.
— Я… у меня…
Росомахина собралась с силами и, наконец, выговорила:
— Мне украшения доставят только завтра!
И снова попыталась разреветься.
— Не-не, хватит, — пресек эти попытки Олег. — Шагом марш в ванную, и чтобы через четверть часа была у меня. И не задерживайся, у тебя сегодня еще куча дел: спа-салоны, стилисты и прочие дармоеды. Да, закрой за мной дверь, чтобы чрезмерно любопытные заклятые подружки не развели тебя на новый слезопад.
Где-то в Санкт-Петербургской гимназии для одаренных
Из немалого списка драгоценностей, что хранились в тайниках и подвалах гимназии, Олег отобрал несколько гарнитуров. На его взгляд, к бледно-розовому шелку платья подойти мог любой из них. Но требовалось одобрение потенциального носителя.
Стук в дверь раздался через десять минут. За это время Алена переоделась в сухое, умылась, причесалась и слегка накрасилась. Рекордный результат!
— Ведь можешь, когда хочешь! — одобрительно отозвался Песцов. — Подсаживайся к столу, бери чай, наслаждайся изысканным вкусом и ароматом и попутно выбирай.
С этими словами он выложил на стол одну за другой три шкатулки.
В первой лежал изящный гарнитур с мелкими гранатами. Мастер искусно выполнил золотые веточки, на которых вместо листочков укрепил соответствующим образом ограненные камни. Алена лишь взглянула на работу и убрала футляр в сторону, как, собственно, и ожидалось. Олег резонно полагал, что выбор Алёны падет на роскошное бриллиантовое колье, лежавшее в третьей по счету шкатулке. Он прекрасно помнил истину о лучших друзьях девушек. Но, едва открыв футляр номер два, Росомахина буквально застыла.
Олег не понимал, в чем причина. Ну, рубины. Ну, довольно крупные. Но работа грубоватая, огранка примитивная, наверняка и проба золота не слишком высока. Да, судя по характеру огранки, возможен встроенный защитный конструкт. И что? Но Алёна смотрела на эту поделку так, словно перед ней на винного цвета бархате лежал, по меньшей мере, бриллиант «Красный крест» в две с лишним сотни карат.
— Можно мне это примерить?
— Пожалуйста, — пожал плечами парень.
Девушка моментально вдела в уши серьги, нацепила на палец перстень, молниеносно расплела косы и закрепила пук волос на затылке причудливой заколкой, защелкнула на запястьях парные браслеты.
— Помоги! — протянула цепочку с подвеской.
И едва замкнулся миниатюрный замочек, как все камни на мгновение вспыхнули внутренним огнем. А когда Олег проморгался, вместо розоватых камней увидел огненно-рыжие, внутри которых лениво колыхались языки пламени.
Росомахина резко повернулась к парню:
— Откуда это у тебя? — сухо и требовательно спросила она.
— Полегче, девонька. — Олегу был неприятен этот внезапно поменявшийся тон. — Я не обязан отчитываться перед тобой в чем-либо. Я спасаю тебя от психотравмы, вывожу из истерики, а ты в ответ пытаешься устроить допрос? Ну нет, так дело не пойдет. Давай, снимай камешки. Я, в конце концов, и один схожу на бал.
Алёна мгновенно сникла.
— Прости, — пробормотала она. — Просто эта парюра для меня очень много значит. И даже не только для меня, но и для всего рода. Её давно уже считали безнадёжно утраченным, и вдруг такое!
Девушка подняла голову, сложила руки в умоляющем жесте:
— Пожалуйста, скажи: откуда она у тебя? Как она к тебе попал?
— Скажи мне, Алёна Росомахина, почему каждый раз выходит именно так? Почему пока я как следует не поругаюсь, нормального разговора не выходит? Я думал, ты действительно не такая, как все. А ты… А-а!
Олег махнул рукой.
— Нашел я её. Обнаружил чью-то захоронку, часть отдал императору, часть оставил себе.
— А почему так? Почему одно отдал, а другое оставил?
— Я был о тебе лучшего мнения, Росомахина. Неужели сама не сообразила? Или у тебя от родовых камней мозги помутились? Я отдал то, что нельзя продать, нельзя использовать и нет смысла хранить.
— Так тот дом был спектаклем?
— Слушай, зачем так говоришь! Никакого спектакля, всё взаправду. Но я же не дурак — держать такие ценности в полуразрушенном доме. А ну как еще один везунчик появится! Я их прибрал в безопасное место, а в нужный момент вернул туда, где они были изначально найдены.
Олег врал вдохновенно и правдоподобно. Ведь уже есть официальная версия. И зачем её портить? Разве что так, подкорректировать.
Девушка помолчала, глядя в пол, потом вновь подняла глаза на парня.
— Скажи, что ты собираешься дальше делать с этим набором?
— Ничего. Он мне, как таковой, не нужен. Тут ведь, если я правильно понимаю, есть привязка к родовым способностям?
— Конечно, — кивнула Алёна.
— Мне вообще деньги нужнее, чем подобные безделушки. Так что если твой отец выйдет на меня с реальным предложением, я продам этот гарнитур вашему роду. А на бал, как я и говорил, ты можешь сходить в нем. Только в таком виде, как мне кажется, он совершенно не подходит к розовому шелку.
— Ничего, подойдет, — заулыбалась девушка. — Ты увидишь. Я могу сейчас взять его?
— Нет. Через час приедет ювелир и письменно засвидетельствует факт передачи тебе этих вещей. Завтра в присутствии этого же ювелира я их у тебя приму. А он проверит, что мне вернули ровно то, что взяли.
— Но зачем такие сложности? Разве я давала повод думать обо мне настолько плохо?
— Ты — нет. Но в твоей семье наверняка имеется дубликат этого комплекта. Может даже, из настоящего золота и с настоящими камнями, но без магической составляющей и родовой привязки. Твой отец, когда ты ему обо всём расскажешь, обязательно предложит по-быстрому подменить вещички. А, может, метнётся в столицу и за ночь организует какую-нибудь гадость. Так вот: не стоит. Попытка обмануть меня обойдется вашему роду очень дорого, причем как в деньгах, так и в репутации.
Все эти заморочки отняли время и силы. Но, всё-таки, в половине десятого вечера Олег, в черном фраке с белой жилеткой, тщательно причесанный и благоухающий дорогим парфюмом, с орденской лентой через плечо постучался в дверь комнаты номер семь на женском этаже общежития. И тут случилось чудо! Из-за двери не послышалось ни «сейчас, еще минуточку», ни «вот уже почти все». Нет. Изнутри комнаты процокали уверенные шаги, и дверь распахнулась.
Олег внутренне ахнул: где та миленькая позитивочка? Где косички? Где ямочки на щеках? Перед ним стояла юная красавица, безупречная в своей элегантности. И почему он решил, что платье было розовым? Нет, оно всё переливалось черно-рыжими огненными языками, словно сотканное из самого пламени.
Песцов поклонился:
— Вы неотразимы, сударыня. Позвольте вас проводить.
Элитная группа Санкт-Петербургской гимназии для одаренных глядела, раскрыв рты, на это потрясающее зрелище. И едва пара исчезла за поворотом лестничного марша, как все тут же кинулись к окнам.
Вот охранник открыл двери гимназии, и на чисто выметенную дорожку ступили стройный юноша во фраке и красивая девушка в необычном платье. Другой охранник открыл дверцу взятого напрокат лимузина. Молодой человек помог своей даме войти в салон, сел сам, и машина тронулась. Гимназисты побежали к телевизору смотреть прямую трансляцию бала. И только две девочки не принимали в этом участия. Они сидели каждая в своей комнате и ревели от сознания того, что сами, хоть и по разным причинам, лишили себя даже шанса на то, чтобы ехать сейчас на бал в императорский дворец.