Это язвительное замечание не стало пиком триумфа Нико. Странно, но он не испытал никакого удовлетворения.
Келли, открыла было рот, но прежде, чем она смогла произнести хоть слово, Нико взял ее за локоть и заставил развернуться, чтобы ей был виден холл особняка.
– Но, мистер Вар…
– Да, кстати, – вставил Николос. Он не собирался отказываться, от плана преподать своей непостоянной бывшей невесте урок по поводу того, как нельзя отказываться от своего слова. – Учитывая благодарность, которую вы высказали ранее, – добро пожаловать. Спасибо.
– Вы будете здесь все время? – Ее большие голубые глаза сверкали от разочарования и переживаний. Блестящие черные волосы, разделенные посередине пробором, спадали мягкими волнами. Немного растрепанная после поездки в открытой машине, ее роскошная грива сияла, как темная аура, окружавшая пылающее лицо.
Нико рассердился на себя. Ему не нравилась эта женщина. Может, она внешне и привлекательна, но легкомысленна, ей нельзя доверять, она не умеет держать обещания. И эта черта ее характера доставила ему серьезные проблемы. Он не мог спокойно пройти по улице, не услышав за спиной «оставленный прямо у алтаря», не говоря уже о том, что на него постоянно показывали пальцем, и глазели незнакомцы.
– Ну, так что? – потребовала Келли ответа, подняв подбородок так, словно целилась ему прямо в сердце. – Вы собираетесь остаться здесь?
С деланным безразличием Нико засунул руки в карманы джинсов.
– Если вы помните, я в отпуске.
– У вас что, нет другого места, где его провести? – Голос ее срывался на крик. Она явно была встревожена таким поворотом событий. И от осознания этого Нико внутренне злорадствовал.
– Моя городская квартира нуждается в ремонте, – сказал он, – и я проведу здесь три недели.
Увидев перепуганное выражение лица Келли, он еле сдержал улыбку.
– Но… но это же… – Она не закончила фразу. Оба и так знали, что Келли тоже должна провести здесь три недели. – Вы лгали мне, – прошептала она, наконец.
– Разве? – Нико посмотрел на нее с самым невинным видом.
– Да! – Она сверкнула глазами, словно искренне желала убить его этим взглядом. – Когда сказали, что вас здесь не будет. Вы лгали!
– Это Чарлз сказал вам, что его не будет здесь.
– Но вы – он – позволили мне подумать…
– Это не моя вина, мисс Ангелис, что вы так подумали.
– Считаете, за мной нужно присматривать? Вы не доверяете мне, боитесь, что я не справлюсь с работой?
– А почему я должен доверять вашему слову, в самом деле?
Келли раскрыла рот, но, сраженная наповал, не могла произнести ни слова. Нико не дал ей возможности прийти в себя и сбросил очередную бомбу:
– Дело, собственно говоря, в том, что это прекрасное место. Оно принадлежит мне, так почему бы мне не остаться? В конце концов, здесь должен был бы пройти мой медовый месяц.
Он услышал, как она тихо застонала, и понял, что попал в точку.
– Это ужасно! – Келли терла виски руками, будто пыталась избавиться от головной боли. – Я не смогу выносить ваши оскорбления три недели. Меня не хватит даже на три минуты.
В этот момент появился дворецкий. Келли обратилась к нему:
– Сэр, пожалуйста, принесите мои сумки. Я уезжаю.
– Я так и думал, что вы опять выйдете из игры, – бросил Нико, поддразнивая ее.
– Выйду? – Она снова нацелила на него свой остренький подбородок. – Как вы смеете утверждать, что я бросаю дело? Ничего подобного! Просто я не собираюсь подвергать себя, вашим издевкам и оскорблениям, и если вы думаете, что я способна это сделать, вы… вы умалишенный!
– Я и не думал, что вы согласитесь, – солгал он, чертовски хорошо зная, что она была готова согласиться. Конечно, Келли смогла отказаться от брака с ним. Но ее работа – совсем другое дело. Она знает и любит ее. Он навел довольно много справок, чтобы убедиться в этом. Она останется, или он не Николос Варос.
– Н-ничего, – выдавила она, – ни этот дом, ни какой-либо другой не стоит того, чтобы выносить ваши… ваши…
Келли посмотрела на холл. На лице появились ужас и жалость, будто только сейчас ей открылось, насколько изуродован дом.
Красивый старинный паркет был раскрашен, как шахматная доска, зеленым и желтым. На люстре были только три плафона, размером с волейбольный мяч, сделанные из желтого пластика. Под ней стоял неуклюжий столик, похожий на амебу, его мраморную крышку поддерживали веретенообразные металлические ножки.
Келли зажала рот обеими руками и попыталась удержать вздох отчаяния. Ее взгляд обратился к другой стене. Круглый стол из фанеры стоял между двумя дверьми. На его неровной поверхности расположилась супермодная лампа. Келли закусила губу. Ее взгляд скользнул по стене и замер на желтых прямоугольных часах размером с хороший поднос. Стрелки часов были неправдоподобно большими и красными. Нико чувствовал, как каждое движение этих стрелок болью отдавалось в ее голове, и она переживала невообразимые страдания, секунда за секундой. Он прекрасно понимал, через какой ад она сейчас проходила, и как ей хотелось спасти это место от столь чудовищного осквернения.
– Мило, не правда ли? – поддразнил он, отлично осознавая, что поступает жестоко.
– О господи… – простонала она, покачав головой. – Это просто ужасно.
– Достаточно ли это ужасно, чтобы согласиться вынести ад на земле?
Келли стояла, повернувшись к нему спиной. Плечи ее были слегка опущены. Нико почти слышал ее мысли: «Я могу спасти этот дом. Я должна спасти его!» Он сжал губы, стараясь скрыть проницательную усмешку.
Дворецкий спустился, неся дорожные сумки.
Нико опять посмотрел на свою бывшую невесту, понимая, что сейчас было бы неумно напоминать ей о своем присутствии. Чтобы принять решение, которое его бы устроило, она должна думать о доме, и только о доме.
– Извините, – сказала Келли дворецкому. – Я все-таки остаюсь. – Взбежав по лестнице, она взяла сумку. – Пожалуйста, покажите мне мою комнату.
Белкайн посмотрел на хозяина, не зная, что делать.
Нико кивнул, и волна удовлетворения окатила его. Наконец-то он мог дать волю своей ухмылке, которая расползалась все шире, по мере того, как Келли брела за дворецким.
Келли раскрыла сумку. Казалось, она находилась в состоянии какого-то транса. Разбирая вещи, она ругала себя. Три недели?! Она согласилась остаться под одной крышей с человеком, который совершенно очевидно ненавидит ее, на три недели?!
Но он был прав, сказав, что ад на земле стоит того, чтобы превратить это поруганное сокровище в памятник архитектуры.
Минуточку! Спустись на землю, Келли! Этот человек ненавидит тебя, и его цель – сделать твою жизнь невыносимой. Ты к этому готова?
– Я знаю, что он ненавидит меня и хочет, чтобы я страдала. Но… – пробормотала Келли.
Она осмотрела спальню с ее грандиозным четырнадцатифутовым потолком. Когда-то он был прекрасен. В чулане сохранился старинный паркет. Темно-коричневый с зеленым ковер модного дизайна, случайное соединение кругов и кубов, скрывал от глаз превосходный старинный пол. Плинтуса были истинно викторианскими. Фигурные карнизы – тоже, но, покрашенные в тот же серо-зеленый цвет, что и стены, они утратили свою красоту.
Келли вздохнула. Сердце ее сжалось, когда она представила, как могла бы выглядеть спальня. Было бы грехом убежать. Дом нуждается в ней. Как в душе, так и на профессиональном уровне, она будет всю жизнь жалеть, что бросила его.
– Да, – призналась она, – да! Этот дом стоит всего, через что бы он ни решил меня провести. Оскорбляйте меня, мистер Варос, это ваше право. Наблюдайте за мной, как хищник из засады, но моя работа будет на высоте. И я не убегу! – Она откинула голову и уперла руки в бока. – Потому что Келли Ангелис упорнее, чем вы думаете. Я превращу этот сорняк в прекрасную американскую розу, сколько бы неприятностей вы на меня ни вывалили.
Келли не хотела терять ни минуты под крышей мистера Вароса, а потому принялась за работу тотчас же. Она ходила из одной роскошной комнаты в другую, делала снимки, необходимые записи.
Хотя она была полностью погружена в работу, однако чувствовала, когда Нико оказывался рядом. Даже если он просто проскальзывал в коридоре, она теряла способность думать, не говоря уже о том, что не могла творить.
Каждый раз, когда она слышала звук его шагов или ощущала запах его туалетной воды, взгляд ее становился затуманенным. В чем дело? Почему она не может собраться, когда он рядом? Из-за беспокойства? Может, она думает, что сейчас он незаметно подкрадется и скажет «бу-у!»? Или обольет ее водой из шланга?
Стараясь сосредоточиться, Келли отогнула край посеребренных обоев, чтобы обследовать остатки ошеломляющей ручной резьбы по дереву. Несмотря на нервозное состояние, она радостно улыбнулась и занесла информацию в блокнот.
В этот день никто не бросал в нее туфли, да и взрывов не было. Более того, Варос вообще ничего не сказал ей. Он даже не присоединился к ней за ужином, поэтому она поела одна в столовой, которая с легкостью могла вместить двухэтажный автобус. Ей подали что-то потрясающее, экзотическое со вкусом крабового мяса, но ее больше занимала сама столовая. Стены, когда-то обшитые панелями из орехового дерева, сейчас были раскрашены в ужасный оранжевый цвет. Это настолько давило на психику, что Келли охотно спряталась бы под столом, если бы он не представлял собой чудовище из нержавеющей стали. Его гладкая серебристая поверхность была такой холодной, что Келли держала заледеневшие столовые приборы за самые кончики.
Двенадцать стульев из стекловолокна, обтянутые тонким винилом лимонного цвета, с приземистыми металлическими ножками, окружали стол, как полуголодные детеныши.
– Да, Келли, ты уже больше не в Канзасе. Ты определенно попала в страну чудес.
Она посмотрела наверх. Там, где некогда блистали люстры, неясные конусы из стекловолокна, натыканные в беспорядке, освещали кусочки пространства. Келли содрогнулась.
– Если вам интересно мое мнение, мистер Варос, – пробормотала она, – то обстановка прекрасно вам подходит.
– Спасибо.
Она вскрикнула и подпрыгнула на стуле.
– Вы что, хотите довести меня до сердечного приступа?
Варос легкой походкой прошел к столу. Его можно было принять за превосходного мастера на все руки, который приехал сюда, чтобы заняться ремонтом, а не за хозяина дома.
– Наслаждаетесь крабовым деликатесом?
– А что? Он отравлен?
Он ухмыльнулся и сел напротив нее.
– Что-то мы плохо начинаем.
– Может, потому что вы меня ненавидите и с трудом пытаетесь скрыть это?
– А я и не пытаюсь это скрывать, мисс Ангелис.
Она откинулась назад, видя, что напугать его не удастся. Как бы Келли ни старалась, она знала, что ей никогда не превзойти Николоса Вароса. Он делал это умело – и продолжал улыбаться. Выражение его дымчатых глаз было холодным и провокационным. Дрожь пробежала по ее спине, когда она вспомнила, какой холодной и жестокой показалась ей обстановка столовой. Как наивна она была какие-то мгновения назад. Сейчас это место выглядело великодушным и располагающим по сравнению с мужчиной, который сидел напротив, с расчетливой улыбкой на губах и наблюдал за девушкой.
– Итак, – начал он после затянувшейся паузы. – Кроме того, что обстановка мне прекрасно подходит, каково ваше первое впечатление о моем доме?
Келли совсем не улыбалось то, что он присоединился к ней. Ей не нравилась циничная полуулыбка, демонстрирующая его презрение. Но она была профессионалом, а он – по крайней мере, внешне – задал деловой вопрос. Келли постаралась отбросить эмоции. Она откашлялась и положила руки на колени.
– В действительности… – начала она и замолчала, так как голос предательски дрожал. – В действительности, мистер Варос, я не…
– Нико, – поправил он, откидываясь на спинку стула.
Она заморгала, пораженная. – Что?
– Зовите меня Нико, мисс Ангелис. Я настаиваю.
Несомненно, он ожидал, что Келли предложит ему обращаться к ней так же, но она не могла заставить себя сделать это, считая официальные отношения более безопасными.
Она думала, что будет называть его Нико, когда выйдет за него замуж. «Познакомьтесь, это Нико, мой муж», или «Нико, милый, спасибо за розы», или «Нико, дорогой, передай мне, пожалуйста, сливки». Сейчас это все казалось смешным и детским.
Нико звучит слишком интимно, особенно если учесть, что их помолвка расторгнута, а он – вовсе не тот добрый, веселый человек, о котором рассказывал дедушка.
Может, это она превратила его в одержимого мщением? Может, Варос в общем-то неплохо относится к людям, если только они не бросают его прямо в день свадьбы? Но тут уже ничего не поделаешь.
К тому же Келли чувствовала себя неловко и сердилась – и на себя, и на него, – что вообще согласилась на такую авантюру, как брак по сговору. Нет! Она ни за что не назовет его Нико. Никогда в жизни.
Нико взял вилку и посмотрел на нее.
– А как бы вы хотели, чтобы я вас называл?
– Послушайте. – Келли запаниковала. – Дизайн середины двадцатого века сам по себе неплох. – Она и сама не понимала, как переключилась на другую тему. Однако перемена разговора – хороший способ оттянуть время, пока она не придумает, как вежливо отказаться называть его Нико. – Я видела дома, оформленные в этом духе. Но модернизм пятидесятых и викторианский стиль не сочетаются. По крайней мере, я так считаю, но я пуританка в этом деле. – Мысли ее путались. Она старалась объяснить ход своих рассуждений и одновременно придумывала вежливый отказ… очередной. – Когда я сказала, что обстановка вам прекрасно подходит, я имела в виду…
– Я понял, что вы имели в виду, мисс Ангелис, – прервал ее Нико, наливая себе кофе. Вопросительно подняв одну бровь, он спросил: – Вам налить?
Она отрицательно покачала головой. Щеки ее горели. Конечно, он прав. Она хотела его оскорбить. Но, черт возьми, говоря это, она понятия не имела, что он подслушивает. Это нечестно!
– Почему бы мне не называть тебя Келли? – коварно предложил Нико. – Я не вижу необходимости общаться официально.
Что делать? Может, поджечь занавески? В конце концов, тогда проблема будет решена: она сгниет в тюрьме по обвинению в поджоге, а ему уже никогда не придется называть ее по имени.
– В конце концов, – продолжал он, казалось, не замечая затянувшегося молчания, – если бы мы все-таки поженились, я бы звал тебя Келли.
Удар был меткий. Результат не заставил себя долго ждать. Вздрогнув, разъяренная Келли, бросила вилку на стол.
– Послушайте, мистер Варос. Я знаю, что я вас бешу, и у вас есть полное на это право. Мне не стоило нарушать свое обещание так, как я это сделала. Вы вольны раздражаться и сердиться на меня столько, сколько вам угодно. Я прошу прощения! Я очень сожалею. Если бы можно было что-то изменить, я бы изменила. Но мы оба знаем, что уже ничего нельзя сделать. Откровенно говоря, мы не друзья. Я вам не нравлюсь, вы мне не доверяете. Поэтому можете изводить и унижать меня, сколько вашей душе угодно, если это потешит вашу уязвленную гордость, но не ожидайте, что я буду звать вас Нико. Что же касается меня, то я бы предпочла обращение «мисс Ангелис». – Трудно было заставить себя посмотреть ему в глаза, но Келли справилась. – Если позволите, я пойду в свою комнату, чтобы пораньше лечь спать, а завтра начать работу с раннего утра. Я собираюсь выполнить эту работу, – и выполнить хорошо, – так быстро, как только возможно. Чем скорее мы расстанемся навсегда, тем лучше будет для нас обоих. – Она наконец-то перевела дыхание, потом добавила мрачно: – Все ясно?
Нико задумчиво смотрел на нее. Наконец кивнул.
– Вы очень ясно объяснились, – тихо сказал он.
Адреналин отхлынул, и теперь Келли чувствовала себя до смерти усталой, ноги у нее подкашивались. Что она наделала? Разве в этом потоке эмоций было хоть одно деловое и спокойное слово? В порыве злости она причинила вред самой себе. Ни одно извинение за всю историю извинений не звучало, менее извинительно. Разве так просят прощения? Что с ней происходит? Она вообще никогда не кричала на людей. Почему этот человек способен доводить ее до грани безумия?
Мало того, что просьба о прощении прозвучала непростительно грубо, но что теперь будет с ее работой? Реконструкция этого особняка – шанс, который выпадает лишь раз в жизни, а она в припадке ярости фактически отказалась от него.
Пытаясь побороть слезы раскаяния, Келли скрестила руки на груди, надеясь за показной смелостью спрятать свои чувства.
– Итак, я уволена, правильно? – Это даже к лучшему, сказала она себе. Может, я и упустила потрясающий шанс, но не собираюсь мириться с тиранией Николоса Вароса!
Положив руку на спинку соседнего стула, Нико указал на дверь взмахом руки. Это был самый небрежный отказ, который она когда-либо видела.
– Мечтайте, мисс Ангелис. Она моргала, сбитая с толку.
– Так я уволена.
Он с усмешкой смотрел на нее.
– Ваши работодатели обычно так отказывают вам?
– Меня еще никогда в жизни не увольняли! – взвилась Келли.
Нико сжал губы, продолжая изучать свою пленницу прищуренными глазами.
– Ну что ж, – сказал он, наконец, – к вашему сведению, «мечтайте» не означает, что вы уволены. – Его губы подозрительно скривились. – Но если, копнуть поглубже, вы ведь хотите, чтобы я вас уволил, мисс Ангелис, не так ли?
Келли разрывалась. Она не знала, чего хотела, но она должна была признать, что ее жизнь стала бы намного проще, если бы он уволил ее. Девушка с трудом пыталась сформулировать более-менее разумный ответ.
Казалось, что в этом ужасающем молчании прошел час. Наконец Николос взял вилку.
– Ложитесь спать, Келли Ангелис. – Обратив все свое внимание на остывающее мясо, он добавил: – Вы так легко не отделаетесь. – Потом он быстро посмотрел на нее. В его взгляде читалось обвинение. – Но вы должны помнить, что всегда можно бросить дело. У вас это хорошо получается.