— А я сама не знаю. Стала вчера вечером остатки считать. Так считаю и эдак считаю, а тридцати рублей все не хватает.
Ира сняла шубу, здесь — в тамбуре — горел рефлектор и было очень жарко.
— Как вас зовут?
— Зина.
— А это точно, Зина, что деньги пропали вчера?
— Да.
— Почему вы так думаете?
Сидя на табуретке напротив Зины, Ира задавала вопросы по порядку, как следователь, выясняя обстоятельства дела.
— Я каждый вечер остатки проверяю.
— Тогда вспомните, не заходил ли вчера кто-нибудь в ваш киоск?
— Нет.
— Это точно? Может, на минутку кто забегал?
— Катя заходила! — вспомнила девушка.
— Кто она?
— Мы с ней вместе летом работали, летом — много покупателей, и мы по двое работаем.
Ира ничего больше не спросила про Катю.
Но Зина вдруг сама, понизив голос, заговорила:
— Я на рабочих думаю. Я когда товар принимаю, не всегда считаю его.
— А вчера считали?
— В том-то и дело, что нет. Я побежала пироги заказывать. Чтобы после обеда привезли.
— Куда вы побежали? — Ира незаметно задавала и те вопросы, которые вводили ее в курс работы в киосках. Так она уже знала и как считают по вечерам остатки, и как принимают товары.
— А мы всегда заказываем товары по телефону-автомату. Как видим — что-нибудь кончается, так и заказываем. Но почему-то мне привезли пироги не после обеда, а вовремя. И привез их мне Коля, и мы с ним заговорились, вот я и не считала, — Зина понизила голос. — А может, и не рабочие, — поведала она уж совсем шепотом, — может, их самих обманули на фабрике.
— Что же вы теперь думаете делать? — спросила Ира.
— Свои деньги отдам, только брата боюсь. Он и так против того, чтобы я продавщицей работала.
— А брат у вас кто?
Зина вздохнула:
— Инженер.
Неожиданно загудел гудок. Зина вскочила:
— Пироги привезли.
Ира шла домой, и ей было уже неудобно перед этой Зиной, потому что она знала, что писать о ней не будет. Глупо и ни к чему было для этого журнала писать о том, как украли у нее тридцать рублей. Жалко только потерянного дня и истраченных впустую сил. И вдруг Ире пришла в голову мысль познакомиться с Зининым братом. Ира почувствовала, что конфликт между братом-инженером и сестрой-продавщицей может вдохновить ее на очерк.
К концу следующего дня Ира подошла к киоску и вместе с Зиной отправилась к ней домой.
Зинин брат был небольшого роста, чуть повыше Иры, с рыжеватой бородкой. Звали его Валя. Манера разговора у него была странноватой. Валя говорил, и каждое слово его было отделено от рядом стоящего паузой чуть длиннее обычной. Слова от этого стояли в пространстве в одно и то же время и связанно и отдельно друг от друга, словно печатные буквы в слове. Кроме того, как Ира уже поняла к концу разговора, Валя не любил перескакивать с одной темы на другую. Приглянувшуюся ему тему он старался исчерпать до конца. Поэтому, не слушая своего собеседника, который пытался увести его от надоевшей темы, он все дундил и дундил про одно.
— Так вот, — сказал Валя, в десятый раз повторяя одну и ту же фразу, — сестра у меня продавщица, а я инженер. Это, как вы считаете, хорошо или плохо?
Валя задавал вопросы и отвечал на них сам. Это была как бы форма его разговора.
— С материальной стороны, — продолжал Валя, — это одно и то же, она даже больше меня зарабатывает. Возьмем с философской точки зрения: инженер — интеллектуальная работа, продавец — физическая работа. Инженер продает себя, свой ум, свой талант, продавец продает колбасу. Что выгоднее человеку: продавать себя или колбасу?
Тут Ира рассмеялась, она наконец поняла: все, что наговорил здесь Валя, надо воспринимать как юмор.
Но Валю только подхлестнул смех Иры. Теперь, когда он уже чувствовал, что она его понимает, он разошелся еще больше.
— Интеллектуальный труд, кому он нужен? От него только сходят с ума и психами пополняются больницы.
Ира встала.
— Так, значит, вы будете писать о Зине?
— Не знаю.
— Можно теперь мне задать несколько вопросов вам? Вы давно занимаетесь журналистикой?
— Давно, — соврала Ира.
— Я спросил потому, — признался Валя, — что хотел узнать, сколько вам лет?
— Сколько же, вы думаете?
— Я здорово угадываю всегда возраст, у меня талант к этому есть, а вот ваше лицо такое странное, что я никак не могу понять, сколько вам лет. Вам можно дать восемнадцать, но сама логика говорит, что этого не может быть. И еще один вопрос: вы замужем?
Вероятно, никому другому Ира бы не ответила на такой вопрос при исполнении служебных обязанностей.
Но Валя стоял перед ней такой не от мира сего, что она сказала:
— Нет.