И он, будь проклят, сукин сын,
Из-за угла нанес мне рану:
Он врал, обсчитывал и крал,
И золото месил, как тесто,
Наворовался и удрал.
Сказал, что нам вдвоем тут тесно.
Я понял вдруг, что разорен,
Куда девались миллионы!
И тот подлец, тот самый, он
Мой дом, купил с аукциона.
Взывал я тщетно к "добряку"
Ко всем моим знакомым старым,
Но все друзья в моем кругу
Его свидетелями стали.
Покамест деньгами богат,
Ты званый гость в домах Парижа.
А коли нет, запомни, брат,
Ты всеми брошен и унижен.
Снег не опасен на горах,
Но если пропасть притворится
Горой в сверкающих снегах
В нее недолго провалиться.
Без корня дереву не жить.
А я, как ветвь одна в пустыне,
Уж лучше дома нищим быть,
Чем даже ханом на чужбине.
И золото - что листопад,
Все унесло житейским ветром.
И сам я не заметил, брат,
Как очутился в доме этом.
Как очутился на углу
С сапожной ваксою и щеткой.
Как превратился я в слугу
Судьба свела со мною счеты.
Оставил родину, и вот:
Ни веры, ни любви, ни славы.
Чужбина просто так не бьет.
Она принизит и пригнет.
Она страшней любой отравы,
Что здесь такое - жизнь моя?
Приспособленья, униженья...
Презрения достоин я, Презренья,
Одного презренья!
Нет, зря сюда приехал, брат!
Я говорю тебе серьезно!
Чужбина не сулит добра,
Вернись домой, пока не поздно!
И он умолк.
И на меня