- Лорд Питер ни за что не усыновит вас,- небрежно ответила Сора.- Вы же сами говорили, что он скрывает свою брезгливость к вам.
- Он будет подавлен горем из-за смерти собственного сына.
Николас отошел от Соры, затем вернулся.
- Пора в кровать.
- Разумеется, он будет подавлен горем, но я сомневаюсь, что он потеряет рассудок. Не кажется ли вам, что у него возникнут кое-какие сомнения, когда появитесь вы и притащите за собой выкраденную у Уильяма жену?
- Верно.
Николас поразмышлял и затем решил:
- Мне придется держать вас здесь в темнице, пока лорд Питер не умрет. Пойдем.
Он поймал Сору за запястья.
- Воспользуемся кроватью в верхних покоях. Я мечтал увидеть вас там.
Та небрежность, с которой Николас расправлялся со свободой Соры, придавала ей отваги, а его безумная страсть повергала ее в отчаяние.
- А что же ваша матушка?
Сора швырнула в него этот вопрос, как копье.
- Как же она отнеслась к тому, что вы убили своего брата?
Николас прекратил тянуть Сору в направлении кровати, и она почувствовала, как дрожь прошла сквозь его тело.
- Моя мать - святая.
- А разве она не любила и вашего брата? Для матери противоестественно не любить всех своих сыновей.
Развернув Сору лицом к себе, Николас вцепился ей в плечи и начал ее трясти:
- Она любила всех нас! Она в нас души не чаяла. Мы были ее цветами, ее бриллиантами.
От боли в сдавленном до синяков плече, от унизительности своего положения Сора продолжала настаивать:
- Так что же она сказала, когда вы убили его?
- Она не хотела, чтобы я покидал ее, но меня заставили пойти на это.
Сора ухватилась за подсказку.
- А она плакала, когда вы покидали ее?
Николас не обратил внимание на этот вопрос.
- Отец оторвал остальных мальчиков от нее рано, но она держала меня при себе до тех пор, пока мне не исполнилось восемь лет. Она говорила мне, что никогда не отпустит меня, и я поклялся остаться с ней навечно.
- Она плакала, когда вы покидали ее?
- Наследство досталось мне слишком поздно, и она уже не видела этого. Она умерла.
- Так, значит, плакала? Она плакала, потому что вы предали ее так же, как и все остальные.
- Я не предавал ее.
Николас произнес это сквозь стиснутые зубы, и от давленной горечи в его голосе Сора вздрогнула, а затем выпрямилась.
- Бедная ваша матушка. Сидела здесь одна-одинешенька со своими воспоминаниями, ждала, когда вернется ее сыночек. Ждала, ждала, пока вы овладевали рыцарским искусством, дурачились с другими парнями и задирали бабам юбки на голову.
- Я не развлекался. Это была работа, работа беспрестанная. Я постигал мастерство рыцаря и приучал Артура следовать за мной, как собака. И я не задирал юбки женщинам, кроме тех случаев, когда...
- Когда - что?
- Когда они лезли драться со мной, а это была работа.
- Вы не хотели предаваться радостям, пока ваша мать страдала в одиночестве.
- Совершенно верно.
В его голосе Сора угадала улыбку.
- Вы понимаете меня. Я был уверен, что поймете. Сора обдала его своим презрением:
- Я знаю, что вы лжете мне. Я знаю, что вам доставляло удовольствие вышколить Артура следовать за вами с бездумной преданностью. Я знаю, что вам доставляло удовольствие следить за тем, как он разрушает себя своими дурацкими планами в отношении Уильяма. Я знаю, что вам доставляло удовольствие драться с женщинами, бить их и вынуждать делать то, что вам хочется.
- Откуда вы можете это знать?
- Потому что так вы поступаете и со мной. Вам доставляет удовольствие издеваться над беззащитным человеком. Вы хватаете меня, наблюдаете за тем, как я бьюсь, словно мотылек, пойманный безмозглым мальчишкой. Как, по-вашему, что бы подумала на этот счет ваша матушка? О том, какое удовольствие вы получаете от манипулирования людьми? Тому ли она вас учила?
- Моя мать была святой!
- Нет, не была. Неудивительно, что отец ваш избавил ее от заботы воспитывать вас. Это была капризная, вероломная женщина, которой была невыносима мысль отпустить своих сыновей.
Словно змея, бросающаяся в атаку Николас вцепился ей в горло. Сора в панике ухватилась руками за его запястья, однако сухожилия на руках разъяренного Николаса окаменели. Она отбивалась ногою, однако у Николаса руки оказались слишком длинными, чтоб можно было дотянуться до него. Большими пальцами Николас сдавил ей дыхательное горло, и тотчас агрессивность Соры пошла на убыль. Грудь ее распирал воздух, который был не в состоянии вырваться наружу, и она бешено царапала Николаса ногтями. Отшвырнув Сору как тряпичную куклу, Николас резко перевернул ее, склонился над ней, и тут в уголке сознания ее вспыхнули слова Уильяма: "Делай то, чего от тебя не ожидают".
Колени ее подогнулись, и она рухнула всем своим телом наземь. Вес ее сместился, и пальцы Николаса соскользнули с горла. Она успела сделать выдох, прежде чем он вновь поймал ее и вцепился ей в горло с вполне очевидным намерением, как человек, готовый выполнить свою обязанность, и с удовольствием.
Он ничего не говорил, она говорить не могла. Она поняла, что умирает, потому что услышала, как воздух наполнил тонкий вой. Неужели хлопанье ангельских крыльев напоминает писк комара?
Николас отпустил ее, и она, задыхаясь, рухнула на пол. По мере того, как пульсация крови в голове замедлялась, на ум ей стали приходить мысли о том, что он, вероятно, играет с ней, поджидая, когда она пошевелится, чтобы убить ее. Однако вой становился все громче и превращался в слова.
- Нельзя, милорд. Она же благородная дама. Нельзя убивать даму.