Подойдя к двери и найдя ее незапертой, Руперт тоже не удивился. Сейчас он мог забыть сделать все, что угодно. Перед грандиозностью его потери меркли любые квартирные кражи. Но воры, даже если это были именно они, на сей раз повели себя более чем странно. Они не только ничего не взяли, а, напротив, оставили в холле несколько объемистых кожаных чемоданов, аккуратной группкой поставив их посередине…
Что это? Предуведомление, чтобы счастье, свалившись как снег на голову, не слишком травмировало его психику после того, как он смирился со своей печальной участью?
Стараясь не надеяться на чудо, пока оно не стало реальностью, Руперт поспешил в гостиную.
Леонора сидела на диване в напряженной позе и в упор смотрела на вошедшего хозяина дома.
— Откуда взялись эти чемоданы? — неожиданно для себя ворчливо спросил он.
— Из отеля. Мистер Парето помог мне собрать вещи и привезти их сюда.
— А где же он сам? — поинтересовался Руперт, демонстративно оглядываясь.
— Улетел в Вашингтон. То, что я могла не появиться на презентации собственной книги, сбило все его планы, — ответила Леонора.
— И он не уговаривал тебя лететь с ним? — с подозрением спросил Руперт.
— Уговаривал, да еще как! Но я отказалась, сказала, что с тобой я буду под надежным присмотром… Если ты, конечно, не возражаешь…
Возражает ли он? Да это счастье, о котором он не смел и мечтать! Но на сколько это счастье: на несколько дней, месяцев или на всю жизнь?
— Возражаю, — заявил Руперт. — Причем серьезно возражаю.
Леонора даже рот открыла от изумления.
А он решительно подошел к ней и начал говорить спокойно, рассудительно, как будто готовил речь заранее, а не под влиянием момента.
— Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что популярная писательница дамских романов — это совсем не подарок, да еще писательница, вживающаяся в образ. Неизвестно, как далеко тебя может завести желание испытать то, что испытывают твои героини…
Леонора вскинула руку, намереваясь возразить. Но он не позволил, покачав головой, и продолжил:
— Правда, есть один плюс: если бы ты писала детективы, тогда среди почитателей твоего таланта было бы гораздо больше мужчин. А я видел на презентации, на что способны эти фанатики. Тут уж мне пришлось бы всерьез задуматься о собственной безопасности…
— Мне не нужен никакой мужчина, когда есть ты, — прошептала Леонора.
Руперт возликовал в душе, но не подал виду, что расслышал ее признание.
— К тому же такая красивая женщина, как ты, живущая в доме одинокого мужчины, всегда вызывает пересуды и сплетни…
— Но, Руперт, — недоуменно произнесла Леонора, — не хочешь же ты сказать, что я поторопилась перевезти к тебе вещи?
— Нет, не хочу. — И прежде чем сбитая с толку молодая женщина смогла хоть что-то сказать, заявил: — Оставайся здесь. Оставайся со мной, но в качестве моей жены.
— Ты что, делаешь мне предложение? — не поняла Леонора.
— А разве это похоже на что-то другое? Послушай, я понимаю, что теперь тебе кажется, будто ты можешь обойтись без меня. Но, черт побери, Флоренс, я тебе нужен. Нужен для того, чтобы любить тебя!
— Леонора, — машинально поправила она его.
Руперт взъерошил волосы пальцами.
— Флоренс, Леонора… Какая мне в конце концов разница, как тебя зовут! Ты — моя женщина… Если только ты не вспомнила, что в Вашингтоне тебя дожидается жених.
— Нет, — ответила она. — Меня никто нигде не ждет.
В глубине души Руперт в этом не сомневался, однако слова Леоноры доставили ему огромное облегчение.
Подойдя к ней, он опустился на колено, взял ее руки в свои и спросил:
— Тогда что же мешает тебе сказать «да»… Леонора?
Имя звучало непривычно. Для него она так и оставалась Флоренс.
Взгляд ее преисполнился такой нежностью, что сердце Руперта чуть было не выскочило из груди.
— Три коротких слова. Всего лишь три очень коротких слова.
— Ах это.
— Да, это. — Во взгляде ее появилась лукавая искорка. — Именно это.
— Разве ты не чувствуешь, дорогая? Разве не знаешь, что я отдам за тебя все, что угодно? — воскликнул Руперт.
— Конечно, знаю, — ласково ответила она. — Просто женщины любят, когда им говорят это.
— И ты не облегчишь мне задачу? — спросил он.
В ответ Леонора покачала головой.
Тогда Руперт набрал полную грудь воздуха, но не потому, что боялся своих слов, но желая, чтобы они прозвучали как можно громче и убедительнее.
— Я люблю тебя, — произнес Руперт. — Я люблю тебя, Леонора Баулер. Стань моей женой и дай мне показать, насколько сильно мое чувство!
Ее глаза наполнились слезами, однако появившаяся на губах улыбка показывала, что бояться ему нечего.
— Да, — прошептала она.
— Да? Ты сказала «да»?
Руперт вскочил, поднимая ее с дивана и заглядывая ей в глаза. Вместо ответа Леонора обняла его, крепко прижавшись всем телом.
— Ну наконец-то! — раздался от двери трехголосый возглас, сопровождаемый общим вздохом облегчения.
В испуге Руперт и Леонора отпрянули друг от друга. Вписываясь в дверной проем, как в раму, на них с большим любопытством взирали тетя Кэйт, Дороти и Остин. В первом ряду, заняв лучшее место, сидела Барби, высунув язык и часто дыша, видимо от волнения. Уж не псина ли привела сюда всех моих родственников? — подумал Руперт. Во всяком случае, на этот раз она точно не лаяла, как всегда делала прежде при появлении знакомых ей людей.
Неожиданно группа в дверях потеряла свою скульптурную законченность, распавшись на отдельные фигуры. Это не успевший притормозить Энтони ворвался в гостиную, сметая все на своем пути.