— Да что рассказывать, папа? Надоело мне уже все это!
Буравин присел рядом.
— Что же тебе надоело? За Алешей ухаживать?
— Ухаживать?! Да мне теперь даже приблизиться к нему не дают. На него положила глаз одна медсестра и постоянно плетет интриги. В общем, я поставила условие: или я, или она!
— Вот оно как! Ну а разве Алеше от этого лучше будет? Сама ведь говорила, с каким нетерпением он ждет, когда ты придешь к нему.
— А почему тогда этого не могут понять его родители?! Почему не понимает врач? Я уж не говорю о медсестре этой…
— Катя, да забудь ты о них! Для тебя сейчас есть только Алеша, которому нужна твоя помощь! А теперь подумай, кого ты наказываешь своим ультиматумом? Не его ли в первую очередь?
Но Катя только раздраженно пожала плечами.
— Тебя ведь никто не принуждает ухаживать за ним. Никто не настаивает на свадьбе. Ты любишь его, Катя? — спросил Буравин.
— Да люблю, люблю! Сколько вам всем можно говорить? Но мне же постоянно мешают, лезут, советуют.
— Хорошо, что любишь! Но пойми, любовь — это готовность пожертвовать всем ради любимого человека. Всем, понимаешь? Даже своим желанием ему помочь, если надо.
— Как же так? Если я не буду ухаживать за Алешей, ни он, ни другие не увидят, как сильно я его люблю.
— В этом-то и смысл! Любить, ничего не желая взамен! Может быть, даже получать осуждение. Прошу тебя, подумай, разберись в себе. Я верю, что у тебя все получится.
Он поцеловал дочь, а Катя села и расплакалась.
— Катя, ты поняла, что я тебе говорил про Алешу?
— Да, поняла, папа.
— Ты можешь прямо сейчас ответить мне и себе: готова ли ты ради любви к Алеше забыть обиды и вернуться в больницу?
Кате не хотелось продолжать этот разговор, но тут ее выручил телефонный звонок. Она радостно бросилась к телефону, махнув рукой отцу, подожди, мол, видишь — звонят.
— Алло?..
— Добрый день! — сказал приятный женский голос. — Могу я поговорить с Буравиной Екатериной… отчества, простите, не помню?
— Я слушаю, а кто это, извините?
— Это вас беспокоит Ксения Комиссарова, журналист. Я хочу написать статью о вас и вашем женихе. Мы могли бы встретиться и поговорить?
Катя растерянно посмотрела на отца. А вот про это она уже и забыла.
— Я слышала о несчастном случае с вашим женихом. Это правда, что регистрировать брак вы решили прямо в больничной палате? — спросила Ксения.
— Да, это правда.
— Отлично! Я хотела бы сделать репортаж об этом, если вы не против, конечно. Могли бы мы где-нибудь встретиться? Где вам удобно?
— Не знаю, мне все равно.
— В кафе «Эдельвейс» через два часа устроит?
— Через два часа? Конечно, я знаю это место. До встречи.
Катя положила трубку и пошла в свою комнату.
— Катя, постой! — окликнул ее Буравин. — Ты мне так и не ответила. Ты вернешься в больницу к Алеше?
— Да, пап, неужели ты во мне сомневаешься?
— Нет, дочка. В твоих чувствах к Алеше у меня нет сомнений. Только постарайся поменьше обращать внимания на то, что говорят или делают вокруг другие люди.
— Хорошо, папочка. Ты извини, но мне бежать надо.
— Ты в больницу? Молодчина, дочка!
— Нет. Представляешь, мне назначила встречу журналистка. Она хочет написать статью о том, как я ухаживаю за Алешей.
— А в больницу? Алеша, наверное, заждался тебя.
— От журналистки — сразу к нему. Все, извини, мне надо пойти переодеться и собрать фотографии. Целую, папочка. — Катя послала Буравину воздушный поцелуй и убежала, возбужденная предстоящей встречей.
Маша понимала, что все, происходящее сейчас с ней, несправедливо.
— Разве я желаю вреда? Доктор ведь сам не раз говорил, что я ему по-настоящему помогаю, — пожаловалась она медсестре.
— Ну да, я сама это видела, — подтвердила та.
— Тогда почему он за меня не заступился? Почему отстранил меня от лечения?
— Потому что добрый он, наш Павел Федорович. Видит, что лечение не удалось. Вот и решил, если что, в одиночку отвечать.
— Так вот оно что! А я ведь подумала, что он во мне разуверился.
— А я больше скажу! Надо было тебе вообще на этот эксперимент не соглашаться! Тогда бы с родными Самойлова не поссорилась. А теперь уж…
— Что теперь?
— Не знаю. Невеста-то больно бойкая. Может и выше пойти. Добиться, чтоб уволили тебя.
— А разве такое может быть? — удивилась Маша.
— А ты что же думаешь, нет? Прицепиться к любому пустяку можно. Так что радуйся, что пока так обошлось.