По стеклу застучали капли дождя, Ойха вздохнула, наблюдая за сбегающими струйками, как только дождь закончится придётся бежать на улицу с тряпкой, тётушка Фарина с этим строга. Оглядев, с удовлетворением, вымытый пол и свежие скатерти на столиках она улыбнулась, до открытия ещё больше получаса.
— Ойха, ты не убрала номер за ночным гостем! — закричал шёпотом её младший брат Армис, спустившись неслышно по лестнице.
Как он так умудряется при его немалом росте, и крепком телосложении, было неизвестно. Выглядел Армис гораздо старше своих четырнадцати, сильные руки, развитые плечи, уже сейчас он обогнал её по росту. Только когда он улыбался, показывая щербинку между зубов, можно было распознать в нём подростка. Сейчас он был сама серьёзность, в серых глазах читалась тревога и упрёк.
— Как я могла забыть, что-то я рассеянная в последнее время, спасибо братишка! — уже на бегу сказала ему Ойха, хватая из подсобки комплект свежего белья.
— Влюбилась, наверное, беги, а то достанется тебе от тётушки, — весело сказал он вслед.
Она пригрозила ему кулаком, уже с лестницы, тут медлить нельзя. Ночью и правда был гость, с женщиной, ушли они ещё до рассвета, известное дело, на её удачу в номере было не грязно, и даже беспорядка не очень много.
— Армис, машина сейчас прибудет, ты где бездельник, — донёсся с улицы зычный голос хозяйки постоялого двора.
Ойха осторожно подошла к окну, оно было приоткрыто, дождь почти закончился, но он успел наделать дел, с подоконника на пол стекала небольшая лужица. Всплеснув руками, Ойха кинулась за тряпкой, она должна успеть, пока тётя будет принимать привезённый заказ. Электриль, в основном с продуктами, приезжал раз в три дня, и в это день тётушка была особенно нервной. Потому Ойха была обязана успеть убрать этот номер. Тётя Фарина, сестра их матери, которая умерла от неизлечимой болезни четыре года назад, отец стал много пить и тоже недолго прожил. Так Ойха осталась одна с братом, наследство их было более чем скромным, старый дом, не в самом лучшем состоянии, но чёрная полоса не желала заканчиваться, случился пожар, из-за неисправной проводки. Потому, когда тётка совсем растерявшейся Ойхе предложила купить её землю и поселиться с ними, она согласилась с радостью. И неважно, что денег тех они и не видали, тётя сказала, что позаботится о них и о деньгах. А что, ей и брату исправно покупали одежду, когда она изнашивалась или становилась мала, и в школу при Ордене Двуединого Армис ездил два раза в неделю, обучение в оной оплачивалось с их денег. Конечно Ойха была не так глупа и прекрасно поняла, что станцию для подзарядки электрилей и элециклов, тётка с дядей купила с перепродажи земли. Обиды на родственников не было, дядя Мирош вовсе был милейшим человеком, по-отцовски относился к Армису. У неё с братом был дом, семья и работа, которую не так и просто найти и за которую они иногда даже деньги получали, при хорошей выручке. А с тех пор, как у них появилась станция, посетителей стало больше и соответственно выручки. Брат сказал, что на днях привезут ещё одну, чтоб сразу четыре машины можно было заряжать, а значит работы у него с дядей прибавится.
— Ойха Линс, ты где, пора открывать, — оклик тётушки застал её в прачечной, когда она закидывала грязное бельё в аппарат для стирки.
— Я здесь, тётя Фарина, убирала в ночном номере, — выскочила она с приветливой улыбкой.
— Умница, иди переоденься. В то, белое с красным платье и красный передник и волосы прибери, я открываю! — уже спокойно, как-то странно посмотрев на неё, сказала тётя.
Прошмыгнув к себе, Ойха шустро переоделась в указанное платье, гостей следовало обслуживать в красивой, опрятной одежде. Оглядев себя в зеркало, она поправила короткий рукав платья, с красным вышитым узором, одела красный передник и в тон им бело-красную косынку, спрятав под неё собранные волосы, немного подумала и слегка вытащила кокетливую прядь на лоб, так-то лучше. Спустилась вниз, в залу столовой, она вовремя, мужчины ожидающие пока зарядится их транспорт, заказали напитки и завтрак. День прошёл в приятной суете, в номера заселился всего один человек, что огорчило тётю, зато на станции и в столовой народу было много, поесть спокойно Ойха смогла лишь после захода солнца. Они с братом пили чай с пирогами, и негромко разговаривали.
— Хоть бы сегодня ночью никого не было, прошлой я не выспался из-за той парочки, — ворчал Армис.
— Тише ты, тётя услышит! — дав лёгкий подзатыльник брату, цыкнула она.
— Не услышит, она новую пьесу слушает по говорителю, — хихикнул он с набитым ртом.
— Ну что ты, как маленький, крошки летят, — Ойха укоризненно вздохнула.
Какое-то время они молча ели, насытившись девушка откинулась на спинку стула, спина и ноги гудели, после дневной беготни. Армис, тоже доевший свою порцию, вдруг спросил:
— Ойха, а помнишь, как мы ездили в Галевар, все вместе, на праздник зимы.
Слова брата она поняла не сразу, о какой поездке он говорит, когда она была.
— Ну ты чего, отцу тогда за заказ хорошо заплатили, он на время оплатил большой электриль, мы ещё уличное представление смотрели и горячее вино пили с пряниками, — обиженно и недоуменно произнёс Армис.
Ойха слушала его и перед глазами возникли картины заснеженных деревьев вдоль дороги, ярко украшенная площадь, много людей, громкая музыка и смеющийся голос мамы.
— Конечно я помню, тебе было восемь лет — тихо сказала она, вытирая с щеки, непрошенную слезу.
— Скажи, а если ты замуж выйдешь, меня с собой заберёшь или здесь бросишь? — совсем уж неожиданно спросил братишка.
Ойха не знала, как реагировать, почему-то хотелось смеяться:
— Куда я выйду? Ты видишь очередь из желающих?
— Ты красивая, рано или поздно они появятся, вот я и подумал, сестрёнка, не бросай меня, я не смогу без тебя, — совсем уж по-детски проговорил Армис.
— Поверь, одной красоты тут недостаточно, я пока здесь, с тобой и в ближайшее время точно никуда не собираюсь, — она встала, обняла брата и поцеловала его в макушку, — я с ног валюсь, а у тебя завтра ещё школа, так что спать.
Ночь прошла спокойно, Ойха выспалась, хоть и рано проснулась, потому к моменту появления тётушки, всё вымыла, переоделась и спокойно запивала хлеб с сыром молоком.
— Смотрю ты сегодня рано, и всё убрала, прям и поругать не за что, — как-то даже расстроенно сказала тётя.
— Выспалась, Армис тоже встал, станцию проверяет, вам завтрак подать? — приветливо встретила её ворчание Ойха.
— Не надо, сама, печь пойду включу, а ты открывай через десять минут, — махнула рукой Фарина.
Первая половина дня прошла тихо, одни посетители приходили, другие уходили, наплыв случился к вечеру, когда Армис ещё не вернулся с учёбы, от их пригорода, до центра города был час езды на общественном десятиместном электриле.
— Добрый вечер, святейший, что вам принести, — почтительно спросила Ойха худого мужчину в одежде представителя Ордена Двуединого, сером длинном одеянии с капюшоном, цвет пояса она не заметила сразу, потому судить о его статусе она не могла.
Он, скривив рот, оглядел её, задержав взгляд на ногах, платье Ойхи едва прикрывало колени и скрипучим голосом произнёс:
— Тушёные овощи, утку и вино.
Ей стало не по себе под его взглядом, холодным, колючим, святейший был далеко не молод, ещё пара лет и его можно будет считать стариком. Кивнув ему, она умчалась на кухню, за заказом, утка точно ещё оставалась. Когда она ставила перед ним тарелку, дверь снаружи буквально толкнули, двое молодых мужчин, громко разговаривая и смеясь, вошли в столовую, оглядывая её оценивающе.
Заметив дорогую одежду и статусную бижутерию на мужчинах, Ойха вежливо спросила:
— Я могу господам предложить столик?
— О какая, Сино смотри — сказал тот, что пониже ростом, с нездоровой кожей на лице.
— Вижу, — ответил ему тот, нахально осматривая её, задержав взгляд на ногах.
Был он явно симпатичнее друга, но не красавец, волосы орехового цвета модно подстрижены, так чтобы лоб закрывала чёлка, а виски выбриты. Узкое лицо, смуглая кожа, красивые карие глаза — по отдельности были притягательны, но во вместе, от чего-то не складывались, отталкивая. Спасали его лоск, дорогая одежда и то, что называют породой, Сино явно был из высокородных.
— Проводи нас к нашему столику, красавица, — приказным тоном велел он.
— Пожалуйста, сюда, — пригласила мужчин Ойха.
К их столику она ходила раза четыре, то и дело, доливая вина. Когда, изрядно захмелевшие, они позвали её в пятый раз, Ойха начала бояться, и брата до сих пор нет.
— Как тебя зовут, красотка, — спросил прыщавый Клейх.
— Меня зовут Ойха, господин, — опустив глаза ответила девушка.
— Ойха, это белка что ли? — рассмеялся он.
Ей только оставалось улыбнуться. Тут Клейх встал и схватил её за плечо, развернув к себе.
— Белки ведь рыжие, а ты тоже рыжая? — развеселился он, вдруг сорвав с неё косынку.
От резкого движения заколка отлетела в сторону, рыжие волосы девушки рассыпались по плечами.
— Ой, и правда, рыжая, а ну ка иди сюда, — и он схватил Ойху за талию, желая притянуть к себе.
— Клейх, прекрати, — друг попытался остановить его.
И в этот момент случилось странное, с рук вырывающейся Ойхи, сорвался голубой свет, обжигая друзей. Миг… И оба резко протрезвевшие, они смотрят на лёд, которым закованы их ноги.
— Колдуууунья, — испуганным, высоким голосом закричал Клейх.
— Именем Ордена Двуединого Бога, приказываю тебе не двигаться, — громко сказал, приближающийся к Ойхе, святейший с красным поясом на мантии.
Ошеломлённая, она смотрела на свои руки, совершенно ничего не понимая. Вот вскочили другие посетители, вот вбежала испуганная тётя, вот Сино, смотрит на неё с удивлённой брезгливостью, вот — на эти самые руки, с которых минуту назад сорвался свет, одевают наручники. С кривой усмешкой, святейший из Ордена, достаёт чёрную коробочку из поясной сумки и нажимает на белую кнопку. Краснопоясные — те, кто занимаются колдунами, вернее их уничтожением, как так, что за странное, нелепое совпадение. Она, Ойха — колдунья? По дороге в Орден, Ойху постоянно тошнило, а ещё хотелось воды, много воды. Лишь когда её втолкнули в тесную камеру, она осмелилась о ней попросить, молодой охранник сжалился над ней и принёс кружку, тёплой и невкусной.
— Вот и всё, меня сожгут, — сказала она, глядя в маленькое оконце под потолком, солнце уже село, Ойха думала о брате и плакала.