Это было чудесное солнечное утро с чистым голубым небом. К обеду небольшие пушистые облачка начали появляться на горизонте.
Шеннон, закрыв глаза, сидела в шезлонге, купалась в солнечных лучах. Кейн оставил штурвал и пошел на камбуз. Яхта плавно скользила по волнам.
После унизительной утренней сцены она всем своим видом показывала, что не хочет с ним общаться больше, чем это необходимо. К ее удивлению, он не настаивал, дав ей возможность насладиться одиночеством. Шеннон могла не разговаривать с ним, но не могла не смотреть на него. Она лежала в шезлонге уже сорок минут и все это время украдкой бросала взгляды на его широкие плечи, на его стройную мускулистую фигуру.
Еще она поймала себя на мысли, что снова думает о той женщине, которая была до нее на борту. Почему она осталась в Барселоне? У них было что-то серьезное? Наверное, она — одна из немногих, которую он взял с собой в деловое путешествие, чтобы она развлекала его. Должно быть, женщины выстраиваются в очередь, чтобы попасть к нему в постель.
— Держи. Я принес тебе холодненького.
Увлеченная своими мыслями, Шеннон открыла глаза и удивленно посмотрела на Кейна. Он стоял над ней и держал в руках два стакана с какой-то красной жидкостью. В них призывно позвякивали кубики льда.
— Спасибо, — пробормотала она, беря один стакан.
Он сел на скамейку рядом с ней.
— Там фруктовый сок, настойка и капелька гренадина. Ничего особенного.
В отличие от тебя, хотела сказать она, но промолчала. В простой белой футболке, стройный, подтянутый, мускулистый, с мощным торсом, он выглядел как бог. Шеннон подумала о том, каково это — ощутить прикосновения, ласки его сильных рук... Она попробовала пунш, очень вкусный и освежающий.
—Как ты себя чувствуешь? — спросил Кейн.
Ей было неудобно под его пристальным взглядом. Она поправила белую накидку — что-то вроде пончо, с широким вырезом, обшитое бусинками по краям. Обычно Шеннон загорала в более откровенном наряде. Но это было все, что нашлось в гардеробе. Она ни за что не согласилась бы надеть купальник, который принадлежал его подружке, а загорать при Кейне в трусиках и лифчике все же неприлично.
Она не ответила.
— Должен сказать, ты выглядишь лучше. У тебя даже появился румянец.
— Чего ты хочешь? — Она отвернулась от него и разглядывала маленькие белые домики на заросшем деревьями холме. — Чтобы я тебе помогла с яхтой? — Шеннон сама понимала необоснованность своих упреков: Кейн не просил ее о помощи и вряд ли стал бы это делать.
— Не притворяйся, что тебе не нравится здесь, — сказал он, удивленный ее несправедливыми обвинениями. — Ты так чудесно плавала утром с дельфинами...
Черт! Он все время будет напоминать ей? И зачем только она это сделала?
— Я стараюсь наслаждаться в любых обстоятельствах, — заявила она, чтобы его мнение о ней не изменилось. Разве не это он ожидал от нее услышать?
Хотя Шеннон должна была признать, что действительно, благодаря солнцу и морскому воздуху, чувствовала себя гораздо лучше, чем в последние недели.
— Чем ты занималась в Милане? — Кейн отхлебнул из стакана. — Наслаждалась?
Ее рука со стаканом остановилась на полпути ко рту. Она ошеломленно посмотрела на него.
— Как ты узнал, что я была в Милане? — осторожно спросила Шеннон.
Похоже, Кейн не обратил внимания на ее смущение. Он сидел, непринужденно откинувшись на спинку скамейки, и потягивал пунш.
—Я искал тебя. Очень долгое время. Наконец вышел на твой след в Милане. Но домовладелец сказал, что ты давно уехала. Куда ты отправилась, Шеннон? — настойчиво поинтересовался он.
Она откинула назад волосы, обнажив матовое плечо.
— Ну, я работала манекенщицей, — ответила она, пытаясь скрыть свое волнение. — Потом училась.
— Училась? — Он удивленно поднял бровь. — Чему?
Шеннон пожала плечами, отпила еще пунша, обиженная его скептическим тоном.
— Всему понемногу. — На самом деле это были бизнес1курсы, которые она закончила с блестящими отметками. Но она решила не говорить Кейну об этом. — Ты думаешь, я умею только развлекаться, и больше ничего? — сказала она уныло. — Как и мой отец. Как все вокруг.
Наступило молчание. Казалось, он взвешивает каждое ее слово.
— Я училась летать... — тихо добавила девушка.
—Летать? — На этот раз голос его звучал удивленно. — Ты получила лицензию?
Она небрежно кивнула.
Кейн выпрямился. В его глазах снова засветились недоверие неодобрение.
— И зачем? Очередная забава? Способ убить время? — заговорил он раздраженно. — Почему ты не хочешь заняться чем-нибудь стоящим? Со всеми талантами, которыми ты обладаешь, ты могла бы сделать что-то полезное.
Что-то полезное?
Ей стало противно. Она больше не могла выносить его пренебрежение. Шеннон хотела сказать ему, что прекрасно понимает, что значит быть полезной и насколько полезным было ее добровольное изгнание. Но промолчала. За долгие годы общения с людьми из высшего общества она поняла, что чем меньше люди знают о тебе, тем спокойнее живется. Если бы она что-нибудь рассказывала о себе, газеты выдавали бы это за сенсацию, каждый раз выставляя ее на посмешище. Шеннон не хотела, чтобы кто-нибудь подумал, будто она пытается успокоить свою совесть, объясняя журналистам, как все обстоит на самом деле.
— Убивать время — привилегия очень богатых людей, Кейн, — сказала она насмешливо. — Но ты, наверное, ничего об этом не знаешь.
— И не уверен, что хочу узнать, — парировал он, закинув ногу на ногу.
Деревенька на холме скрылась из виду. Остались только поросшие деревьями горы.
— Все хотят, — возразила Шеннон. Ветер развевал ее волосы. — И если они утверждают обратное, они либо лжецы, либо глупцы. Но продолжай заискивать перед моим отцом, и кто знает, может, однажды ты станешь одним из нас.
Кейн смотрел на нее и чувствовал, как у него бьется сердце. Быстро-быстро. Они с Софи купили эту накидку, когда были на Ямайке. Но при всей своей женственности и очаровании, Софи не выглядела хотя бы наполовину так же роскошно, как Шеннон. Что-то в ней, в ее взгляде, в ее словах, в ее движениях, пробуждало в нем самые сильные чувства, самые дикие инстинкты. И ему это не нравилось.
— Ты цинична. Тебе когда-нибудь это говорили? — спросил он.
Она встала с шезлонга, резко развернулась, звякнув бусинками, и облокотилась о перила. Ветер раздувал накидку. Кейн заметил, что на ней нет бюстгальтера.
— Раз или два, — сказала Шеннон, выводя его из задумчивости, вызванной ее позой. Он с трудом отвел взгляд от ее обнаженного плеча.
— Что стало с твоим молодым человеком? — Он хотел задать этот вопрос с того самого момента, как встретил ее на Лас-Рамблас.
— С моим молодым человеком? — Ее голос звучал настороженно.
— Да, с которым ты приехала?
—Приехала?.. — Шеннон нахмурилась, будто пытаясь вспомнить, о ком он говорит. В это мгновение Кейну захотелось схватить ее, положить себе на колени и хорошенько отшлепать, как он вчера предлагал. Как она может притворяться, что не знает, о чем он говорит?
— Их было так много, что ты даже не можешь вспомнить? — сказал он, едва сдерживаясь. - Я имею в виду того, с которым ты была в Италии.
— А, Пирс? — Она засмеялась и хотела сказать что-то еще, но, посмотрев на его злобно прищуренные глаза, остановилась. — Я ездила с ним в Перу.
— А! — Как будто это все объясняло. Только это ничего не объясняло, подумала Шеннон. Она никогда не жила с Пирсом. По крайней мере в том смысле, о котором думал Кейн. Пирс и его жена помогли ей, когда она сбежала из дома от нападок отца и газетчиков, помогли вернуть себе самоуважение, определить, что ей нравится и чем она хотела бы заниматься. Чем-нибудь стоящим...
— И где этот Пирс теперь?
Его резкий тон заставил ее защищаться. Шеннон не хотела, чтобы он узнал правду, и снова пожала плечами.
— Наши пути разошлись, — протянула она развязно.
— Правда? — Он допил свой пунш и потянулся, чтобы поставить стакан на белый столик у шезлонга. — Несчастный Пирс! — Он встал. - Мне почти жаль его. Ты так быстро забыла о нем. Ты хоть кого-то помнишь, Шеннон? Или они совершенно ничего для тебя не значат? Так, безликая толпа?
Порыв ветра налетел на яхту и перевернул страницы журнала, который Шеннон оставила на скамейке. Девушка поежилась, но больше от замечаний Кейна, чем от ветра.
— Я помню тебя, — не подумав, ласково промурлыкала она.
Туча закрыла солнце, отбросила тень на лицо Кейна. Он пристально посмотрел на нее.
— Я должен быть польщен? — насмешливо спросил Кейн хриплым голосом.
Он все еще ничего не знает про нее. Она не могла и не желала улучшить его мнение о ней. Да и зачем? Он достаточно проницателен, чтобы понять, какова она на самом деле. За все эти годы Шеннон настолько привыкла к нелестному мнению окружающих, что уже не находила нужным менять его. Неужели никто никогда не даст ей шанс? Неужели все всегда — и он в частности — будут судить о ней по отзывам газет? Неужели глупая ошибка, которую она совершила по неопытности и наивности, будет преследовать ее всю жизнь?
— А кому принадлежит эта милая вещица? — неожиданно для себя самой спросила она, проведя по накидке ярко-красным ногтем.
— А что такое? — спросил, оборачиваясь к ней, Кейн, стоявший за штурвалом.
— Она много для тебя значит?
— Да, она много для меня значит, — ответил он, не колеблясь ни минуты.
Сердце Шеннон сжалось.
— Ты собираешься на ней жениться? — Она проклинала себя за этот вопрос.
— Жениться? — Он засмеялся, показывая крепкие белые зубы, выделяющиеся на его загорелом лице. — Нет. Я не собираюсь жениться на ней. А что? — Кейн нагнулся над панелью управления. - Ты прикидываешь, подойду ли я для твоего следующего приключения? Если так, то забудь об этом, — посоветовал он сухо. — Избалованным молодым особам всегда полезно знать заранее, на что они могут рассчитывать.
— Конечно, — пробормотала Шеннон, глубоко оскорбленная его ответом, и поспешила уйти в каюту, чтобы он не понял, насколько сильно это задело ее.
К вечеру погода изменилась. Стало ветрено, море покрылось неспокойными белыми барашками. Пошел сильный дождь, вынудивший их бросить якорь гораздо раньше, чем предполагал Кейн.
— Почему бы тебе не расслабиться? — предложил он, войдя в салон, после того как пришвартовал яхту. Кейн хотел сесть рядом с ней на диван, но она вскочила и попыталась уйти. Он ловко схватил ее за запястье.
— Отпусти меня! — крикнула Шеннон, поняв, что ей не удастся просто так сбежать. — Я не хочу находиться в одной комнате с человеком, который постоянно пытается меня унизить. — Она, как могла, избегала его после той сцены на палубе, пообедала у себя в каюте и вообще старалась не выходить оттуда.
— Унизить тебя? Как? — удивился Кейн.
Даже обычная одежда, черные брюки и футболка, выглядела на нем необычайно привлекательно. Он только что принял душ — у него были влажные волосы и от него соблазнительно пахло свежестью.
— Как? Ты притащил меня на эту яхту! Ты оскорбляешь меня при каждом удобном случае. Ты, кстати, не думал о том, что нарушаешь закон? Что я могу выдвинуть против тебя обвинения?
В его глазах заблестела ярость.
— И да и нет. — Он заметил любопытство на ее лице. — Да, возможно, я нарушаю закон, — пояснил Кейн. — И нет, я не думаю, что ты выдвинешь против меня обвинения, поскольку мне не кажется, что ты была счастлива там, где находилась.
— Ты слишком самоуверен!
Она высвободила руку и помассировала ее. Он увидел белые отметины там, где его пальцы сжимали ее запястье.
— Я не сделал тебе больно? — Меньше всего он хотел бы этого. — Извини, но мне действительно показалось, что ты не выглядела счастливой и тем более здоровой, когда я тебя встретил в Барселоне. Одного дуновения ветра было бы достаточно, чтобы ты сломалась.
— Могу тебя заверить, что нет. — Ей ужасно хотелось спросить, правда ли он волновался за нее, хоть чуть-чуть. — Я довольно вынослива, — более уверенно добавила Шеннон. Что ж, ей пришлось быть выносливой, чтобы пережить скандал после той роковой ошибки, чтобы сопротивляться отцу, навязывавшему ей свою волю.
—Возможно, — согласился Кейн, — но ты не непобедима. И я не заставляю тебя вернуться домой. Ты должна сама принять решение. Но хочу, чтобы ты знала — твой отец нездоров...
—Нездоров? — Шеннон уже дошла до трапа, но остановилась. Она выглядела очень мило даже в дурацкой футболке и шортах, которые нашла в шкафу. Глаза, большие, встревоженные, морщинка между бровями оживили ее лицо. - Я спрашивала тебя, как он. Почему ты ничего не сказал мне раньше?
— Потому что это не представляет угрозы для жизни. Пока не представляет, но если Ранульф продолжит в таком же духе... Он очень волнуется за тебя, Шеннон. Однако ты не единственная причина его волнений .
— Что ты имеешь в виду? — спросила Шеннон, в глубине ее души затеплилась надежда, что она все же небезразлична Ранульфу. — Какие еще причины? О чем ты говоришь?
— Как? Ты не знаешь? Я говорю о падении доходов компании за последние годы. Есть риск банкротства. Ты правда не в курсе?
— Нет... — Еще до отъезда она слышала о том, что дела не в порядке, но не думала, что это может оказаться серьезным. К тому же Ранульф никогда не обсуждал с ней положение компании.
— Ради бога, Шеннон! Я понимаю, что тебе наплевать, откуда берутся деньги на твой экстравагантный образ жизни. Но рано или поздно придется задуматься об этом.
Шеннон вздрогнула, как от удара плетью.
Потому что ей было не наплевать. Да, компания давала ей средства на развлечения, но она также дала ей возможность получить образование. На компанию работала её мать, когда была жива. Хотя бы поэтому бизнес отца много значил для Шеннон.
— Что еще мне следует знать? — спросила она, игнорируя замечание Кейна.
— У Ранульфа большие проблемы. Его идеи не сработали. И я знал, что они не сработают. Но он меня не послушал. Он вообще не склонен кого-либо слушать. Поэтому я уволился.
— Значит, поэтому? — пробормотала она. — Так что случилось? Он попросил тебя вернуться?
— Твой отец связался со мной и попросил моего совета, потому что был в отчаянии, — ответил он.
— Наверное, в большом отчаянии. — Значит, Кейн не приполз к ее отцу, умоляя взять его обратно. Это Ранульф обратился к нему за помощью. И не как к бывшему подчиненному, а как к человеку знающему, компетентному, который посмел ему противоречить и даже уйти из компании. Это было неслыханно!
— Он попросил у меня совета, потому что я был в курсе дел компании и знал, как их поправить. Я надеялся, что смогу помочь ему.
Она должна была быть с отцом! И была бы, если бы он согласился признать ее способности вместо того, чтобы удалять дочь от себя и компании.
— И ты помог? — В ее голосе появилось искреннее волнение.
— Возможно, если бы ты оказалась рядом с ним в это время, если бы проявила участие...
—Я проявляла, — с жаром возразила Шеннон. — Или по крайней мере старалась это делать. Но, если ты еще не заметил, мой отец не подпускал меня к делам. Он так и не смирился с тем, что я родилась девочкой. Он мечтал о мальчике, которому передал бы свою компанию, свое имя. А меня он хотел побыстрее выдать замуж и сбыть с рук. Его никогда не интересовало мое мнение, мои идеи!
Любопытство отразилось на лице Кейна.
— Расскажи мне. — Он откинулся на спинку дивана, скрестил руки на груди и приготовился слушать.
— Тебе? — Она растерялась. — Ты все равно не исправишь Ранульфа. Он не станет тебя слушать. Ты снова обидишься и уйдешь.
— Нет, — сказал он твердо.
— Почему нет? — спросила она язвительно. - На этот раз у тебя достаточно высокая зарплата, чтобы смолчать и уступить?
Не обращая внимания на ее колкость, он спокойно произнес:
— Твой отец выслушает меня.
Кейн выглядел таким уверенным! В наступившей тишине он ждал, когда Шеннон заговорит. И она начала рассказывать о том, как можно привлечь новых покупателей, предлагала иную тактику маркетинга, в которую Ранульф никогда не верил.
— Мы были так уверены в своем имени, что позволили себе расслабиться, а этого не должна делать ни одна компания.
Она говорила о том, как можно стимулировать продажу товаров, предлагала новые рекламные ходы. Кейн сидел и внимательно слушал, не перебивая, как это сделал бы ее отец. Как будто это было для него важно.
Это безумие, это бесполезно! Кейн всего лишь один из директоров компании. Он ничего не мог сделать, даже если бы и захотел. За Ранульфом всегда оставалось последнее слово. Что думал Кейн Фалконер, ему было не важно. Кейн мог слушать ее предложения сколь угодно долго, пока получал чек на кругленькую сумму каждый месяц...
Но, как бы то ни было, никто еще не давал Шеннон ощутить себя такой нужной, значимой. Никто не слушал ее так внимательно, даже Джейсон. Ей понравилось это новое чувство. Когда она закончила, ей показалось, что ее рассказ произвел на Кейна впечатление.
— Ты полна сюрпризов, — заявил он, пристально глядя на Шеннон.
— Правда? — Она была польщена. — Ты в этом сомневался? — с вызовом спросила она. — Ты думал, я не способна ни на что, кроме как записаться к парикмахеру? Это не единственное мое достоинство.
— А есть еще? — Он встал, подошел к музыкальному центру, поставил диск.
— Есть. Я не сидела сложа руки все это время.
— Могу себе представить.
Мелодия сюиты Дебюсси заполнила салон.
Нет, не можешь, подумала Шеннон. Все-таки он не воспринимает ее всерьез. Она не знала, почему ей так больно и обидно. Он всего лишь коллега ее отца. Почему же его мнение столь пугающе важно для нее?
— Ты бы так не говорил, если бы знал меня.
— Разве? — Соблазнительные нотки в его голосе заставили ее сердце учащенно забиться. Если бы она только догадывалась о том, как он мечтает узнать ее поближе! Кейн поборол в себе желание подойти к ней, взять на руки и отдаться самому сладкому и самому нежелательному искушению в своей жизни. Он жалел, что поставил Дебюсси. Эта музыка была слишком чувственной, слишком нежной, и он не мог представить себе, как будет слушать ее, находясь в одной комнате с Шеннон.
И тогда, прежде чем отправиться к себе в каюту и оставить Шеннон наедине с ее горестными мыслями, он поклялся, что не будет даже пытаться узнать ее поближе. Это могло быть слишком опасным для него.