Она положила руки ему на грудь — наверное, чувствовала громкие удары его сердца — и подняла лицо для поцелуя. Он почувствовал запах только что вымытых волос и аромат теплой, чистой женщины. Его напряженное тело пульсировало от желания. От настоятельной потребности.
— От тебя так приятно пахнет, — только и нашел что сказать этот человек, снискавший себе славу умельца добиваться чего угодно с помощью слов.
Сейчас, когда Мэдди была такой теплой, близкой, красивой и такой гостеприимной, он не мог думать ни о чем, кроме нее. Интенсивное пульсирующее желание, горячее и тяжелое, заставляло его немедленно бросить ее на кровать и овладеть ею, глубоко погрузившись в ее тело. Желание было безумное, дикое.
— Может быть, нам лучше лечь в кровать? — пробормотала она.
Не говоря ни слова, он подхватил ее на руки и в два больших шага преодолел расстояние до кровати. Но он, казалось, не мог отпустить ее. Ее руки обвились вокруг его шеи, и она принялась покрывать поцелуями его подбородок, шею и ту часть груди, которая открывалась в вороте халата.
Нэш закрыл глаза, немилосердно загоняя свою похоть в рамки, хотя бы отдаленно напоминающие контроль. Словно тигр, которого пытаются удержать на поводке. Если так пойдет дальше, то он просто упадет на нее и совершит акт насилия словно обезумевший. Он заставил себя осторожно положить ее на кровать и чуть отстранился, тяжело дыша.
— Ты уверена, что тебе там не слишком больно после... после прошлой ночи?
На ее губах опять появилась эта загадочная женская улыбка. Джоконда в выношенной хлопковой ночной сорочке.
— Мне больно... — сказала она ему, и у него замерло сердце. Похоже, все было так, как он думал. Для этого слишком рано. — Мне больно за тебя. И если ты сейчас уйдешь отсюда, обнадежив меня и снова оставив в разгоряченном, возбужденном состоянии, я... я тебя задушу.
Ему потребовалось мгновение, чтобы смысл сказанных ею слов дошёл до сознания, и за это мгновение Она развязала пояс на его халате и принялась стаскивать его.
— Судя по всему, моя французская кровь, когда ее раззадоришь, требует сатисфакции, — пробормотала она слегка извиняющимся тоном. — Надеюсь, что с этим не будет проблемы?
— Не... будет, — только и успел сказать он и уже мгновение спустя был раздет донага, и она целовала его, а он целовал ее, задирая одной рукой подол ее ночной сорочки и скользя другой вдоль этих длинных, стройных шелковистых бедер к горячему и влажному, готовому принять его лону.
Он вошел в нее медленным, плавным движением... один раз, потом другой... потом установилась ритмичность движения, и он больше ни о чем не думал...
Когда Мэдци проснулась, солнце уже взошло, а Нэш ушел. Единственной уликой его ночного посещения была некоторая чувствительность между ног да впадина от головы на подушке рядом с ней.
Она повернулась на бок, улеглась щекой в это углубление и вновь пережила все мгновения прошедшей ночи. Потом с наслаждением потянулась и попыталась приглушить охватившее ее чувство радости.
«Не принимай то, что произошло между нами, за любовь... Это всего лишь... здоровое проявление желания».
Может быть, и так. Она была новичком в искусстве любви и не разбиралась в проявлениях желания, но ей было абсолютно ясно одно: она любит Нэша Ренфру всем сердцем. И если он не сможет предложить ей взамен ничего, кроме желания, она с радостью согласится на это, потому что быть объектом его желания... просто великолепно.
— Как тебе нравится жизнь служанки? — поинтересовалась Мэдди, когда Лиззи тем же утром расчесывала ее спутавшиеся волосы.
— Она немного отличается от того, что я ожидала, мисс, но это все-таки несравненно лучше, чем доить коров.
— Чем же она отличается?
Лиззи скорчила гримаску и начала укладывать волосы Мэдди вокруг головы в виде короны.
— Вы не поверите, мисс, какие они все в помещении для слуг чопорные и высокомерные. Я вчера села на стул кухарки — на минутку, когда кухарка им не пользовалась, — так можно было подумать, что я плюнула на пол — вот как они все на это отреагировали.
— Но они, надеюсь, не проявляют к тебе недоброжелательности?
— Нет, что вы, не беспокойтесь, мисс. Старая миссис Дин настоящая душка. А Купер, служанка леди Нелл, говорит, что в некоторых больших домах бывает и хуже, хотите верьте, хотите нет.
Купер была той самой служанкой, которая принесла ей прекрасную кашемировую шаль в первый вечер.
— На первый взгляд она мне понравилась, — сказала Мэдди.
— Она хорошая. Она мне здесь все показала. Так что леди Нелл повезло с ней, как вам, надеюсь, со мной. И мистер Бронсон, дворецкий, тоже хороший. Он любит, чтобы все было как следует, сам не гнушается тяжелой работой и не терпит разгильдяйства, словно все мы в армии, но при всем при том он не сноб и не возражает против шутки. Но тех, которые всю жизнь были слугами, я терпеть не могу. Они ходят словно аршин проглотили и смотрят на тебя, как будто нечаянно наступили на что-то отвратительное.
Мэдци рассмеялась. Для служанки Лиззи была слишком прямолинейной и непосредственной, но Мэдди любила ее за это. Однако она понимала, что девушка может не сразу разобраться в табели о рангах, существующей среди слуг.
— Я так рада, что ты поехала со мной, Лиззи. Но если кто-нибудь будет плохо относиться к тебе, ты должна сразу же сказать об этом мне.
Лиззи фыркнула.
— Ну уж нет. Я могу сама постоять за себя, мисс. — Она критически взглянула на отражение своей работы в зеркале. — С волосами всегда бывает трудно справиться после мытья.
Осторожно воспользовавшись горячими щипцами, она превратила выбившиеся из прически волосинки в кудряшки.
— Ну вот, так будет лучше. Вам очень к лицу, мисс. Мистер Ренфру будет снова ослеплен.
Ослеплен? Это была приятная мысль. Маловероятная, но приятная.
Лиззи рассмеялась.
— Разве вы не заметили, мисс? Когда он взглянет на вас, он после этого ни на что другое смотреть не может. Бедняга забывает даже, куда он шел. Так же было когда-то с моим Рюбеном. — Она отвернулась и добавила неожиданно охрипшим голосом: — Так что продолжайте ослеплять его, мисс, и не позволяйте уйти.
Лиззи принялась торопливо приводить в порядок комнату.
— Проходя мимо кухни, я уловила запах жарящегося бекона. Вот вкуснотища! Да, совсем забыла, леди Нелл велела сказать вам, что в десять часов приедут снимать мерки с ребятишек для новой одежды.
— Такой картины я еще никогда прежде не видел, — промолвил Нэш, появляясь в дверях библиотеки. — Ты сидишь и спокойно читаешь.
Мэдди вскочила и отложила книгу. Шел второй день их пребывания в Фермин-Корте, и дети уже освоились здесь, так что у Мэдди появилось какое-то время для самой себя.
— Я предлагала свою помощь — уверена, что здесь найдется сколько угодно работы, — но Нелл напомнила, что я гостья и могу делать то, что хочу, — объяснила Мэдди немного виноватым тоном.
— Она права, — одобрительно сказал он. — За все время, что тебя знаю, я ни разу не видел, чтобы ты тратила хоть минуту для собственного удовольствия. Что читаешь? — Он взял книгу и нахмурился. — О России?
— Она несколько устарела, но интересная. Знаешь ли ты, например...
— Не забивай себе голову, — сказал он, захлопнул книгу и отложил в сторону.
— Но мне интересно...
— Возникли другие возможности.
Она посмотрела на него с озадаченным видом.
— Какие возможности? Ты хочешь сказать, что мы не едем в Россию в июне?
— Пока я еще не знаю. Но это не имеет значения. — Нэш явно не хотел обсуждать сейчас эту тему. — Кстати, Джейн и Нелл просили передать тебе, чтобы ты шла к ним немедленно.