- Джейми хотел, чтобы дети были при нем. Он обожал их.
"Тебя-то он, судя по всему, не слишком обожал", - подумала Ева и вслух спросила:
- А вы, миссис Роуван, обожали своих детей?
Ей не следовало задавать такой вопрос, и Ева разозлилась на себя за то, что он сорвался у нее с уст. Моника резко вскинула голову на жилистой шее и разразилась тирадой:
- Как вы смеете спрашивать меня об этом?! Я вынашивала в себе каждого из них по девять месяцев и рожала в муках и крови! Я выполняла свой долг по отношению к ним - содержала их в чистоте и сытости. Правительство давало мне за это жалкие гроши. Какой-то презренный коп в этой стране имеет больше, чем сидящая с детьми мать! Интересно, кто вставал к ним по ночам, когда они начинали орать? Кто убирал за ними? А ведь нет больших грязнуль, чем дети. Мне приходилось трудиться, стирая руки до костей, чтобы держать дом в чистоте.
"Хватит о материнской любви", - решила Ева, напомнив себе о том, что это не касается существа вопроса.
- Вы, очевидно, были осведомлены о деятельности вашего мужа. Что вы можете сказать о его отношении к террористической группе "Аполлон"?
- Пропаганда и ложь! Ложь ФБР! - Моника только что не сплюнула при этих словах. - Джейми был великим человеком, героем! Если бы он стал тогда президентом, эта страна не была бы сейчас в таком дерьме.
- Вы работали с ним?
- Место женщины - поддерживать чистоту в доме, готовить приличную еду и рожать детей. - Она скривила губы в презрительной усмешке. - Вы обе, наверное, хотели бы стать мужчинами. Но я-то знаю, для какой работы господь создал женщину.
- Муж разговаривал с вами о своей работе?
- Нет.
- Вы встречались с кем-либо из людей, связанных с ним по роду его деятельности?
- Я была его женой. Я обеспечивала чистоту дома, в который приходили те, кто верил в него.
- Уильям Хенсон верил в него, миссис Роуван?
- Уильям Хенсон был верным и блестящим человеком.
- Вы не знаете, где я могла бы найти этого верного и блестящего человека?
Моника прищурилась, и Еве показалось, что в глубине ее глаз мелькнула усмешка.
- Псы из ФБР охотились за ним и в конце концов убили - как они убили всех тех, кто был верен.
- Серьезно? У меня нет данных, подтверждающих его смерть.
- Заговор. Тайный сговор. Дымовая завеса, - отрывисто, словно рубя что-то на кухне топориком, произнесла Моника; при этом из ее рта вылетали брызги слюны. - Честных людей вытаскивали из домов, бросали за решетку, морили голодом, пытали, казнили...
- Миссис Роуван, а вас вытаскивали из дома? Бросали за решетку, пыхали?
Моника пожала плечами:
- Я была им не нужна.
- Вы можете назвать мне имена тех, кто верил в вашего мужа и сейчас еще жив?
- Прошло более тридцати лет. Эти люди приходили и уходили, я никого из них не помню.
- Может, вы знаете что-то об их женах, детях? Возможно, вы встречались с ними на досуге...
- У меня был дом, за которым я должна была следить. Я не располагала временем для светского безделья.
Ева быстро обвела взглядом комнату, но не обнаружила ни одного экрана.
- Вы следите за новостями, миссис Роуван? В частности, за текущими событиями?
- Я занимаюсь своими делами, и мне неинтересно, чем занимаются другие люди.
- В таком случае вы можете не знать, что вчера террористическая группа, именующая себя "Кассандрой", устроила взрыв в отеле "Плаза" в Нью-Йорке. Погибли сотни людей. В их числе женщины и дети.
В ее серых глазах что-то дрогнуло, но взгляд тут же стал прежним. Тем же тоном Моника ответила:
- Им следовало находиться у себя дома.
- И вам абсолютно безразлично, что группа террористов убивает ни в чем не повинных людей, и что эта группа имеет отношение к вашему покойному мужу?
- Неповинных нет! - отрезала Моника.
- И даже вы не относитесь к невинным, миссис Роуван? - Не дожидаясь ответа, Ева сразу задала другой вопрос: - Связывался ли с вами кто-нибудь из "Кассандры"?
- Я живу сама по себе. Ничего не знаю про взрыв в вашем отеле. Но если вы спрашиваете, я отвечу, что стране станет лучше, если весь этот город к дьяволу взлетит на воздух! А теперь убирайтесь из моего дома, иначе я вызову моего общественного представителя!
Ева решила добавить к общей картине еще один штрих:
- Последний вопрос, миссис Роуван. Насколько я знаю, ваш муж и его группа никогда не требовали денег. Что бы они ни делали, они делали это по идейным соображениям. А "Кассандра" держит целый город в заложниках из-за денег. Одобрил бы это Джеймс Роуван?
- Я ничего не знаю об этом. Я просила вас покинуть мой дом.
Ева достала из кармана визитную карточку и приставила ее к одной из улыбающихся статуэток на столе.
- Если вы что-то вспомните и решите связаться со мной, я буду вам очень признательна. Спасибо за потраченное на нас время.
Ева и Пибоди направились к выходу, сопровождаемые стуком каблуков Моники. На улице Ева с наслаждением вдохнула свежего воздуха.
- Поехали обратно, Пибоди, в этот город, который купается в дерьме.
Пибоди передернула плечами:
- Я бы предпочла, чтобы меня вырастили бешеные волки, нежели такая баба.
Ева оглянулась и увидела тусклый серый глаз, подсматривающий сквозь щелку в занавесках.
- А где разница?