- Все будет хорошо, Пол, - сказала она негромко. Он через силу улыбнулся. Прежде чем перешагнуть порог собственной квартиры, он поставил на пол сумку и кейс и крепко обнял Глэдис.
- Мне кажется, это будет потруднее, чем я рассчитывал, - прошептал он.
- Может быть, и нет. - Глэдис ободряюще улыбнулась. - Во всяком случае, попробовать стоит...
Пол глубоко вздохнул. Глэдис была совсем рядом, точно так же, как она всегда была с ним на борту "Морской звезды". И ее лицо больше не казалось ему посторонним, отдельным от голоса, который он привык слушать, сидя в окружении ярких, южных звезд на темной, слегка покачивающейся палубе. Перед ним был живой, настоящий человек, на которого он привык полагаться.
Набрав полную грудь воздуха, как перед прыжком в воду. Пол поднял с пола вещи и решительно шагнул через порог. Он щелкнул выключателем и огляделся. В квартире никто не жил с самого сентября, но здесь царил идеальный, хотя и несколько искусственный порядок. Просторная прихожая, отделанная мореным дубом, украшенная множеством литографий и уставленная современными скульптурами самых разных цветов и размеров, походила на торговый зал закрытого на ночь антикварного магазина. Огромное зеркало на трельяже все еще было завешено темным газом. Пол, поспешно сорвав эту траурную драпировку, так и остался стоять, комкая ее в руках и не зная, что ему теперь с ней делать.
Не говоря ни слова, Глэдис взяла ткань у него из рук и, аккуратно сложив, убрала в ящик под зеркалом. Пол благодарно взглянул на нее и, сделав приглашающий жест, первым прошел в гостиную. Глэдис последовала за ним.
Гостиная была очень большой и красивой. Смесь антикварной и современной мебели. На стенах - подлинники Миро, Шагала, Поллока и каких-то других художников, которых Глэдис не знала. Все вместе выглядело довольно эклектично. По какой-то неведомой причине обстановка гостиной напомнила ей Седину. Впрочем, Глэдис довольно быстро убедилась, что вся квартира несла на себе отпечаток порывистой, увлекающейся личности своей бывшей владелицы. Повсюду Глэдис натыкалась на ее фотографии, взятые в основном с обложек книг, а над камином висел большой портрет. Увидев его, Пол застыл, словно загипнотизированный, и довольно долго не произносил ни слова.
- Я успел забыть, как она была красива! - произнес он наконец хриплым шепотом. - Но я постараюсь не думать об этом теперь...
Глэдис кивнула, зная, как трудно ему было оказаться в знакомой обстановке и снова увидеть Седину - хотя бы только на портрете. Но она знала так же, что ему необходимо через это пройти. Уберет он в конце концов портрет или оставит? Глэдис казалось, что портрет в какой-то степени властвует над всей комнатой, как, без сомнения, царила здесь Седина, когда была жива. Ее присутствие до сих пор ощущалось в воздухе, хотя в квартире уже слегка пахло нежилым.
Глэдис хотела что-то сказать, но Пол прошел в небольшую, смежную с гостиной комнату, служившую ему кабинетом. Там он поставил кейс на стол и включил уютную настольную лампу с зеленым абажуром.
Глэдис тоже вошла в кабинет, хотя ей начинало казаться, что она навязывает ему свое присутствие. Не зная, как ей быть, она решилась задать ему прямой вопрос.
- Может быть, мне лучше уйти? - негромко сказала она и увидела, как на лице его появилось разочарование, смешанное с обидой.
- Почему? - спросил Пол. - Разве ты не можешь побыть еще немножко?.. Или тебе пора возвращаться к детям?
Глэдис пожала плечами:
- В общем-то нет, я просто не хотела навязываться.
Лицо его чуть дрогнуло и на мгновение сделалось совершенно бесстрастным, но это выражение не могло обмануть Глэдис.
- Ты нужна мне, Глэдис... С тобой мне гораздо легче, - проговорил он и добавил после небольшой паузы:
- Может быть, ты хочешь чего-нибудь выпить? Глэдис покачала головой.
- Мне нельзя. Ведь мне еще возвращаться в Уэстпорт.
- Ужасно не хочется отпускать тебя одну! - заявил он, с размаху садясь на обитую темно-лиловым бархатом козетку, стоявшую напротив еще одного, несколько меньшего по размерам камина. Над камином висел эскиз кисти Ренуара в массивной золоченой раме.
- Когда ты приедешь ко мне в следующий раз, я найму для тебя лимузин. Или, если ты не имеешь ничего против, я буду сам отвозить тебя в Уэстпорт.
- Я прекрасно доберусь - мне это совсем не трудно, - весело сказала она. Впрочем, спасибо, что подумал обо мне.
Пол тем временем смешал себе скотч и содовую, достав все необходимое из маленького бара. Там же нашлась и кока-кола. Глэдис с удовольствием выпила несколько глотков.
- Какая роскошная квартира, - сказала она задумчиво, еще раз обводя взглядом обитую бархатом мебель и панели красного дерева на стенах кабинета. Впрочем, чего-то подобного она ожидала. Каюты "Морской звезды" выглядели не менее богато.
- Седина обставляла ее сама, - вздохнул Пол, глядя на Глэдис. Она сидела в кресле, скрестив длинные, изящные ноги, и тоже смотрела на него. Что-то в ее взгляде неожиданно напомнило Полу прошлое лето, когда они почти так же сидели друг напротив друга на палубе "Морской звезды".
- У Селины было много самых неожиданных способностей и талантов, - добавил он. - Наверное, не было такого дела, которое оказалось бы ей не по силам. И, признаться, с этим порой было нелегко мириться.
Он и раньше говорил ей нечто подобное, но теперь, оказавшись в его квартире, Глэдис лучше понимала, что Пол имеет в виду. Во всем: в обстановке, драпировках, в самом воздухе - чувствовались присущие Селине стиль, порывистость и острый ум, не боящийся контрастов и привыкший ради достижения наибольшего эффекта играть на непривычном.
- Не знаю, что мне теперь делать с этой квартирой, - покачал головой Пол. - Наверное, придется продать ее вместе с обстановкой - так будет проще всего.
- Зачем спешить? - отозвалась Глэдис, отпивая небольшой глоток кока-колы. - Попробуй сначала слегка передвинуть вещи.
Пол усмехнулся:
- Селина убила бы меня на месте, если бы я тронул хоть одну статуэтку на каминной полке. Она всегда говорила, что если она поставила ту или иную вещь на какое-то место, значит, там она и должна стоять. Если я передвигал пепельницу на журнальном столике, она поднимала такой шум, словно я оскорбил ее действием. Но, возможно, ты права. Даже сейчас это все еще квартира Седины, а я должен сделать ее своей.
И это действительно было так. Селина никогда не вмешивалась в то, как Пол обставлял и украшал свою яхту, - это был полностью его мир, и именно поэтому после гибели жены он укрылся там. Но здесь, в квартире, все буквально дышало Сединой, все напоминало Полу о его потере.
- А как ты собираешься поступить со своим домом? - спросил он внезапно. Ты будешь переставлять там мебель или оставишь все, как было при Дуге? Кстати, он забрал много своих вещей?
- Нет, - покачала головой Глэдис. Он оставил ей все, за исключением компьютера и нескольких книг и безделушек, которые были дороги ему как память о колледже. Дугу, как и ей, не хотелось расстраивать детей больше, чем это было необходимо. - Нет, он оставил почти все, - повторила Глэдис. - Что касается перестановок, то я не хочу с этим спешить. Это может расстроить детей, а им и так непросто приспособиться к новой ситуации.
Пол кивнул. Он знал, что подобный подход был полностью в ее характере. Именно поэтому она посоветовала "слегка передвинуть вещи", вместо того чтобы прямо сказать ему, от чего следует избавиться. Глэдис считала себя не вправе распоряжаться чужими вещами и даже советовать ему продавать квартиру. За месяцы их телефонного общения Глэдис стала для него тихой гаванью, в которой Пол мог укрыться, когда ему становилось совсем худо.
- Ты собираешься перегонять яхту в Нью-Йорк? - неожиданно спросила Глэдис. Она очень хотела знать, как долго Пол собирается пробыть в "цивилизованном мире", как он выражался, но спросить об этом прямо она по-прежнему не решалась.
Пол ненадолго задумался.
- Я еще не решил, - промолвил он наконец. - Все будет зависеть от того, как долго я здесь пробуду. А этого я сам пока не знаю. Как пойдут дела.
Он посмотрел на нее, и Глэдис стало ясно, что Пол имеет в виду не столько свой бизнес, сколько то, насколько уютно он будет чувствовать себя в знакомой обстановке старой квартиры.
- В принципе, - продолжал тем временем Пол, - в апреле я собирался куда-нибудь на острова Карибского моря. В это время года там просто великолепно. Ты когда-нибудь бывала на Мартинике или на Барбадосе?
- Нет, не удалось, - рассмеялась Глэдис. - Там, видишь ли, давно не было никаких войн и вооруженных конфликтов.
- Зато на Гренаде они были, - напомнил Пол.
- Эту войну я пропустила, - призналась Глэдис. - В это время я была в Лаосе.
- Может быть, если я в конце концов решу побывать где-нибудь на Антигуа, вы с детьми прилетите ко мне хотя бы на несколько дней? - предложил Пол. - Мне кажется, это было бы интересно и тебе, и им.
- О, дети будут просто в восторге! - ответила Глэдис с признательностью. Особенно Сэм, - добавила она, внезапно перехватив тоскующий взгляд Пола, устремленный на одну из многочисленных фотографий Селины. - Ты не проголодался? - спросила она быстро, пытаясь отвлечь его от печальных мыслей. - Я могла бы быстренько что-нибудь приготовить: например, омлет или сандвичи с арахисовым маслом.
- Что ты говоришь? - Пол рассеянно посмотрел на нее, но быстро опомнился. - Обожаю арахисовое масло! - воскликнул он и грустно улыбнулся. Он прекрасно понял, почему Глэдис заговорила с ним о еде. Она снова поспешила ему на помощь. Увы, на этот раз ее усилия увенчались лишь частичным успехом: быть в этой квартире и не вспоминать Седину было просто невозможно. - Я люблю арахисовое масло с оливками и бананами, - добавил он и рассмеялся, увидев, какое выражение появилось на лице Глэдис.
- Ну и рецептик! - заметила она. - Все равно что копченая рыба с клубникой и сливками. Очень тебя прошу, не рассказывай об этом блюде Сэму - он обожает подобные, гм-м.., гремучие коктейли. А кстати, есть у тебя арахисовое масло?
- Не думаю. Впрочем, можно посмотреть.
Полу совершенно не хотелось есть, но в кухне воспоминания, пожалуй, не будут одолевать его с такой силой. Кухня была единственным во всей квартире местом, куда Селина не заходила никогда. Обычно она и Пол питались в ресторанах или нанимали повара. Иногда Пол сам брался готовить ужин или обед, но за все одиннадцать лет их совместной жизни Седина ни разу не пожарила для него простой яичницы. И она гордилась этим.