Он тут же поднялся и взял ее руку, но, хотя он улыбнулся и ответил на ее приветствие, в глазах его застыла мрачная сосредоточенность, и он почти тотчас же повернулся обратно к леди Оверсли - Надеюсь, что вы правы, мэм. Я не знаю - впрочем, я, как вы сказали, совершеннейший невежда в этих делах. - Он протянул руку для прощания. - Я должен идти. Возможно, когда вы увидитесь с Дженни... В любом случае ваш визит пошел бы ей на пользу, уверен А вы потом скажете мне, каково ваше мнение.
Она согласилась, сердечно пожав его руку и ободряюще похлопав по ней.
- Конечно скажу! Но я убеждена, что у тебя не может быть никакой причины для тревоги.
- Что такое? - спросила Джулия, пытливо вглядываясь в лицо Адама. - У тебя неприятности?
- Вовсе нет! - ответил он улыбаясь. - Просто немного беспокоюсь за Дженни, вот и приехал спросить совета у твоей мамы. - Он посмотрел на часы. - Мне пора ехать! Нет, не стоит звонить, мэм! Я выйду сам. До свидания, Джулия. Я рад, что повидался с тобой, - и не спрашиваю, как у тебя дела, потому что вижу, что ты Прекрасно выглядишь и эти отвратительные туманы тебе нипочем!
Короткое рукопожатие - и он ушел, оставив Джулию обратившей озадаченный взгляд на леди Оверсли.
- Как странно он разговаривал! Беспокоится за Дженни? Почему, мама? Она больна?
- О нет, дорогая! Просто она в положении, и ей немного нездоровится. Думаю, это пустяки. Я и сама часто прескверно себя чувствовала в это время.
- В положении! - безучастно повторила Джулия. - Ты ведь не хочешь сказать... Ах, мама, нет! Леди Оверсли тревожно смотрела на дочь.
- Ну, милая, умоляю, не принимай это близко к сердцу! Этого следовало ожидать, и знаешь, это очень хорошо для них обоих!
Джулию сотрясала дрожь; она подошла к окну.
- Этого следовало ожидать. Как.., как глупо с моей стороны! произнесла она странным голосом.
Леди Оверсли не пришло в голову, что на это ответить. Через некоторое время Джулия с усилием проговорила:
- Дженни скверно себя чувствует, и Адам беспокоится. У него на уме одна только Дженни.
- Ну естественно, любовь моя - Естественно, мама? Естественно? Когда совсем еще недавно... - Голос Джулии пресекся; она быстро вышла из комнаты.
Тем не менее, к большому облегчению леди Оверсли, дочь казалась совершенно спокойной, когда спустилась к обеду. Она даже предложила поехать с матерью навестить Дженни на следующий день; но ее светлость отказалась под тем предлогом, что хочет поговорить с Дженни по поводу ее самочувствия с глазу на глаз.
Дженни была рада увидеть ее, но говорила мало. Она сказала, что чувствует себя прекрасно; и в самом деле казалась настолько обычной, что леди Оверсли сказала Адаму, что она не находит повода для беспокойства.
- Конечно, она выглядит немного раздраженной, но тебе не стоит слишком об этом задумываться, - посоветовала она. - По-моему, твоя жена хандрит, и, неудивительно - такая отвратительная погода! Жаль, что у нее нет сестры, чтобы составить ей компанию. Не сомневайся, все дело в этом: ей слишком уж одиноко, вот она и предается грустным раздумьям, которые Гибельны даже для человека крепкого, потому что от этого так сильно падаешь духом!
Адаму пришлось довольствоваться этим объяснением; но, когда Дженни устроила ему яростный разнос за то, что он обсуждал ее положение с леди Оверсли, он подумал, что, какой бы бодрой с виду она ни предстала перед леди, она очень далека от обычного своего состояния. Ей было настолько несвойственно приходить в ярость по пустякам, что он встревожился даже сильнее, чем Показал ей. Как всегда мягкий и обаятельный, он сумел унять ее раздражение, но, обещая самому себе воздержаться в дальнейшем от переживаний по поводу ее, в то же время прокручивал в голове самые разные планы, имеющие целью ее благополучие.
Три дня спустя Адам сказал ей, что собирается уехать из города по делам, и его не будет два дня. Она спросила довольно уныло, не в Фонтли ли он едет, но он только покачал головой:
- Нет, не в Фонтли. Вряд ли я не буду ночевать дома больше одной ночи, дорогая, но могу немного задержаться, так что ты, добрая Дженни, будешь иметь возможность приготовить для меня один из свои восхитительных ужинов в среду.
Она не могла удержаться от улыбки, но это было помимо ее воли, и ее голос явно был обиженным, когда она сказала:
- Не нужно торопиться домой из-за меня! Пожалуйста, не приезжай в среду, если для тебя это неудобно!
- Не приеду, - пообещал он, добавив негромким голосом:
- Вот скандалистка-то!
- Я не скандалистка! И если ты предпочитаешь не говорить, куда ты едешь, мне, конечно, все равно!
- Меня это не особенно радует, - сказал он серьезно, - потому что я предпочитаю не говорить тебе, пока мое дело не выгорит, - вот тогда я и выложу все начистоту.
Ее лицо сморщилось, она отвернулась, сказав охрипшим голосом:
- Прости! Не обращай на меня внимания! Ты, должно быть, думаешь, что женился на сущей мегере!
- Нет, всего лишь на колючке! - заверил он ее, чтобы утешить.
Она утихомирилась и даже смогла, как обычно, рассмеяться; но, когда в среду вечером пробило десять, она оставила всякую надежду, поняв, что он бессердечно воспользовался ее разрешением не возвращаться домой, и погрузилась в печаль. То соображение, что столь удручающим положением вещей она обязана лишь собственному скверному характеру, нисколько не ослабило ее горя, но прежде, чем ей удалось убедить себя, что он ищет утешения в объятиях какой-нибудь ослепительной райской пташки, она услышала, как с улицы подъезжает экипаж, и стала жадно вслушиваться в звуки, разрываясь между надеждой и комичным желанием не утратить своей скорби. Но это был Адам. Она услышала его голос и поспешила в гостиную, чтобы заглянуть вниз в лестничный проем. И, увидев его, воскликнула:
- Это ты!
Он посмотрел вверх, посмеиваясь над ней.
- Да, и мне вовсе незачем рассказывать тебе, что у меня было за дело! Лучше вы мне скажите, мэм, ну разве не приятный сюрприз я вам привез?
В следующий миг его грубо отпихнули в сторону, и Лидия стрелой помчалась вверх по лестнице с криком:
- Дженни, ну разве не замечательно? О, до чего я счастлива снова быть здесь у вас! Правда, замечательная идея пришла Адаму в голову? Ты рада меня видеть? Пожалуйста, скажи, что рада!
- Лидия! - ахнула Дженни, заливаясь слезами. - Ах, Лидия!
Она очень быстро пришла в себя после этого в высшей степени необычного проявления чувств, вынырнув из объятий Лидии с изменившимся лицом и несвязно бормоча:
- Ах, я еще никогда ничему так не радовалась! Как любезно со стороны леди Линтон! Ах, Адам, подумать только: ты предпринял такую вещь и даже ни словом мне не обмолвился! Я бы немедленно позаботилась, чтобы подготовили твою комнату, дорогая! Если бы я только знала!.. Скорее заходи в тепло ты, должно быть, замерзла!..
Она, вне всякого сомнения, была в восторге; приезд Лидии подействовал на нее как живительное средство, и в течение каких-то нескольких минут ее усталости как не бывало: они посмеивалась с Лидией над ее жизнью в Бате и ее описанием некоего сэра Торкуила Трегони, которого та настойчиво называла своим "трофеем" Дженни, с округлившимися от изумления глазами, поняла из предоставленного ей красочного описания, что этот неизвестный баронет был настолько преклонного возраста, что стоял одной ногой в могиле; но Адам, знающий свою фантазерку-сестру, заключил (и вполне правильно!), что "старому дураку" где-то около сорока лет и что он слегка подвержен ревматизму.
- Сказочно богат! - объявила Лидия, кладя себе на тарелку третьего омара в тесте. - Ах, Дженни, ты не представляешь, какое это истинное блаженство - снова быть здесь с вами и есть такие роскошные вещи! А ты не собираешься попробовать хоть одного из этих вкусных омаров? Ты ничего не съешь?
- Пожалуй, нет, тем более что я пообедала всего пару часов назад!
- Кусочком цыпленка и печеным яблоком, - вставил Адам.
- Боже правый, неужели, если ждешь ребенка, непременно нужно голодать? - с ужасом спросила Лидия. - Я никогда этого не знала И должна сказать...
- Конечно же я не голодаю! - сказала Дженни - Да что мы все обо мне да обо мне! Расскажи нам про этого своего сэра Торкуила!
- Ах, про него Ну, мама считает его вполне подходящей партией. Более того, она всячески потворствует его ухаживаниям! Отчасти потому, что у него очень хорошие связи, но в основном из-за его богатства. Конечно, я понимаю, что если выйду за него замуж, то смогу есть омаров в тесте каждый день, но омары в тесте, в конце концов, это еще не все. Не так ли?
- Совершенно верно! - согласился Адам. - Есть еще холодные фазаны, хотя даже состояние сэра Торкуила не позволит тебе питаться ими каждый день. На вот тебе, обжора! Если я мало для тебя порезал, говори, не стесняйся! Между прочим, дозволь тебе заметить, что, по словам мамы, ты и сама склонна поощрять ухаживания сэра Торкуила!
- Ну да! - признала Лидия - Но лишь потому, что сидеть каждый вечер дома, наблюдая, как миссис Папуорт лебезит перед мамой, стало невыносимо! Видишь ли, сэр Торкуил хотел сопровождать нас в свет, и я знала, что мама поедет, если он нас пригласит - Ах, Лидия, негодная девчонка - воскликнула Дженни, очень позабавленная - Нашла с кем флиртовать! А балы тебе понравились - балы в Бате?
- Вовсе нет! Все насмешники Бата сидят вдоль стенок и глазеют на меня; Броу говорит, что все они - , сборище старомодных старых дев и что Бат скучнейшее место на земле.