Он умолк. Она видела, что очень огорчила его.
- Простите, я причинила вам боль. Я знала, что вы заговорите со мной об этом. Мы должны объясниться начистоту, как добрые друзья.
- Как друзья, - грустно сказал он. - Но не больше?
- Неблагодарный! Чего же вы еще хотите? Жениться на мне? А вспомните прошлое, когда вы были очарованы моей прелестной кузиной? Мне было грустно тогда, что вы не догадываетесь о моем чувстве. Вся наша жизнь могла бы сложиться по-иному. Теперь я думаю, что так лучше. Лучше не подвергать нашу дружбу испытанию совместной жизни, той повседневной жизни, которая опошляет все самое чистое...
- Вы говорите так, потому что теперь любите меня меньше.
- О нет, я всегда любила вас одинаково!
- В первый раз слышу.
- Мы не должны больше ничего скрывать друг от друга. Видите ли, я не очень верю в брак. Мой, правда, не может служить примером. Но я наблюдала и размышляла. Счастливые браки очень редки. Это даже отчасти противоестественно. Нельзя сковать волю двух существ, не искалечив одну из них, а быть может, и обе; притом это отнюдь не те страдания, которые обогащают душу.
- А вот мне, - сказал он, - напротив, кажется, что нет ничего прекраснее, чем эта жертва, союз двух сердец, слившихся воедино!
- Это прекрасно в мечтах. На самом же деле вы страдали бы больше, чем кто-либо.
- Как! Вы думаете, что у меня никогда не будет жены, семьи, детей? Не говорите мне об этом! Я бы так любил их! Вы считаете, что это счастье недоступно мне?
- Не знаю. Не думаю... Впрочем, может быть, с хорошей женой, не очень умной, не очень красивой, которая будет предана вам и не будет вас понимать...
- Какая же вы злая!.. Но вы напрасно насмехаетесь. Хорошая жена, даже если она и не слишком умная, - это прекрасно.
- Разумеется! Хотите, я подыщу вам?
- Замолчите, умоляю вас! Вы меня мучаете. Как вы можете так говорить?
- Что же я такого сказала?
- Значит, вы совсем не любите меня, если можете думать о том, чтобы женить на другой?
- Наоборот, именно потому, что я люблю вас, я была бы рада сделать так, чтобы вы были счастливы.
- Тогда, если это правда...
- Нет, нет, довольно об этом! Говорю вам, это было бы несчастьем для вас...
- Обо мне не беспокойтесь. Клянусь, я буду счастлив! Но скажите прямо: вы думаете, что были бы несчастны со мной?
- Несчастна? О нет, мой друг! Я уважаю вас и восхищаюсь вами, я никогда не могла бы быть с вами несчастной... и потом, знаете: я убеждена, что теперь меня уже ничто не могло бы сделать несчастной в полном смысле этого слова. Я слишком много пережила, я стала философом... Но, говоря откровенно (вы ведь этого требуете, не правда ли? Вы не рассердитесь на меня?), видите ли, я знаю свои слабости; возможно, через несколько месяцев я оказалась бы настолько глупой, что почувствовала бы себя не совсем счастливой с вами; а этого я боюсь, именно потому, что питаю к вам самое святое чувство и не хочу омрачать его ничем.
Он печально сказал:
- Да, вы говорите так, чтобы смягчить удар. Я вам не нравлюсь. Во мне есть что-то отталкивающее.
- Нет, нет, уверяю вас! Не хмурьтесь. Вы хороший и дорогой мне человек.
- Тогда я ничего не понимаю. Почему же мы не подходим друг другу?
- Потому что мы слишком разные, у нас слишком ярко выраженные, слишком эгоистичные характеры.
- За это я вас и люблю.
- А я вас. Но именно потому столкновение неизбежно.
- Нет, нет!
- А я вам говорю: неизбежно. А может случиться и так: сознавая, что вы выше меня, я буду упрекать себя в том, что стесняю вас своей ничтожностью; тогда я начну подавлять себя, буду молча страдать.
Слезы навернулись на глаза Кристофа.
- О! Этого я не хочу. Нет, нет! Я предпочту любое несчастье, только бы вы не страдали по моей вине, из-за меня.
- Не огорчайтесь, мой друг... Знаете, может быть, я льщу себе, переоцениваю себя. Может быть, я и не способна пожертвовать собой ради вас.
- Тем лучше!
- Но тогда я принесу в жертву вас и буду мучиться... Вот видите, это неразрешимо, как ни поверни. Пусть все остается по-прежнему. Разве может быть что-нибудь лучше нашей дружбы?
Он покачал головой и улыбнулся не без горечи.
- Да, все это потому, что, в сущности, вы недостаточно сильно меня любите.
Она тоже грустно улыбнулась и сказала со вздохом:
- Может быть. Вы правы. Я уже не очень молода, мой друг. Я устала. Жизнь изнашивает, не все так сильны, как вы... Когда я гляжу на вас, мне иной раз кажется, что вам восемнадцать лет!
- А моя седая голова, морщины, старое лицо?
- Я хорошо знаю: вы страдали столько же, если не больше, чем я. Я это вижу. Но вы глядите на меня иногда глазами юноши, и я чувствую, как в вас бьет ключом молодая жизнь. А я, я угасла. Подумать только, куда девался мой былой пыл! То были, как говорится, хорошие времена, хотя я была в ту пору очень несчастна! А теперь у меня даже нет сил, чтобы быть несчастной! Жизнь во мне течет слабой струйкой. У меня уже не хватит безрассудства, чтобы отважиться на такое испытание, как брак. А когда-то, когда-то!.. Если бы некто, кого я хорошо знаю, только намекнул...
- Говорите, говорите же...
- Нет, не стоит...
- Итак, если бы тогда я... О боже!
- Что, если бы вы? Я ничего не сказала.
- Я понял. Вы очень жестоки.
- Ну, а тогда - тогда я была безрассудной, вот и все.
- Но ужаснее всего, что вы это говорите.