- Ваша мать играла людьми. Ей это нравилось. Когда я впервые увидел ее, она была маленьким сорванцом. Если бы она такой и осталась, все, возможно, пошло бы по-другому. Но она повзрослела и поняла, что имеет власть над обоими этими ребятами, женскую власть. И стала пользоваться ею в своих играх.
У Алекс заболело сердце. Она слушала чуть дыша. Как будто смотрела фильм ужасов, все время ожидая, что вот сейчас покажется голова чудовища. Ей и хотелось досмотреть картину до конца, и в то же время было слишком страшно. Ведь чудовище могло оказаться омерзительным.
- Я видел, куда она клонит, - говорил Ангус, - но что я мог поделать? Она натравливала их друг на друга.
Почти то же самое она уже слышала от Норы Гейл. Соблазн был слишком велик.
- И чем старше они становились, тем больше... - продолжал Ангус. - Крепкая дружба между мальчиками стала похожа на червивое яблоко. Как червяк, Селина выела его сердцевину. Нет, она мне не нравилась, - он вернулся и сел на диван. - Но я желал ее.
Только убедившись, что она не ослышалась, Алекс ошарашенно воскликнула:
- Что?
Ангус криво усмехнулся:
- Не забывайте, я был тогда на двадцать пять лет моложе и весил на тридцать фунтов меньше. Этого у меня еще и в помине не было, - он погладил свой выпирающий живот, - да и волосы были погуще. Меня, можно сказать, тогда еще считали сердцеедом.
- Я спросила не потому, что сомневаюсь в вашей привлекательности, Ангус, просто я не имела понятия, что...
- И никто не имел. Это был мой маленький секрет. Даже она не знала.., до того самого вечера, когда умерла.
Его имя вырвалось у Алекс как стон. Чудовище-правда было не просто страшным, оно было омерзительным.
- В тот вечер Джуниор убежал, чтобы утопить свое горе в вине. А Селина пришла сюда, в эту комнату. Она сидела как раз на том месте, где вы сейчас сидите, и плакала. Жаловалась, что не знает, как ей быть. Она любит Рида так, как не сможет любить никого другого. Джуниора она тоже любит, но не настолько, чтобы выйти за него замуж. И не знает, как ей одной вырастить вас. Каждый раз, когда она смотрит на вас, вы напоминаете ей об ошибке, которая навеки погубила ей жизнь.
Так она все плакала и плакала, ожидая сочувствия, а я слушал и думал про себя: "Какая же ты эгоистичная сучка". Она ведь сама навлекла на себя все свои беды. Ей было наплевать, что она ранит других людей и играет их судьбами. Ее заботило только одно - как зло скажется на ней. - Он покачал головой, посмеиваясь над собой, затем продолжал:
- Но это не мешало мне желать ее. Я хотел ее все сильнее. Наверное, я оправдывался в собственных глазах тем, что она, мол, не заслуживает ничего лучшего, как удовлетворять похоть такого старого мужлана, как я. - Он глубоко вздохнул. - Словом, я сделал попытку.
- Вы сказали, что вы желаете ее?
- Ну, прямо я ей этого не сказал. Предложил поселить ее за городом, где-нибудь поблизости. Сказал, что все расходы возьму на себя. У нее не будет никаких забот, кроме одной - немножко развлечь меня, когда я ее навещу. Я хотел, чтобы она и вас взяла с собой, и миссис Грэм, хотя сомнительно, что ваша бабушка согласилась бы. Короче, - заключил он, - я предложил ей стать моей любовницей.
- Что она ответила?
- Ничего, черт ее дери. Просто смотрела на меня несколько секунд, а потом стала хохотать.
У Алекс холодок побежал по спине от его взгляда, когда он хрипло добавил:
- А вам известно, что я не выношу, когда потешаются над моими предложениями.
- Ах ты, паршивый сукин сын!
Они оба одновременно обернулись на этот голос. В дверях с искаженным от ярости лицом стоял Джуниор. Жестом обвинителя он наставил на отца дрожащий указательный палец.
- Ты не хотел, чтобы я женился на ней, потому что приберегал ее для себя! Ты убил ее, потому что она отвергла твое мерзкое предложение! Чертов ублюдок, из-за этого ты убил ее!
Дорога показалась ей более неровной, чем обычно. А может быть, она сама попадала во все выбоины, потому что глаза ей застилали слезы. Изо всех сил Алекс старалась удержать "Блейзер" на дороге, ведущей к дому Рида.
Когда Джуниор набросился на Ангуса с кулаками, она выскочила из комнаты. Ее расследование восстановило сына против отца, друга против друга, и она просто не могла больше этого выдержать. Она сбежала.
Все они были правы. Все пытались предупредить ее, но она отказывалась слушать. Подстегиваемая чувством вины, упрямая и бесстрашная, до зубов вооруженная собственными представлениями о добре и зле и поощряемая безрассудством молодости, она бросилась копать на запретной территории, нарушив ее неприкосновенность. Она разбудила ярость давно успокоившихся злых духов. Вопреки благоразумным советам продолжала копать. Теперь эти духи, уже не боясь обнаружить себя, взбунтовались.
Ей с детства внушили, что Селина была хрупкой, трагически погибшей в самом расцвете лет безутешной вдовой с новорожденным младенцем на руках, испуганно взиравшей на жестокий мир вокруг нее. На самом же деле она оказалась эгоисткой, вертевшей людьми, как ей вздумается, и жестокой по отношению к тем, кто любил ее.
Мерл заставила Алекс поверить, что она виновата в смерти матери. Жестами, словами и делом, открыто или намеками она заставляла внучку постоянно чувствовать себя недостойной и виноватой.
Ну так вот, Мерл ошибалась. Селина сама была виновата в том, что ее убили. Усилием воли Алекс сбросила с себя чувство вины и раскаяния. Она была свободна! Теперь для нее не имело значения, чья рука держала тот скальпель. Это произошло не из-за нее. Ее первой мыслью было поделиться с Ридом этим ощущением свободы. Она припарковала машину перед его домом и взбежала на крыльцо. У двери помедлила и тихо постучала. Подождала несколько секунд и, потянув на себя незапертую дверь, шагнула внутрь.
- Рид?
Дом был пустым и мрачным. Направляясь в спальню, Алекс снова позвала его, уже, впрочем, догадавшись, что его там нет. Она повернулась и заметила свою сумку, забытую на тумбочке. Заглянула в соседнюю ванную, не оставила ли чего-нибудь там, собрала свои вещи и положила их в сумку.
Защелкнув ее, она услышала, как ей показалось, знакомый скрип входной двери. Алекс постояла и прислушалась.
- Рид?
Звук не повторился.
Погрузившись в сладкие воспоминания минувшей ночи, она потрогала лежавшие на тумбочке вещи Рида - солнцезащитные очки, расческу, которой он так редко пользовался, запасную медную пряжку с гербом штата Техас. Сердце ее было переполнено любовью, она повернулась, чтобы уйти, но тут же застыла на месте. В двери спальни стояла женщина и держала в руке нож.
Глава 46
Черт, что здесь происходит? Рид схватил Джуниора за шиворот и стащил с распростертого на полу Ангуса. У того из рассеченной губы текла кровь, но, как ни странно, старик смеялся.
- Где ты так здорово научился драться, парень, и почему не делал этого раньше? - Он сел и протянул руку Риду. - Помоги мне.
Рид, бросив на Джуниора предупреждающий взгляд, отпустил его ворот и помог Ангусу подняться.
- Кто-нибудь из вас наконец скажет мне, какого дьявола все это значит? рявкнул Рид.
Когда прибыл джип, Рид поехал прямо к Минтонам. Встревоженная Лупе встретила его в дверях сообщением, что мистер Минтон и Джуниор дерутся.
Рид вбежал в кабинет и увидел, что они, сцепившись, катаются по полу. Джуниор всерьез норовил ударить отца по голове, но удары в основном не достигали цели.
- Он хотел сам заполучить Селину, - объявил Джуниор, тяжело дыша от возбуждения и ярости. - Я слышал, как он рассказывал Алекс. Он намеревался содержать Селину как любовницу. А когда она отказалась, ее убил.
Ангус спокойно промокал носовым платком кровь на подбородке - Ты правда в это веришь, сынок? Ты считаешь, я смог бы принести в жертву все - твою мать, тебя, это ранчо - ради какой-то потаскушки?
- Я слышал, как ты признался Алекс, что хотел Селину.
- Да, хотел, но только той половиной, что ниже пояса, я ведь не любил ее. Мне было не по душе, что она встала между тобой и Ридом. Но черта с два я бы поставил все на карту, чтобы убить ее. Может, мне и захотелось ее прикончить, когда она рассмеялась над моим предложением, но я этого не сделал. - Он переводил взгляд с одного на другого. - Один из вас избавил меня от этого, когда убил ее.
Они неловко переглянулись. Все прошедшие двадцать пять лет слились в один решающий миг. До сегодняшнего дня ни одному из них не хватило мужества задать другим этот вопрос. Правда могла оказаться слишком горькой, поэтому все эти годы имя убийцы оставалось тайной.
Они, не сговариваясь, согласились молчать об убийце Селины, защищаясь от страшившей их правды.