Язон оказался более или менее прав в своем прогнозе. Спустя четыре недели заурядный ресторан превратился в оригинальное вечернее заведение.
Вечером, накануне официального открытия, Бранда сидела за белым роялем «Стейнвей» и напевала. Она была совсем одна в зале с деревянными панелями, который, несмотря на свои большие размеры, казался уютным. Ресторан обладал шармом. Здесь чувствовались высокий класс и стиль.
Бранда пела вполголоса. В зале царил полумрак. Горело лишь несколько задрапированных шелком ламп. Повсюду на столиках стояли свечи. Завтра вечером должна была состояться премьера.
Вошел Язон. Последние дни он отсутствовал, занятый написанием важной работы по архитектуре. Мужчина стоял в середине зала с сигаретой во рту и усмехался. Его светлые волосы, как всегда, спадали на лоб. Бранда заметила Язона, поманила пальцем. Он приблизился.
— Фантастика, девочка!
— Ты имеешь в виду интерьер? — Бранда обвела рукой помещение. — Или мое пение?
— И то и другое. — Язон вынул сигарету изо рта, повернулся и похвалил: — Здесь просто сказочно. Это произведет эффект разорвавшейся бомбы.
Бранда убрала руки с клавиш.
— Все выглядит так, как мы задумали. И для этого ты сделал немало, — сказала она.
Язон прислонился к роялю. Он снова посмотрел в пустой зал.
— Надеюсь, завтра вечером здесь не будет ни одного свободного места. Премьера должна стать сенсацией.
Девушка откинула назад рыжие волосы и рассмеялась.
— Ты говоришь так, будто мы находимся в мюзик-холле. Но это только бар, Язон.
— Кстати, световая реклама на улице плохо работает. Я хотел сказать тебе об этом, когда вошел. Но был настолько ошеломлен тем, что увидел и услышал… — Язон усмехнулся.
— Что со светом? — спросила Бранда, вставая.
— В слове «Касабланка» не горит буква «с». Необходимо к завтрашнему дню это поправить.
Бранда прошла в офис, где находился пульт управления световой рекламой, и нажала на одну из кнопок.
— Лучше, если на сегодняшний вечер мы выключим рекламу. Иначе гости придут раньше времени. Завтра рано утром я вызову электрика. До вечера все будет в порядке.
— Где Барт? — поинтересовался Язон.
— Он собирался приехать, пропустить стаканчик. Но ты ведь знаешь, что у нас с транспортом.
Бранда снова подошла к роялю и с нежностью провела ладонью по полированному дереву.
— Это, должно быть, «Стейнвей»? — спросил Язон, стоявший рядом.
— Разумеется. Благодаря инструменту заведение сразу становится классом выше.
— Благодаря тебе оно становится на десять классов выше, — патетически воскликнул Язон.
— Никаких лавров авансом. Возможно, завтра я буду не в голосе, — рассмеялась Бранда.
— Твой голос безукоризнен. И никто не требует от тебя верхнего «си».
— Этого мне еще не хватало! На такое мой голос не способен. Дай мне сигарету.
Язон вынул из кармана пачку. Бранда взяла сигарету, и он поднес зажигалку.
— Завтра надо будет не забыть о цветах. — Язон бросил свою сигарету в пепельницу, стоявшую на рояле.
— Все заказано.
Неожиданно Бранда занервничала.
— Что мне завтра надеть? Платье, естественно, должно соответствовать общему стилю. Не кричащее и не современное.
— Сохраним стиль ретро, — предложил Язон. — Или ты наденешь что-нибудь белое, а ля Мэрилин Монро в «Проклятом седьмом году», или декольтированное черное платье в стиле Риты Хейуорт.
Бранда кивнула.
— Я думала об этом. Черное. Да, я остановлюсь на этом. — Она дотронулась до своих рыжих локонов. — Черное идет к моим волосам.
— Я согласен. Но ты, девочка, можешь надеть все, что пожелаешь, и всегда будешь сказочно выглядеть.
— Что ты этим хочешь мне внушить, Язон? Я отнюдь не красавица. И знаю это.
— Абсолютно красивые женщины нагоняют смертельную скуку. Твое лицо очаровательно, и от тебя исходит огромная энергия. А когда поешь, то становишься настолько сексуальной, что у мужчин завтра вечером отвиснут челюсти, а мозги сдвинутся.
— И это все, что я могу сдвинуть?
— Послушай-ка, — засмеялся Язон. — Тебе все по плечу, за что ни возьмешься.
— Это была только шутка. Я дрожу от нетерпения и немного от страха. Уверена, что вечером здесь соберется целая куча влиятельных людей. Кое-что уже указывает на это. Ты действительно думаешь, что я смогу выстоять перед такой публикой?
— Перед любым из этого мира, Бранда.
Дверь открылась. Появился Барт в кожаной куртке винного цвета, черной рубашке «Ролли» и светло-серых брюках.
— Хай, люди! Теперь вся команда в сборе! — Он подошел, приветствуя Бранду и Язона. — Где обещанная выпивка?
— Обслужи себя сам, — ответила девушка. — Ты знаешь, где бар. И принеси нам чего-нибудь! Ты что будешь, Язон?
— Для меня один бурбон со льдом.
— А мне лимонную водку, — попросила Бранда.
— Тогда я подключаюсь. — Барт стал орудовать за стойкой. — Ты уже знаешь, Бранда, что завтра вечером тебе придется выдержать конкуренцию? При всех волнениях за последние недели мы едва ли могли рассчитывать на это.
Бранда и Язон повернулись к нему.
— Ты о чем?
— Салли Пил выступает завтра и послезавтра в театре «Золотые ворота». Конечно, вечером. Публика хлынет туда.
— Господи, кто такая Салли Пил? — Язон достал новую сигарету. — Вот если бы здесь была Мадонна!
— Ну, не начинай своих штучек, — возразила Бранда. — Ты знаешь, что у Салли Пил с ее «Что такое любовь?» в течение шести недель был самый высокий рейтинг.
— Это было в прошлом году, — уточнил он.
— Несмотря на это, она звезда, — рассмеялась Бранда.
Подошедший с напитками Барт заметил:
— Но у нее нет ресторана.
— Именно, — кивнул Язон. — Ее выступление совсем из другой оперы.
— Если бы я могла конкурировать с Салли Пил! Вы, наверное, имеете крепкие нервы! — Бранда потерла виски.
— Согласен, ты не можешь с ней конкурировать, — поддакнул ей Язон. — Ты классом выше.
— Что ты мне опять стараешься втолковать, Язон? Хочешь вселить в меня мужество, да?
— Разве ты в этом нуждаешься? Я полагаю, что у тебя его достаточно, и это хорошо. Увидишь, завтра все пойдет как по маслу, — пообещал он.
Бранда поставила стакан на столик.
— Я могу еще немного порепетировать. Будешь мне аккомпанировать, Барт?
— К вашим услугам, дорогая.
Барт сел на стул и положил руки на клавиши.
Девушка наклонилась к роялю и взяла несколько нот.
— Сыграй вот это, Барт. Он усмехнулся.
— «Я смотрю тебе в глаза, крошка…»
— Когда справитесь с этой увертюрой, вы, собственно, можете начинать, — проговорил нетерпеливо Язон.
— Может быть, вот эту песню? — Барт наиграл «Время проходит мимо».
— Нет-нет. Это прозвучит несколько диковато для открытия, — возразила Бранда.
— Спой то, что ты пела, когда я вошел. Эту песню я особенно люблю. — Язон встал рядом с Брандой.
— О'кей. — Она не заставила себя упрашивать и сделала знак Барту.
— «Мне нечего тебе дать, кроме любви, бэби».
— О Боже, как ты это сказала! — Барт положил руку на сердце.
— Перестань пороть ерунду! Это не предложение. Давай играй!
Барт подобрал мелодию, и Бранда запела. Ее мягкий и низкий голос, ее манера растягивать звук немного напоминали стиль пения Марлен Дитрих.
Когда Бранда закончила петь, Язон наградил ее аплодисментами. Барт оказался в ударе. Он играл одну мелодию за другой и хотел, чтобы Бранда продолжала пение. Стоило зазвучать музыке песни «Леди-бродяга», Бранда тотчас же подхватила:
— О Боже! Ты обязательно должна завтра это спеть, — заявил Язон. — Такое всегда трогает.
— У меня свой репертуар. — Бранда отпила из стакана. — В него входит «Ты делаешь мне больно». Ну а для начала я спою «Ты со мной в моей душе».
— Ясно, — сказал Барт. — Нечто подобное и ожидают люди. Кто завтра вечером будет думать о Салли Пил?!
— Заполучить бы ее менеджера! Тогда можно было бы ни о чем не беспокоиться. — Глаза Бранды приняли мечтательное выражение.
Переглянувшись с Язоном, Барт спросил девушку:
— Ты действительно хочешь сделать великую карьеру? Но почему не можешь удовлетвориться тем, что каждый вечер посетители этого ресторана будут безумствовать от твоего пения, что все будут приходить сюда, чтобы увидеть и услышать тебя?
— Я хочу полного успеха, — усмехнулась Бранда. — Хочу ощутить, что значит быть наверху, окруженной ликованием и обожанием. Я хочу это узнать.
— У тебя есть трамплин, — сказал Язон.
— Давайте еще раз все проверим, чтобы завтра не было накладок. — Бранда взяла новую сигарету из пачки, которую Язон бросил на рояль. — Завтра вечером все должно быть в ажуре.
— На нас ты можешь положиться, — заверил ее Язон.
— Я разузнал. Салли приезжает завтра с Оливером Ратбоном, который выпускает ее пластинки. Они остановятся в отеле «Фэрмонт», — сообщил Барт, сидящий рядом с Язоном за стойкой бара.
Язон отпил из своего стакана. После того как Бранда попрощалась с ними, она заскочила в бар «Кондор», расположенный через два квартала на Колумбус-стрит. Играл джаз, однако зал был наполовину пуст.
— Ты полагаешь, что доберешься до этого типа? — спросил Язон.
— А что? Нет проблем! Мне уже кое-что пришло в голову. Я очень тактично обращу его внимание на Бранду. Что-то в этом роде надо организовать. Нельзя доверяться случаю. Если этот тип уже в городе, он должен побывать в «Касабланке».
— Говорить ты умеешь, — ухмыльнулся Язон.
— И в этом все дело. Почему этот Ратбон должен пройти мимо выпивки, чтобы послушать Бранду? Свою дозу на ночь он должен принять не в баре отеля.
— «Фэрмонт» — шикарная гостиница, — заметил Язон. — И бар там превосходный. Мне действительно интересно, удастся ли тебе заманить его в «Касабланку».
— Весь вопрос в силе убеждения. Мы все же решили сделать кое-что для Бранды. Потому нельзя сидеть сложа руки.
Язон мрачно смотрел перед собой.
— В сущности, мы действуем против самих себя, — промолвил он. — Если Бранда действительно сделает карьеру, она улизнет, скажем, в Нью-Йорк, Лос-Анджелес или еще куда-нибудь. И мы увидим, как без нее затрещит «Касабланка».
— Людям, которые будут приходить в наше заведение, в сущности, безразлично, кто поет. Они не ждут звезд. Они хотят хорошую музыку и благоприятную атмосферу. А это мы можем им обеспечить и без Бранды.
— Счастье, что она не слышит нас, — хмыкнул Язон.
— Ты читаешь мои мысли. Конечно, Бранда — супер. Молва разнесет, что ее выступления — это нечто. Люди будут сюда приходить ради Бранды. Но когда «Касабланка» завоюет себе имя, тогда дело начнет крутиться и без нее. Так мы будем что-нибудь делать для Бранды или нет?
Язон кивнул.
— Это уже решено.
— Тогда оставь мне этого Ратбона. Ему необходимо только завтра или послезавтра, пока он здесь, не пройти мимо «Касабланки». Все остальное сделают Бранда и ее голос.
— Ты думаешь, мы в состоянии объективно о ней судить?
— Да, — ответил Барт. — Конечно, в состоянии. Я твердо убежден: в один прекрасный день она окажется наверху. Тогда ее имя будет светиться огромными мигающими буквами на Бродвее, и люди начнут драться за билеты, чтобы услышать Бранду.
— Нашу Бранду, — произнес Язон.
— Звезду, которую открыла «Касабланка», — добавил Барт. — Подумай только, Язон. Владеть таким заведением всегда было моей мечтой, и Бранда позаботилась об этом — отец передал ей ресторан. За это мы должны быть благодарны девушке. Мы обязаны ей помочь. Одна она никогда ничего не добьется.
— Я уже вижу тебя ее менеджером. Ты летаешь с ней по свету, а я остаюсь один в «Касабланке».
— Ерунда! — возразил Барт. — У меня нет никакого желания путешествовать. Я слишком привязан к своей земле. Я люблю Сан-Франциско и до дурости влюблен в «Касабланку». Ты разве не находишь, что тривиальный ресторан превратился в чудесное заведение?
— На Колумбус-стрит может произойти сенсация, — согласился Язон.
— И не только здесь, — продолжал Барт. — Вот увидишь. «Касабланка» выдержана в стиле сороковых годов, и люди, имеющие парочку лишних долларов, уже, считай, наши клиенты.
— Те, которые хорошо помнят Хэмфри Богарта и его фильмы, — заметил Язон.
— Положись на меня, придет и молодежь. «Касабланка» — волшебное слово. От ресторана ждут нечто такое, как от «Кафе Рик», например. И мы предложим им это.
Язон рассмеялся.
— Наш ресторан уже намного благородней.
— И в любом случае одну песню Бранда должна петь на бис. Публика будет ждать этого. — Последнее замечание Язона Барт прослушал.
— Организовано просто фантастически, — добавил Язон. — Собственно, невозможно, чтобы все вдруг пошло вкривь и вкось.
— Скрести пальцы, — ухмыльнулся Барт. — Постучи по дереву и сплюнь три раза. Для меня величайшей удачей было бы, если бы этот проклятый Оливер Ратбон появился здесь. В любом случае мы должны держать для него лучший столик. Бранда ни о чем не должна знать. Тогда она не станет нервничать и почувствует себя естественно и спокойно. В этом случае ее голос будет звучать великолепным образом.
Язон и Барт подняли стаканы.
— За стопроцентный успех завтра вечером, — торжественно произнес Язон.
— Сан-Франциско! — бросила Салли с отвращением. — Я едва могу дождаться, когда мы снова окажемся в Нью-Йорке.
Стоя у окна элегантного салона, относящегося к числу наиболее дорогостоящих апартаментов фешенебельного отеля «Фэрмонт», она смотрела на Мэйсон-стрит, по которой струился транспортный поток.
Оливер бросил лед в принесенный официантом напиток и опустился в одно из широких кресел, обитых парчой.
— Откуда такое нетерпение, дорогая? Здесь все будут лежать у твоих ног. Грандиозный успех обеспечен. — Он рассмеялся. — Поверь мне.
Салли машинально погладила свои гладкие длинные волосы платинового цвета.
— В Сан-Франциско нет соответствующей атмосферы, — сказала она. — По крайней мере, для меня. Я люблю только Нью-Йорк. Мне необходим горячий асфальт Бродвея под ногами. Здесь же меня ничто не трогает.
— Ты должна выдержать это турне, Салли. Ты знаешь, что случилось с твоими последними зонгами. По рейтингу они оказались на двадцать шестом месте. К этому мне нечего добавить. — Замечание Оливера прозвучало как предостережение.
Она в гневе обернулась к стройному мужчине, который спокойно сидел в кресле.
— Ты будешь теперь всегда меня этим попрекать? Все дело в глупом тексте. Да и музыка недостаточно запоминающаяся. В песне нет внутренней энергии. Но, черт возьми, дело не во мне, или ты хочешь намекнуть, что я сижу на надломленном суку?
— Зачем ты себя заводишь, Салли? Такое случается со всеми топ-звездами. Нельзя вечно находиться на вершине. Это удается лишь десяти из тысячи. Ты сама знаешь, что ты — не Тина Тернер.
— Оставь меня в покое, — прошипела Салли. — Ей уже почти пятьдесят, а ведет себя так, будто ей еще двадцать.
— Однако ей удается это, крошка. И как удается! Возраст вообще не играет никакой роли.
— Ладно, ладно, я знаю, что ты хочешь мне этим сказать. Почему мы в последнее время постоянно спорим, Оливер?
Он посмотрел на нее и вздохнул.
— Я не хотел сделать тебе больно. Однако дело у нас больше не клеится. Что-то перестало работать.
— Ты сыт мною по горло, да? — фыркнула она.
— Так резко я не хотел выразиться. — Оливер улыбнулся. Когда он улыбался, то выглядел очень симпатичным.
— В сущности, мы уже много недель как разошлись. Нас удерживают только деловые связи.
— После твоей аферы с Ральфом. Уже тогда наша страсть держалась на волоске.
Салли топнула ногой.
— Ты теперь всегда будешь попрекать меня Ральфом?!
Он покачал головой.
— Кто был влюблен в него по уши — ты или я?
— Ну, хорошо, поговорим о чем-нибудь другом. Останемся на две ночи в Сан-Франциско. Затем — Лос-Анджелес. Я едва могу дождаться этого.
— Ты должна была бы что-нибудь выпить. Это тебя успокоит, — заметил Оливер.
— Чтобы снять напряжение, я предпочитаю горячую ванну. Ты ведь знаешь меня. Если я вначале что-нибудь выпью, то за первым глотком неизбежно последует продолжение. А сегодня вечером, когда я буду стоять на сцене, мне не хочется быть на взводе. Тогда мне ничего не удастся сделать.
— Только спокойствие, — сказал Оливер. — Ты сделаешь это.
— Мы встретимся через час в Лунже. — С этими словами Салли исчезла в ванной.
Оливер осушил свой стакан и покинул номер. Он обещал Салли сопровождать ее на отдельных этапах турне. Но после Сан-Франциско она останется со своим менеджером. Салли Пил была еще знаменита, и ее имя собирало полные залы. Однако она уже не являлась суперзвездой, как пару лет назад. А также той женщиной, в которую он был когда-то влюблен.
За последние месяцы она здорово изменилась. Главное — то и дело заводила романы, чего Оливер совершенно не понимал. Он мечтал о девушке, которая принадлежала бы только ему. Собственно, вполне естественное желание. Однако большая любовь была не для Салли.
Завтра он скажет ей, что не поедет в Лос-Анджелес. Салли, конечно, возмутится, она вообще легко взрывается. Но Оливер не поддастся этому. Сейчас ему настоятельно нужна была новая певица, из которой он мог бы сделать звезду. Это должна быть какая-нибудь девушка из народа, природный талант. Нечто подобное давно уже приходило ему в голову. Но найти такую девушку было нелегко. Это как в лотерее вытянуть крупный выигрыш.
Новая песня, которую он купил для Салли, тоже не станет великим хитом. Салли теперь относится к делу вяло, без интереса и недостаточно серьезно. Быстрый успех испортил ее.
Ей следовало бы понять, что необходимо отступить. В любом случае она уже не будет первой. И это место оставалось вакантным.
Когда Оливер вошел в свой номер, зазвонил телефон. Без особого любопытства он взял трубку.
Звонил портье.
— Здесь мистер Барт Фленегэн, который настоятельно хочет с вами переговорить. Найдется ли у вас для него время, мистер Ратбон?
Оливер задумался. Барт Фленегэн? Имя ничего ему не говорило. Однако почему бы не узнать, чего хочет этот господин? Кроме того, он в данный момент свободен. А насколько он знает Салли, пройдет больше часа, прежде чем она появится в Лунже.
— Пропустите ко мне мистера Фленегэна, — коротко ответил Оливер.