- Не сложилось. Зато внучка у меня есть. Да ты знаешь, они в твоей, то есть папашиной квартире живут...
Саша равнодушно кивнул. Он давно уже понимал, что в его случае нет места причинно-следственным отношениям. Если ты сын своего отца, то дом его - твой дом и наоборот, твой дом - дом твоих детей. У Саши все врозь дома, жены, дети, родители. Он всегда не там, где его по-настоящему ждут, наоборот, сваливается, как снег на голову к тем, кто его вовсе не жаждет видеть... Алексей и Саша отправились побродить, на Арбате засели в маленьком кафе, захотелось поглазеть на публику, выпить пива. За соседним столиком вспоминали ураган: кто да кто, где да где был. Мужчина за соседним столиком развлекал двух моложавых дам рассказами, о том, что тогда творилось на Арбате.
- Я, как только ветер поднялся, мрак еще сгустился, юрк в кафе - оно стационарное, а те, что под навесами и зонтиками, сразу же и пострадали. А было красиво - все витрины освещены, фонари отражаются в потоках воды, молнии зигзагами и тоже в воде отражается. Такое, знаете ли, кипение цвета, света. Что там Спилберг с его спецэффектами. Цветные матрешки катятся, платки летят, фуражки, как летающие тарелки, звездочки подпрыгивают на воде. А потом, как стихать стало, смотрю, девушки по Арбату идут - босиком, юбочки короткие в облипку, или шортики, туфли и... майки в руках держат.
- Как? - выдохнули дамы.
- А что? Молоденькие, симпатичные. Они же без лифчиков ходят. А в майке мокро, сами знаете неприятно. Ну кино, просто кино! Век не забуду!
- Так ты в кафе и просидел?
- Да, вышел, уж как все стихло, закатал штаны и к метро пошел, к "Смоленской". Лотошники матрешек ловят, фуражки собирают.
Саша с Алексеем переглянулись, посмеялись - ну как на заказ история. Можно больше и не рассиживаться, пора по домам. Алексей расплатился. Саша внимательно наблюдал за ним. "Запоминает", - подумал Алексей. Иногда встречались у Ляли в Интернет-кафе, иногда созванивались и пили пиво где-нибудь в городе, время от времени с ним вместе приходила женщина - так себе, не особенно яркая, молчаливая... Последние полгода примерно что-то он пропал... Ирина слушала рассказ Алексея, думала, как все странно складывается, вот и Алексей видался с Сашей примерно в то же время, что и она, а в самое последнее время Саша исчез и с его горизонта. Алексей, рассказывая о Саше Ирине, просто увлекся воспоминаниями об общих знакомых; спустя столько времени, о чем бы еще ему и говорить с Ириной, он еще не знал, что Саши нет в живых, Ирина этим сообщением как бы подвела черту под рассказом Алексея. Алексей отнесся к известию не то что бы равнодушно, а с пониманием, вроде бы ему и тогда, когда они бродили по пивным, было ясно, что Сашина жизнь движется к финалу. Дождик кончился. Алексей отпросился у начальства и отправился проводить Ирину.
- Ну что? Положено вроде помянуть? - шагая крупно рядом с Ириной, произнес Алексей. Ирина еще там в "швейном" стеклянном павильоне внимательно рассмотрела Алексея: не выцвели глаза, по-прежнему темно-серые, яркие, лицо мужественное, четко очерчено, пожалуй, красивое. Лоб высокий, загорелый, морщины не портят, придают шарм. Крупный, высокий. Волосы светлые, седина незаметна. "Молодец какой" - почему-то подумала Ирина, надежный, сразу видно".
- Давай, Леша, помянем, конечно.
Взяли пива, сухариков, сели на лавочку, хотелось посидеть в стороне от людей.
- Смотри, как парит, как бы опять бури не было.
- Ну, будет, покатятся опять матрешки по Арбату, фуражки полетят, кто-нибудь увидит, другим расскажет, - занудливо проговорила Ирина и искоса посмотрела на Алексея, понял намек?
- Да, такое Сашке бывало интересно... Давай за него. Пусть ему и там, - Алексей показал наверх, - будет интересно. - Глотнул пива, помолчал, неожиданно сказал.
- А мне деревья только жалко бывает.
- А людей? - осведомилась Ирина.
- А людей не всех. Для некоторых так лучше, - значит, Бог прибрал.
Вскоре распрощались. Алексей полетел к себе на работу, Ирина отправилась через всю выставку к метро. "А что я делала, когда была эта буря?" - стала вспоминать Ирина. "А-а, сидела на даче и готовила к печати сборник рассказов, как раз тогда нещадно правила "Частный случай", в небе были зарницы, потом на короткое время поднялся ветер. Буря прошла стороной - не задела тех мест. И опять невольно Ирина наткнулась на мучающую ее в последнее время проблему - Анна, училка, в "Частном случае" это стерва-соучастница. "Написав ее - размышляет Ирина, - я думала, что дистанцировалась, но тогда у меня еще не было этого термина "соучастница", я просто выделяла нечто, что оскорбляло меня саму, нечто, живущее во мне. Потом я не раз и не два возвращалась к одному и тому же. Но только в последнее время за соучастие мне захотелось вынести приговор. Женщина ведь задумана как помощница. Помощь и участие, конечно, синонимы, но у слова "соучастие" особый оттенок, недаром за соучастие наказание строгое.
Ирина, пережив еще раз тот день, встречу с Алексеем и вспомнив, о чем думала в тогда, решила, что "зациклилась". "Соучастие", "преступление", "помощница" - только эти слова, кажется, остались в ее лексиконе. А главное, она и с места не сдвинулась - ничего не выяснила, шагов никаких не предприняла. Вот сейчас время болезни - время дремы, расслабления. Ирина любила иногда легкое "температурное бессилие", тогда приходили грезы, отступали острые утлы. Иногда, заболевая, она давала себе сутки на "приятное боление". Сегодня с утра вроде бы начала себя подгонять, теребить, но после Галкиного звонка, поняв, что ей приятно, что навестит добрый милый человек, Ирина просто лежала, покачиваясь на волнах температуры, и позволяла мыслям скакать вокруг нее, обтекать, залезать в прошлое, стремиться в будущее. Она вроде бы и дремала и не дремала... Вот вспомнилась встреча с одноклассницей, они учились вместе только последний год, но успели неплохо сойтись. Вера теперь доктор наук, филолог, ученая дама. Никакой богемы. Строгая, кажется, верующая. Участливо расспросила о жизни, коротко сообщила о своей, а потом поведала.
- Вот в Высоцкий монастырь собираюсь, надо о крестном помолиться у "Неупиваемой чаши" - пьет. И кузен пьет. А такие люди хорошие.
Ирина, знала, что в семье у Веры всегда был порядок - никакого кавардака с пьющими или беспутными мужьями. Один - положительный профессор Никитин, а тут такие признания, и Ирина ей искренне и сочувственно сказала.
- Что же, Вера, такое делается у нас тут, если не отец или муж, то уж крестный отец и кузен - обязательно подвержены. Рок какой-то.
Вера вздохнула.
- Тебе кого-нибудь надо вписать - я записку подавать буду.
Ирина вспомнила тяжелейшее время жизни с Петром, сгинувшим где-то в московском многолюдье, вспомнила Таниного Пашу, сбрендившего Васю и назвала их всех Вере, та аккуратно записала, на том и расстались. Ирина теперь к Гале и Ксене прибавила еще и радеющую за других Веру. Захотелось узнать, как там Татьяна, не сгубил ли ее еще любовник страстный. Она набрала номер ее мобильного, никто не ответил, позвонила домой, Гриша (сын) сказал, что мама на уроке - будет через час, Ирина осторожно спросила, как она себя чувствует, Гриша явно не был обеспокоен - вежливо поблагодарил за заботу и ответил, что все у мамы в порядке. Ирину разобрало любопытство, очень захотелось узнать, как это Татьяна выбралась из постели любвеобильного гения. А пока она набирала номер Таниного мобильника, ей пришла в голову счастливая мысль, Косте тоже необходим мобильник! Тогда он с "трассы" или из любого места сможет ей давать о себе знать, ну почти как в фильме "Брат-2" - Салтыкова с Бодровым перезванивались. От этих мыслей Ирине стало весело, захотелось сконцентрировать силы, внимание и "заставить" Костю позвонить. Что у них там происходит? Обещал же держать в курсе и пропал. И как там Катька, они же не знают, что и я лежу. Ирина позвонила. Катя подошла и сообщила, что чувствует себя хорошо, а вот бабушка лежит. Навестить заехал дед.
- Тебе его позвать?
Отец подошел к телефону.
- Привет, отец. Смотри-ка вроде тепло, даже жарко было, а мы в гриппу.
- Ты что, тоже?
- Да, вот лежу. Мама как себя чувствует?
- Спит сейчас. Температура высокая была, но я купил все что надо. Я здесь побуду, пока все не встанет на свои места. У тебя-то все есть, что нужно?
- Не беспокойся и есть все, и принесут, если нужно будет.
- Ну - ну. Ладно, поправляйся. Катю дать?
- Да, на минутку. Катюш, а Костя вам не звонил?
- Нет, мам. А ты тоже болеешь, голова болит? У меня сначала, помнишь, сильно болела, ну ты спи побольше. Видишь, я спала, и быстро все прошло. Чай с лимоном пей.
- Ладно, Катюш, как раз сейчас я и посплю, позвони мне попозже, расскажешь, как бабушка. Толкина своего дочитала?
- Дочитала. Я теперь Лескова читаю - страшную вещь "Леди Макбет Мценского уезда''. Ты читала?
Ирина серьезно ответила.
- Читала, Кекс, а почему именно эту книгу ты выбрала?
- А мне интересно стало, почему дед именно Лескова бабушку попросил привезти, ну я и открыла том, который дома остался - это вот эта "леди", теперь читаю.
- Ну ладно, целую Катюш, дочитаешь, поговорим.
Положив трубку, Ирина покачала головой с сомнением - в тринадцать лет, что там поймет Катя о страстях тех, не по возрасту. Ирина дремала, слушала радио, что-то читала, все строился, плелся в ней бесконечный диалог с самой собой - о роли, о месте в жизни и как-то вроде бы уже у нее и две команды - в одной "помощницы": Галя, Ксеня, Вера, в другой - "соучастницы": Ирина, Татьяна и еще некоторые. Как бы перебежать? Ирину разбудил звонок в дверь - она накинула халат, подошла, спросила.
- Кто там?
- Ирина Викентьевна, это я Вася.
Ирина приоткрыла дверь.
- Что Вася? Я болею, не могу тебя принять.
- Ой и не надо принимать, не надо, вы только простите меня, дурака, я ведь не в себе был. Врачи промывали, откачивали.
- Я знаю, дочка твоя сказала. Милая девочка.
- Ой, я ведь и их напутал. Так вы болеете? Что-нибудь нужно вам? Я мигом.