Дидковский посмотрел на часы — шестнадцать ноль-ноль. Сердце отчаянно забилось — вот оно, время 'Ч'! Пан или пропал, вот теперь и решится его судьба!
Дрожащей от волнения рукой он нажал несколько кнопок на телефоне, умоляя судьбу, чтобы Генка оказался дома.
— Слушаю.
Валерий мысленно возблагодарил Всевышнего за помощь и ответил:
— Геша, срочно дуй ко мне в банк! У меня тут одна исключительно выгодная возможность нарисовалась, только срочно! Прозеваем шанс — второго не будет, точно говорю!
— Что за шанс? Я вообще-то ванну принимаю, а ты меня из нее выдергиваешь.
Дидковский занервничал по полной программе. Как убедить этого идиота?! Если он не приедет, такой замечательный план сорвется, и тогда… Тогда уже Ларочка никогда не станет Дидковской!
— Гена, блин, говорю же — срочное дело! Это в твоих интересах. Причем, очень-очень срочно, немедленно! Самый максимум через час ты должен быть у меня. Банк работает до шести, а завтра суббота, будет поздно.
— Да что за пожар-то? — упорствовал Горожанинов. — Ты б хоть объяснил, в чем дело.
— Геша, мы в полном цейтноте, а ты требуешь объяснений! Срочно приезжай, я потом все объясню. Только паспорт прихвати, понял? Не забудь. Все, отключаюсь. Поторопись, — и Дидковский нажал кнопку отбоя.
Вздохнул с облегчением. Кажется, ему удалось не выдать волнения, Генка вряд ли заподозрит подвох. В крайнем случае спишет все на его спешку. Нет, нет, он зря волнуется, все должно получиться. Мама ведь никогда не ошибается.
Как и было велено, без пяти пять Горожанинов влетел в банк. Остановился в центре просторного холла, достал носовой платок, вытер взопревший лоб, и только после этого осмотрелся. Из холла вглубь здания вел довольно широкий коридор с дверями по обеим сторонам. Одна из них открылась и из кабинета вышел Дидковский. Улыбаясь во все тридцать два зуба, направился к нему.
— Что, Геша, жарко? Жарко, жарко. Ничего, сейчас под кондиционером быстренько остынешь.
— Да не столько, в принципе, и жарко, сколько быстро, — все еще задыхаясь от стремительной ходьбы, ответил Горожанинов. — Так что у тебя за пожар?
Валерий несколько нервно посмотрел на настенные часы: рано, надо пару минут еще потянуть. Ответил все с той же улыбочкой:
— Да, погодка шепчет! Казалось бы — лето только послезавтра начнется, а уже почти жарко. Сейчас бы на реку махнуть, а? В водичке бы поплескаться-побарахтаться. Так нет, сиди тут, как проклятый, как крыса канцелярская. Эх, скорее бы в отпуск!
Горожанинов смотрел на него с недоумением:
— И ты для этого меня позвал?! Тебе не с кем было помечтать об отпуске?! Ну знаешь, Дидковский, ты редкая сволочь!
Валерию не надо было поворачиваться к стене с часами, он и так стоял к ней лицом. И с часов не сводил взгляда. Даже когда почти искренне улыбался Генке, когда нес какую-то чепуху про речку. Без двух пять. Наверное, уже можно.
— Не гони волну, Гена. Давай-ка присядем.
Не спеша прошел в дальний уголок холла, присел на мягкий диван для клиентов, вновь посмотрел на часы. Да, уже можно начинать спектакль.
— Слушай внимательно, Геша. Нарисовалась уникальная возможность, так сказать, экспериментальный кредит. 'Свадебный' называется. Практически беспроцентный — два с половиной годовых не процент, это я тебе точно говорю. Да еще и на пять лет, представляешь?! Поверь мне как специалисту в этой области — это практически свадебный подарок! Сейчас мы с тобой оформляем документы — я сказал сейчас, потому что потом поезд уйдет навсегда. Так вот, сегодня, сейчас, мы оформляем документы, подаем заявку на этот кредит. Но в силу он вступит только тогда, когда к остальным документам ты приложишь свидетельство о браке. То есть теоретически уже восьмого июня ты сможешь стать обладателем собственного автомобиля. Не утверждаю стопроцентно — можно и не успеть восьмого, но девятого — гарантирую. Ларочке можешь даже не говорить — представляешь, как она обрадуется такому подарку?! Ну так как, не зря я тебя вытащил из ванны?!
Горожанинов задумался.
— Машина, говоришь? И что, даже справки о доходах не требуется?
Дидковский едва не сорвался на крик. Как же не требуется, как же не требуется?! Какой банковский кредит может быть без этой справки?! Наивный идиот, повелся на сказочку про бычка, как миленький!
— Гена, говорю же тебе: 'Свадебный', экспериментальный. Никакой справки! Только паспорт с московской пропиской и свидетельство о браке. Оформляем за полчаса, и через десять дней ты обладатель собственного автомобиля! И выплачивай себе потихохоньку целых пять лет! Даже первый взнос необязателен — говорю же, просто уникальный шанс! Не знаю, правда, по сколько конкретно тебе придется выплачивать, это будет зависеть от того, какую марку и модель ты выберешь. Мерседес ты, естественно, вряд ли потянешь даже в кредит, а вот, например, Жигули-девятку — запросто. Можешь даже на Опелёк замахнуться, если, конечно, родители подсобят немного. А может, и сам потянешь? Говорю же — на пять лет, практически без процентов! Шара, ёлки зеленые, а он еще думает. Гена, если мы сегодня не оформим этот кредит, в понедельник с утра его уже не будет, уплывет к другому счастливчику — ты думаешь, такие 'подарки' попадают, так сказать, в свободную продажу?! Давай-ка быстро решай, рэксом, мухой — как угодно, только быстро!
Горожанинов все еще сомневался:
— Лерик, а если я машину побью?! Я ж водить еще не умею. Ты представь — машину разобью, а потом еще пять лет платить за нее буду?!
Дидковский вспылил:
— Геша, ты совсем идиот, да?! Или прикидываешься? Страховка ведь оформляется одновременно с кредитом! Тебе без страховки ни один банк кредита не даст, даже под нормальные проценты! Кретино неаполитано, ёлки! Ты, главное, живой останься, а дальше не твоя забота! За любую аварию заплатит незнакомый дядя. Ну что, убедил?!
Горожанинов расплылся в улыбке:
— Убедил! Заверните в подарочную бумагу!
Внезапно успокаиваясь, Валерий ответил:
— Это ты в автосалоне будешь права качать, бантики требовать. А тут ты не покупатель, ты клиент банка. Гони паспортину.
Гена вытащил из кармана брюк паспорт, протянул Дидковскому. Тот кивнул:
— Сиди, жди. Я сейчас отдам девочкам на оформление и вернусь.
Валерий скрылся на каких-то пару-тройку минут в своем же кабинете. Вышел, держа в руках фотоаппарат:
— Глянь, новьё! Сегодня купил. Цифровой, между прочим. Туда даже пленку вставлять не надо. Ты такие в своей Америке видел? То-то — говорю же, новьё! Техника будущего столетия. Это я к вашей свадебке готовлюсь. Надо только потренироваться немного. Пошли на улицу, воздухом подышим, заодно поснимаем чего-нибудь интересненького, пощелкаем. Девочки все равно раньше чем за полчаса бумаги не оформят.
Друзья вышли на улицу. Валерка повертел головой, выискивая натуру поинтереснее. Да какая там в центре натура? Бетон да камень, да редкие хилые деревца.
— Ты, Геша, иди к моей машине. Представь, что это твоя собственная. Ну чего ты стоишь как чурбан?! Я же говорю: представь, что это твоя машина, твоя, а не моя! Тем более что воображение особо напрягать не надо — уже через десять дней у тебя своя такая будет, а может даже лучше! А теперь скажи 'Чизззз'!
Горожанинов послушно выдавил из себя 'Чиззз', изо всех сил демонстрируя голливудскую улыбку. Дидковский же не столько наводил видоискатель на Генку, сколько выискивал что-то одному ему известное. Потом таки щелкнул аппаратом.
— Иди сюда. Сейчас фокус покажу — ты такого отродясь не видывал. Видишь экранчик? А теперь смотри. Никого не узнаешь?
И подсунул Горожанинову его же собственное изображение. Тот только присвистнул:
— Вау! Техника на грани фантастики. Супер!
— Или! — гордо ответил Валера. — Таким макаром можно оставлять только те кадры, которые тебе нравятся, а неудачные тут же уничтожать. А потом идешь в специальное фотоателье и там тебе отпечатывают снимки в лучшем виде. Или на жесткий диск компьютера загоняешь на вечное хранение. Можно и вообще на диск согнать, такой себе виртуальный альбом. Понял? Это тебе не фунт изюма, между прочим! На, теперь ты меня запечатлей на том же фоне. Смотри: ловишь в видоискатель, потом нажимаешь на эту кнопочку — и все, птичка улетела. Держи!
Дидковский подошел к машине и стал позировать на фоне машины, старательно выдавливая из себя улыбку. Все должно выглядеть естественно, иначе Генка может почувствовать подвох…
Горожанинов наводил аппарат на цель тщательно, боясь испортить кадр. Внезапно его рука дернулась, и палец нажал на заветную кнопочку помимо его желания. Генка опустил руку с чудо-игрушкой. Он смотрел не на Дидковского, а чуть в сторону, туда, где…
— Алле, Геша, ну что, уже?
Генка не отвечал. Стоял, как статуя, и смотрел в одну точку. Дидковский подошел к нему, взял из его рук фотоаппарат, пощелкал, вызывая на экран собственное изображение. Но фото оказалось какое-то странное, от Валеркиной фигуры осталась лишь часть, центральное же место было пусто. Вернее, вместо центральной композиции был лишь задний план, на котором едва узнавалось лицо… Сливки!
Дидковский поднял голову, вгляделся туда, куда уже давно не отрываясь смотрел Генка.
— Оппаньки! — удивленно воскликнул Валера. — Девчонки!
За несколько метров от них, у самой дороги, вернее, у машины, прижавшейся вплотную к тротуару, стояли трое. Здоровенный мужик восточной внешности по-хозяйски положил руку на обнаженную талию хрупкой девушки, вернее, даже не положил, а протиснул сквозь переплетение тонких цепочек, связывающих верхнюю и нижнюю часть сарафана между собою. Да еще как протиснул! Так, что едва не полручищи оказалось под юбкой! Барышня, видимо, что-то ему мило рассказывала, глядя в лицо. Рядом с нею вполоборота, почти в анфас к Дидковскому и Горожанинову стояла Сливка и, улыбаясь, тоже принимала участие в разговоре.
Валера поднял фотоаппарат к глазам, тщательно навел фокус и щелкнул. В этот момент вся троица, словно выяснив некий вопрос и придя к консенсусу, нырнула на заднее сиденье машины. Взревел мотор и иномарка сорвалась с места, оставив вместо себя лишь облачко выхлопного газа.
Друзья по-прежнему стояли молча, даже не двигались. Наконец Горожанинов растерянно произнес:
— И ведь вроде не Тверская…
Валера подбадривающее хлопнул его по плечу:
— Да ладно, Геша, расслабься! Мало ли, может, они договаривались купить у них овощи подешевле к свадьбе! Или, например, цветы…
— В таком сарафане?! Ага, в таком виде только по базару и шляться, за картошкой, блин!!! Вот тебе и косметический салон! Она, видишь ли, к косметичке пошла, красоту, так сказать, наводить! Тварь!
— Да брось, Ген! В конце концов, она тебе пока еще не жена, еще имеет право на личную жизнь. Можно подумать, у тебя никого кроме нее не было! Ты ж там, в своих америках, небось, всех баб перетрахал. Тебе можно, а ей нельзя?
— Это другое! — взвизгнул Горожанинов. — Как ты можешь сравнивать! И то, что было в Детройте — это было до нее, до, понял?! Потом была только она, она одна, и никого кроме!
— Подумаешь, — вновь возразил Дидковский. — В конце концов, у нее вольной жизни осталось всего несколько дней. Я понимаю, приятного мало, но не смертельно ведь. Подумаешь, девичник устроила перед свадьбой. Тебе, между прочим, тоже никто не мешает. Ну, подумаешь, платьишко бл-ское нацепила — это, между прочим, еще ни о чем не говорит. Мало ли, чем они там намерены заниматься. В конце концов, может, ей денег не хватает на подарок для любимого, то есть для тебя, а как еще студентка может заработать в наше время?!
Генка не ответил, только скрипнул зубами от отчаянья. А Валерий продолжил 'успокаивать' друга:
— Брось, Геша, не бери в голову, бери в рот. Прости, злой каламбурчик вышел. Просто у нас девки на курсе так говорили в случае мелких неприятностей. Ну, мол, перемелется, мука получится. Да ты еще смеяться будешь на десятилетнем юбилее вашей свадьбы! Ну ладно, покувыркаются девки немножко с чурками — так ведь сугубо ради того, чтобы убедиться, что ты у нее самый лучший! У нее ж кроме тебя никого не было? Не было. Так откуда ей знать, что ты — это то, что ей нужно? Должна же она убедиться, в конце концов! Ларочка у нас девочка неглупая, наверняка о защите позаботится. Правда, насколько мне известно, кавказцы очень не любят резиновые изделия, предпочитают чувствовать женскую натуру в натуре, так сказать. Ну и хрен с ним. Ты ж, поди, тоже не всегда о безопасности заботился, а? Так что вы в некотором роде квиты.
Горожанинов все еще молчал, не сводя глаз с того места, где всего пару минут назад видел своего Лорика в обнимку с огромным волосатым кавказцем. Предательские слезы защипали в глазах, в носу засвербило, как перед чиханием…
Дидковский обнял друга за плечи и настойчиво повел к банку:
— Идем, Геша, идем. Слезами горю не поможешь. Сейчас девочки оформят бумаги, и мы с тобой поедем в автосалон, выберем Ларочке подарок к свадьбе. Представляешь, как она обрадуется?! И не будем мы с тобой размениваться на всяческие Жигули, мы ее наповал сразим Опелем последней модели! Она какой цвет любит? Голубой, синий? Или, может, бежевый? А то давай, как у меня, жемчужно-серую, а? Представляешь, на третий день после свадьбы подъезжаешь ты к дому на собственном Опеле! Да она обо всех кавказцах сразу позабудет, даже если сегодня ей это дело и понравится. Ничего, Геша, ничего, все еще будет хорошо. В конце концов, кроме нас с тобой этого никто не знает. И не узнает, будь уверен. Я твою тайну с собой в могилу унесу — клянусь! Ничего, Ген, ничего. Вот отгуляете через неделю свадебку, и все будет хорошо…
— Да какую свадебку?! — вывернулся из его настойчивых рук Горожанинов. — Ты в своем уме? Хоть немножечко соображаешь?! Какая свадьба после того, что мы с тобой видели?!
Дидковский искренне удивился:
— А что мы с тобой, собственно говоря, видели?! Что Сливка с каким-то кавказцем садилась в машину. Ну и что?! Сливка — известная шлендра, стоит ли удивляться? Для нее это, скорее, норма.
— Да причем тут Сливка?! — возмутился Горожанинов. — Ты что, в самом деле ничего не понимаешь?! Да Сливка пусть трахается с кем угодно, меня это меньше всего волнует. Хоть за деньги, хоть бесплатно. Но она же была с Лориком!!! А значит…
— А что это значит? — парировал Дидковский. — А ни хрена это, к твоему сведению, не значит! Ты видел ее лицо? Видел, скажи?! То-то! И я не видел! Может, это вовсе и не Ларочка была.
— А кто?! — заорал Дидковский. — Пушкин?
— Вот Александра Сергеевича попрошу оставить в покое, — попытался успокоить буяна Валерий. — Пушкин там быть никак не мог, это ты правильно заметил. Но ведь и Ларочка должна быть в это время у косметолога. Так что у нее, можно сказать, алиби.
Гена устало прижался к стене банка:
— Какое на хрен алиби, Лерик, я тебя умоляю. Ты же сам все видел…
Валерка встал рядышком, так же, как и Гена, облокотился на стену родного банка:
— Ну, положим, я видел, как некая барышня, максимально похожая на твою Ларочку, заигрывала с посторонним мужиком. Да, я видел, как нагло этот козел запустил ей пятерню практически под юбку. Но это еще ничего не значит. Может, это была вовсе не Ларочка.
— А кто?! — снова заорал Горожанинов. — Ну кто еще это мог быть кроме нее?! Можно подумать, я своего Лорика не знаю! Да это же была она, ее копия! Я ее и со спины знаю, как облупленную! Но даже если бы у меня оставались какие-то сомнения, что прикажешь делать с этим бл-ским сарафаном?! Между прочим, эксклюзив, как выразилась твоя мамаша! Второго такого не только в Москве и московской области, такого в мире больше нет! И не Лорик ли говорила о том, что это платьишко будто специально для Тверской изготовлено?! Давай, парируй!
Дидковский вдруг сник.
— Что? — почему-то обрадовался Генка. — Нечем крыть?! То-то! Потому что это была она! И нечего ее защищать! Я вообще не понимаю, почему ты пытаешься меня убедить, что ничего страшного не произошло. Моя будущая жена в моем же присутствии, и в твоем, между прочим, тоже, позволяет какому-то волосатому козлу запихивать руки под самую юбку, а потом с ним же ныряет в машину для веселого времяпрепровождения. И это, по-твоему, не так уж и страшно?! Ну подумаешь, я женюсь на шлюхе и всю жизнь потом буду вынюхивать ее трусы — а не пахнет ли там чужим мужиком?! Почему ты ее защищаешь?!
Валерка вздохнул, помолчал несколько секунд, потом ответил нехотя:
— Да просто… Ну не могу я поверить, что наша Ларочка оказалась обыкновенной шлюхой. Не могу, понимаешь? Я же ее с четырех лет знаю, она же мне, как младшая сестренка. А тут — такое… Знаешь, если бы не этот сарафан, я бы, пожалуй, поверил, что это была другая баба. Максимально похожая на Ларочку, но другая…
— А я бы не поверил, — ответил Горожанинов. — Даже не будь этого чертового сарафана — все равно бы не поверил. Не может у Сливки быть подруга, как две капли воды похожая на Лорика.
— Со спины! — уточнил Валерка. — Мы ее видели только со спины!
— Ну и что? Даже если мы ее видели только со спины. Точно такая же фигура, такие же волосы, такая же смуглая кожа… Нет, Лерик, это из области фантастики. Да к тому же, как ни крути, а сарафан все-таки на ней был…
— О, да! — вдруг расхохотался Дидковский. — А представляешь, если бы на ней его не было?! Это было бы лучше? Никакого сарафана, блин! Вообще! Одна сплошная Ларочка!
Генка с горькой усмешкой двинул друга локтем в бок, и не ответил. Валера отсмеялся и спросил уже серьезно:
— Ну и что ты собираешься делать?
— А что тут делать? — вздохнул Горожанинов. — Можно подумать, у меня есть выбор.
— Ну, старик, ты не прав, выбор есть всегда!
— Ага, — утрированно легко согласился обманутый жених. — Это точно, выбор есть всегда! Или жениться на шлюхе, которую весь Черкизовский рынок переимел, или отменить все к чертовой матери. Ты бы что выбрал?
— Ну, Ген, кого сейчас волнует, что бы выбрал я? Сейчас выбирать должен ты. Да только выбор-то у тебя небогатый, это точно. С одной стороны, не больно-то приятно жениться на шлюхе — тут я полностью с тобой согласен. С другой — уже все закуплено, все готово, гости приглашены…
— И что, — вскинулся Генка. — Мне теперь из-за гостей страдать, со шлюхой жить?! Да пошли они! Тут остается порадоваться, что я о ее натуре бл-ской вовремя узнал. А представь, прожили бы несколько лет, ребенок бы уже был. И тогда бы я все это узнал. Представляешь, какие муки адовы?! Когда любишь ребенка, как своего, а потом вдруг теряешь уверенность в отцовстве. Нет, Лерик, нет. Все к лучшему. Не будет свадьбы.
После короткой паузы Дидковский уточнил:
— Ты уверен? А машина? Кредит-то тебе дадут только при наличии свидетельства о браке.
Горожанинов вспылил:
— Да пошел ты со своей машиной! Тут жизнь рушиться, блин, а для тебя только материальные ценности имеют значение! Какой на хрен кредит?! Мне что, из-за груды железа на шлюхе жениться?!
Дидковский, словно не понимая, что все уже решено, протянул разочарованно:
— Девочки, наверное, уже бумаги заполнили. Жалко…
— Порви ты их на хрен, эти бумаги! И не заикайся больше про свою машину. Всё, я сказал! Никакой свадьбы! Я теперь вообще никогда жениться не решусь! Если уж Лорик оказалась такой тварью, то что говорить про остальных?! Все они шлюхи, все, как одна. И исключений быть не может. Запомни мои слова, Лерик, и сам никогда не попадайся на их крючок. Все, Валера, я пошел. Паспорт вечером занесешь. У меня дел по горло. Надо все объяснить родителям, надо обзвонить всех гостей, предупредить, что свадьба отменяется. Будь здоров, Лерик!
И Горожанинов решительно двинулся в сторону метро.
— Геша, прости меня! — крикнул ему вдогонку Дидковский.
— За что? — искренне удивился Гена.
— Ну как, — стушевался Дидковский. — Если бы я не выдернул тебя из ванны, ты бы ничего не узнал. И у тебя все было бы хорошо…
— Дурак, — грустно улыбнулся Горожанинов. — Какой же ты, Лерик, дурак!