Софи покраснела, польщенная.
– Вам, на самом деле, понравилось? Я подумала, что могу переплести их, когда закончу…
Дейдре подняла руку.
– Поменьше говори. Побольше работай.
Спустя бесконечные полчаса, следующий параграф был готов. Несчастная принцесса все еще сидела взаперти, и к этому моменту бессчетное множество прекрасных молодых потенциальных женихов погибли, пронзенные шипами.
Дейдре сложила свой носовой платочек, чтобы найти место посуше.
– Все эти прекрасные принцы… такое ужасное расточительство…
Феба шмыгнула носом.
– Бедная принцесса… запертая вдали от всех, наказанная навечно…
Софи отчаянно складывала свои заметки, пытаясь сдержать собственные слезы до того, как работа будет испорчена.
– Все эти люди, вся их жизнь была заморожена…
Все замечательно выплакались, на самом деле Феба даже почувствовала себя лучше после этого, и даже у язвительной Дейдре, казалось, смягчились острые углы. Софи откинулась назад в кресле, одну руку вяло приложив к животу.
– Я больше не могу. Я истощена, и мои глаза жжет. – Она сняла очки и посмотрела на кузин. – Я ненавижу вас.
– Конечно, ты должна это делать, – согласилась Дейдре. – Очки гарантированно отталкивают мужчин. Что странно, если задуматься над этим. Я имею в виду, что большинство мужчин не интересуются женскими глазами, не так ли?
Софи повернулась к ней и прищурилась.
– Что ты имеешь в виду?
– Сиськи и задница, – грубо ответила Дейдре.
Софи задохнулась, но Феба только испуганно захихикала.
– Она права.
Софи снова аккуратно заправила за уши оправу очков и перевела взгляд с одной девушки на другую.
– В самом деле?
Они одновременно кивнула. Софи покачала головой.
– Тогда хорошо, что я не охочусь на мужа, потому что мне практически нечем приманивать его.
– У тебя достаточно очарования, чтобы поймать какого-нибудь невысокого, бедного банкира, – утешила ее Дейдре. – Возможно, какого-нибудь любителя книг.
Софи заморгала.
– Любитель книг мне бы подошел, полагаю… – Затем она покачала головой, закрыв лицо руками. – Но я такая неуклюжая дуреха всякий раз, когда я… – Она подняла голову и безнадежно уставилась на кузин. – Я не могу даже поговорить с мужчиной без… вы просто не знаете!
Феба склонила голову.
– Ты все время разговариваешь с мужчинами. В доме есть несколько слуг-мужчин.
Софи отодвинулась и покачала головой.
– Я не разговариваю с ними.
Дейдре наклонилась вперед, как если бы она одновременно испытывала отвращение и была очарована.
– Никогда?
– Это смешно, – проговорила Феба. – Ты должна была разговаривать со слугами-мужчинами в Актоне…
Софи снова покачала головой.
– У нас их нет. Мама говорит, что от их низких голосов у нее болит голова.
– Но ваш викарий…?
– У нас есть только пономарь, но и ему я не сказала ни слова. Он навещает маму, но по всей вероятности думает, что я не умею говорить.
Феба развела руками.
– Но… мясник? Кузнец? Маленькие мальчики, играющие на твоем пути на деревенской улице?
Софи пожала плечами.
– Кухарка ведет переговоры с мясником, и у нас нет лошадей, а маленькие мальчики обычно убегают, когда видят, что я иду.
– Мир без мужчин, – выдохнула Дейдре. – Я не знаю, ужасаться или завидовать.
Феба сделала гримасу.
– Немного того и другого, я думаю. – На что была бы похожа ее жизнь без ежедневного неодобрения викария, нависавшего над ней, как тень?
Но ведь эти дни прошли, не так ли? Теперь она снова «дорогая дочь» своего отца. Взбодрившись от этой мысли, девушка по-деловому потерла руки.
– Дейдре, встань. Софи, принеси эту книгу со стола.
Вскоре Дейдре степенно вышагивала по комнате, демонстрируя классический образец грации, присущей леди, хотя для чего, ради всего святого, нужно знать, как носить на голове книгу, очевидно, было вне понимания Софи.
– Это выглядит глупо.
Феба положила руки на бедра.