– Добрый день, Патриция.
Легкие шаги приблизились к нему.
– Добрый день, сэр. – Девушка подошла и встала рядом с ним – конечно же, не слишком близко, но это не имело значения. Он все равно смог уловить теплый аромат корицы, исходящий от нее.
– Скоро ли она выйдет наружу, как вы думаете, сэр? – Смех в голосе Патриции был мягким, а не злобным. – Мне внезапно понадобилась скатерть, сэр.
Фортескью осторожно вдохнул и сумел не закрыть глаз и не застонать от удовольствия.
– Полагаю, мисс Милбери требуется немного отдыха от напряженной подготовки к свадьбе.
– Ага, – Патриция сделалась серьезной. – Но она решила, за которого из них выйти?
Фортескью сглотнул.
– Мы не сплетничаем о наших нанимателях.
Патриция покачала головой, послав еще больше чувственного аромата, окутавшего его.
– Я беспокоюсь за нее, сэр. Она – настоящая леди, несмотря на все ее простые привычки. Мне неприятно видеть ее такой печальной.
Итак, его ирландский цветочек так же добр, как и прекрасен. Пламя страсти угрожало сжечь его заживо.
– Так мило, что вы понимаете ее, сэр, – продолжала Патриция, одобрение сделало ее голос еще мягче. – Большинство мужчин сочли бы ее ненормальной из-за того, что она прячется среди салфеток.
Он ощутил прикосновение к своему рукаву.
– Вы – хороший человек, мистер Фортескью.
Никто не прикасался к нему. Никогда.
Его рука показалась такой холодной, когда Патриция отошла от него.
Рейф больше не мог это выносить. Он провел большую часть вчерашнего дня, вышагивая взад-вперед, за исключением тех моментов, когда не мог сопротивляться желанию и осмеливался прогуляться по дому, чтобы хотя бы мельком увидеть Фебу, которая, очевидно, избегала его. Это было к лучшему.
Он ненавидел это.
Целый день без нее причинял такую сильную боль, что это тревожило Рейфа. И это обстоятельство убедило его. А еще пустота, которую он ощущал, если Фебы не было рядом – казалось, что его жизнь навсегда останется таким же мелким, одиноким существованием, каким она была сейчас.
Но ничего нельзя было с этим поделать. Он оказался перед необходимостью уехать. Сейчас же. Конечно, Колдер захочет узнать причину. И Рейф надеялся на то, что придумает убедительную причину, чтобы объяснить свое внезапное побуждение уехать очень-очень далеко.
Рейф нашел Колдера стоящим возле стола и собирающим бумаги в кожаную папку. Колдер был одет для путешествия.
– Куда-то едешь?
Колдер даже не поднял взгляда.
– Да. Возникла проблема на фабрике фарфора. Одна из печей стала причиной пожара. Я уезжаю, чтобы оценить повреждения.
Рейф сложил руки на груди. Он не понимал увлечения Колдера производством, особенно тогда, когда Брукхейвен напрашивался на все большее внимание со стороны брата.
– Разве у тебя нет людей, у который есть свои люди, чтобы разбираться с такими происшествиями вместо тебя?
Колдер фыркнул и завязал папку.
– И ждать несколько дней, пока неудовлетворительная информация будет путешествовать туда и обратно? Гораздо более эффективно просто поехать туда и непосредственно претворить свои решения в жизнь.
– Что насчет Фе… мисс Милбери?
– А что с ней? Мои деловые вопросы ее не касаются.
Ты сделаешь это, не так ли, братец? Ты исключишь ее из всего, что имеет для тебя значение, точно так же, как ты сделал это с Мелиндой, а затем будешь удивляться, почему она несчастна! У тебя есть эта женщина – эта прекрасная, любящая, драгоценная женщина – у тебя есть все – но ты никогда не оценишь ни единой крупицы из всего этого.
Невозможно было высказать все это вслух. Колдер не говорил о Мелинде. Никогда. Рейф стиснул челюсти, останавливая слова, которые хотел выплюнуть.
– Разве у тебя и мисс Милбери нет какой-то договоренности сегодня вечером? – Его тон был сухим, но не таким пылким, какого заслуживал его брат.
Колдер, приготовившийся быстро выйти, остановился.
– О черт. Места в опере. – Он засунул папку под мышку и склонился над листом бумаги на своем столе. Окунув перо в чернильницу, брат быстро нацарапал послание и один раз сложил записку. Выпрямившись, Колдер сунул ее Рейфу. – Проследи, чтобы это попало к ней, хорошо? Лошади ждут.
Рейф взял записку, когда Колдер торопливо мчался мимо него.
– Боже упаси причинить беспокойство лошадям, – пробормотал он. – И к дьяволу всех остальных из нас.
Конечно же, Колдер ничего из этого не услышал, потому что уже ушел.
Рейф опустил глаза на записку в своей руке.
Дорогая мисс Милбери, я сожалею, что не смогу выполнить свое обещание перед вами этим вечером.
Брукхейвен.
Хороший брат проследил бы, чтобы это послание было доставлено. Хороший брат бросился бы на первый же корабль, отплывающий в дальние моря.
Рейф смял записку и засунул ее в свой карман.
– Очевидно, я не слишком хороший брат.
Он не может сделать этого. Он не может уехать сейчас и покинуть Фебу ради ее жизни в роскошном пренебрежении, зная, что ее недовольство будет расти до того дня, когда она, подобно Мелинде, будет выброшена из разваливающегося экипажа как сломанная кукла в попытке сбежать от боли и пустоты своей жизни.
Несчастливое будущее Фебы выросло перед ним. Он должен попытаться еще раз убедить ее не заключать этот брак.
Очевидно, Мелинда знала кое-что о Колдере, чего Рейф никогда не знал.
В своем собственном идеально правильном, холодном и бессердечном стиле Колдер был настоящим Ублюдком Брукхейвенов.