140458.fb2
Затем Тесса запыхтела и зашагала к двери. Как только она ушла, напряжение немного ослабло, но Дейдре не знала, что сказать Софи, которая оставалась застывшей и бледной. Хотела бы она знать, как стереть с лица кузины это выражение!
– Софи, – весело проговорила девушка, – давай сыграем в карты. – Это было единственное, что она смогла придумать.
Софи сделала глубокий вдох, затем еще один. Дейдре наблюдала, как она нетвердым шагом идет к карточному столику и вытаскивает колоду карт из ящика. Кузина помедлила, чтобы крепко зажмурить глаза, очень крепко. Дейдре по опыту знала, что иногда такое действие помогает сдержать слезы.
Кажется, это сработало и в случае с Софи, потому что она смогла повернуться обратно к Дейдре и произнести с выражением, немного похожим на улыбку:
– Да, давай сыграем.
Дейдре села за стол, пока Софи обходила его кругом вместе с картами. Если бы только она смогла заставить кузину забыть обо всем, об этом ужасном оскорблении Тессы, то это стоило бы ее усилий.
Что ж, если не забыть, то возможно, хотя бы облегчить боль.
Кроме того, разве они могут что-то сделать, чтобы помочь Фебе вернуться в Брук-Хаус?
Слуги удалились, унеся с собой один из двух фонарей экипажа, свет другого стал тусклым в оставшихся клочьях тумана. Феба продолжала вглядываться во тьму за окном, не в силах смотреть на Рейфа.
– Ты не знаешь, на что это похоже, – прошептала она. – Я проходила через это прежде. Я жила на таком месте много лет. Не проходило и дня, чтобы я не задумывалась о том, почему кто-то бросил на меня косой взгляд, когда я проходила мимо или наклонил голову, чтобы пошептаться, или перешел на другую сторону улицы, когда я приблизилась. Страх, что это случится, был так велик, что я была не в состоянии дышать.
– Ты не можешь постоянно жить с этим. Ты не можешь постоянно беспокоиться о том, что топор когда-нибудь упадет.
– Ты прав. Я не могу. Вот почему я должна выйти замуж за Колдера вместо тебя. – Феба упрямо смотрела вперед, не встречаясь с ним взглядом. – Стать герцогиней – и богатой герцогиней к тому же – вот единственный способ, когда я смогу гарантировать, что мне никогда больше не нужно будет бояться.
Рейф отпрянул.
– Ты жаждешь красивых платьев и драгоценностей?
Девушка закрыла глаза, но ее стиснутые зубы не разжались.
– Я не беспокоюсь о таких вещах.
– Тогда о чем?
– Ты притворяешься, что не понимаешь, хотя я уверена, что ты уже догадался. Если я выйду за тебя замуж, я стану живым скандалом – женщиной, которая бросила герцога ради повесы. Эта репутация сохранится за мной, как гниль в моей жизни до самого ее конца. А наши дети – ты не думаешь о них? Такая история сможет служить источником слухов для нескольких поколений!
– Я был источником слухов всю свою жизнь, – ответил молодой человек. – Это не убивает.
– О да, слухи убивают, – прошептала Феба. – Они медленно душат, они обескровливают, лишая тебя друзей одного за другим. Они требуют один фунт плоти за другим до тех пор, пока от тебя не остаются только кости и нервы. Я боюсь, что слухи будут вымывать мою любовь, и в конце от нее не останется ничего, кроме сожалений. Если этот страх делает меня слабой, то так тому и быть. Я во всех отношениях именно та трусливая особа, которой ты меня считаешь.
При этих словах Рейф вздрогнул, а затем резко вдохнул.
– Это правда? Неужели Общество и в самом деле имеет такую власть над твоими чувствами ко мне?
– Все не так просто!
– Но, это так. Это так же просто, как дыхание, как биение твоего сердца. Я – твой. Ты – моя. Все остальное уносится прочь и наша правда сияет как самое яркое из всех солнц. Ты моя. Навсегда.
Феба отвернулась, ее пальцы крепко переплелись.
– Не надо. – Она сделала длинный дрожащий вдох. – Просто…. не надо.
Рейф медленно отодвинулся назад, его грудь напряглась от осмысления.
– Дело не в том, что ты не любишь меня, не так ли? Нет, теперь я это вижу. Ты просто не будешь любить меня.
Девушка промолчала, позволив тишине отвечать за нее. Он сглотнул, боль в его груди превращала все происходящее в агонию.
Не было смысла штурмовать эту крепость. Не нужно было очаровывать это препятствие. Феба, такая нежная и теплая, такая милая и улыбающаяся, была сильнее, чем казалась. Ее железная воля не любить его, не важно, по какой причине – а он первым признал, что у нее было множество таких причин – не была восприимчива к его мольбам или уговорам.
Момент затянулся, тишина нарастала между ними, как непроницаемая стена. Рейф ощутил, как мороз распространяется от холодных камней ее решимости. Решимость, с которой Феба отвергла его, заставила его вытянуться на подушках в медленном признании своего поражения.
– Понимаю.
Рейф попытался вздохнуть, борясь с тяжестью, давящей внутри него. Его грудь ныла.
– Я больше не стану докучать вам. Приношу мои извинения за ту боль, которую я причинил своим невежеством. – Был ли это его голос? Он звучал как голос мужчины, раздавленного огромным камнем.
Он потянулся к ручке двери, приготовившись к тому, чтобы выйти и позвать слуг, когда ее дрожащая рука легко легла на его предплечье. Молодой человек посмотрел на эту маленькую ручку, на дрожащие пальцы, едва касавшиеся ткани его рукава.
– Мисс Милбери…
– Рейф… – В ее шепоте слышалась мука, агония, которая равнялась его собственной. – Мне так жаль.
– Нет, – тихо ответил он, не отрывая взгляда от ее затянутой в перчатку руки, от белого каракуля на черной шерсти. – Это мне жаль. Мне жаль, что я провел свою жизнь, избегая респектабельности вместо того, чтобы зарабатывать ее. Мне жаль, что я не начал раньше стремиться стать достойным такой женщины, как ты. Мне жаль, что я не попросил твоей руки той первой ночью на балу. Мне жаль, что я пришел к тебе слишком поздно, и слишком мало могу предложить тебе.
Она провела ладонью вниз по его руке, чтобы переплести свои пальцы с его пальцами.
– Нет. Слишком поздно, возможно, но ни в коем случае не слишком мало. Если бы я только могла сказать тебе…
Рейф застонал.
– В чем дело, Феба? Почему ты отвергаешь меня, а затем дразнишь меня своим прикосновением? Почему ты отталкиваешь, а затем притягиваешь?
Девушка рассмеялась надрывным смехом сквозь слезы.
– Это не я, кто… однажды ты узнаешь кое-что обо мне. Я выйду замуж за Колдера, а затем он станет герцогом, и ты узнаешь кое-что. Когда настанет этот день, пожалуйста, пожалуйста, пойми, что у меня не было выбора. Ты вспомнишь, что я подчинялась своему отцу и что я была трусихой – но ты должен также помнить, что я любила тебя нежно и сильно. Причина, по которой я отказала тебе, заключается не в том, какой ты человек. Как раз потому, что ты являешься особенным человеком, мне очень трудно сделать это.
– Ты не трусиха. – Он поднес ее руку к губам. – Ты женщина чести, которая не станет нарушать слово, данное хорошему человеку. Я не смог бы так любить тебя, если бы ты не была такой. А Колдер хороший человек. Он никогда преднамеренно не обидит тебя. – В отличие от меня, ведь я уже причинил тебе слишком много боли своей настойчивостью.
Она не могла слышать этой его мысли, но, как всегда, она узнала о ней.
– И ты тоже хороший человек, лорд Рафаэль Марбрук. Ты можешь не разделять это мнение, но я не любила бы тебя так сильно, если бы ты им не был. – Ее голос задрожал и Рейф ощутил трепет ее пальцев, предвещающий неминуемые слезы.
Он потянулся к Фебе, притянул в свои объятия, устроив ее голову у себя под подбородком.
– Все будет хорошо, милая Феба. У тебя будет блестящая жизнь, а я буду иногда навещать вас и стану хорошим, беспутным дядюшкой твоим детям – буду кормить их сладостями так, что они заболеют, и покупать им игрушки, от которых будет слишком много шума.