- Джефри, вам действительно не надо было этого делать, - запротестовала Бретт.
- Пожалуйста, примите ее. Сделайте одолжение, - сопротивлялся Джефри. Вам даже не придется нести ее до дома, - сказал он, сунув книгу под мышку.
- Спасибо, надеюсь, я не показалась вам неблагодарной.
Бретт взяла его под руку, стараясь не допускать мысли, что ей нравится его внимание.
На Брум-стрит они свернули на восток, решив поискать кафе, где можно было бы пропустить рюмочку. Подойдя к Вустер-стрит, Бретт заметила желтый флажок на мрачном здании, в котором когда-то был завод. Он лениво развевался на легком ветерке. Уже почти пройдя мимо, она заметила имя Захари Ярроу, - Подождите минутку, - сказала она, остановившись, чтобы прочитать вывеску: "Театр "Тяжелое бремя" дает представление спектакля "Прошли времена для хороших манер" в постановке Захари Ярроу.
- Кто-то из ваших знакомых? - спросил Джефри.
- По-видимому, так, и я виделась с ним много лет назад.
У Бретт был очень ограниченный круг людей, с кем она могла бы вспомнить свою жизнь. Люди приходили и уходили, как заплаты на пестром одеяле, некоторые большие, некоторые маленькие, некоторые яркие, а некоторые бледные. Ей вдруг захотелось прикоснуться к части ее прошлого - человеку, которого она любила и потеряла, хотя и не по своей вине.
Бретт и Джефри вошли в здание через черную стальную дверь, которая подпиралась огнетушителем, и остановились от удушливой жары. Джефри задержался у входа, а Бретт прошла внутрь. Она спросила женщину, сосредоточенно читавшую программу за складным столом, дома ли Захари. Сняв очки, женщина извинилась и быстро взлетела по лестнице.
Через минуту Бретт услышала шаги, и Захари предстал перед ней. Он был в потертых джинсах и грубой рабочей рубашке, с трубкой в зубах. Он стал еще худее и как-то ниже ростом, но его глаза блестели по-прежнему.
- Я увидела вывеску... - начала она растерянно.
Бретт понимала, что встреча с ней напомнит Захари трагический эпизод в его жизни, и не была уверена, обрадуется ли он ей.
- Бретт... Я часто вспоминал тебя, хотел знать, что с тобой стало, прошептал он.
Слова с трудом подбирались. Последний раз она видела его в наручниках, после того как суд признал его виновным в непреднамеренном убийстве.
- Ты написал пьесу, - сказала она.
- Эх, я много написал за последние годы. Это счастливая случайность, что я в городе. В основном я работаю в периферийных театрах. Последние два года я жил в Миннеаполисе. Там родились мои "Прошли времена...".Здесь спектакль идет до конца месяца, а я уезжаю послезавтра. Все эти дни в Нью-Йорке я работал как проклятый.
Рассказывая, он не отрывая глаз смотрел на нее.
- Ты уже закончила школу?
- Давно. Шесть лет я прожила в Париже и только недавно вернулась, сказала она, не зная, что добавить.
- Отлично, малышка. Ты похожа на первый день весны - свежий и многообещающий. Я рад.
Он глубоко затянулся и выпустил дым так медленно, что он повис в воздухе, как туча.
- Очень рад, что ты зашла, Бретт. Ты была очаровательным, особенным ребенком, и похоже, ты осталась такой же. Чтобы начать жизнь заново, я должен был некоторые свои воспоминания запереть в сундук. В основном я держу его закрытым. Даже сейчас я не могу его отпереть и покопаться внутри.
Захари взял ее руки и поцеловал в лоб.
- Оставайся такой всегда... - сказал он, затем повернулся и медленно скрылся.
Джефри, наблюдавший со своего места у двери, появился в тот момент, когда первая слезинка покатилась по ее щеке.
- Вы не хотите пойти домой? - спросил он, беря ее под руку.
- Да, - сказала она слабым голосом. По дороге домой Бретт все время смотрела в окно автомобиля. Она страдала от невыносимой боли одиночества. Ей был нужен кто-нибудь, для кого она не была бы дополнительным багажом, который можно выбросить при случае, если дорога окажется нелегкой, а кто-то, кто смог бы исцелить ее израненную душу.
Подъехав к ее дому, Джефри спросил:
- Вы хотите, чтобы я остался, или вам надо побыть одной?
- Извините, я не так планировала закончить этот вечер, но, наверно, сейчас из меня не получится приятной компании, - сказала она.
- Вам ничего не надо объяснять. Джефри положил ей руку на плечо, быстро поцеловал в губы и смутился.
- Доброй ночи, Бретт.
- Доброй ночи, Джефри. Надеюсь, я не напугала вас. Обычно у меня другое настроение, - сказала она.
- Не беспокойтесь.
Глава 21
"Я не работаю четыре месяца", - подумала она, сознавая, как много прошло мимо нее в организационной неразберихе съемок и как давно она не испытывала чувства удовлетворения от своей работы. Но тетя Лилиан теперь здорова, переезд и ремонт закончились, и она снова готова взяться за свою камеру и снимать. Все будет не так страшно, как грозил Тодд.
На следующий день Бретт сидела напротив Лизи за столиком в ресторане. Измученная с утра и после тридцатого звонка получившая только четыре приглашения показать свой альбом, Бретт очень обрадовалась приглашению Лизи. Они несколько раз договаривались встретиться у Бретт на завтраке, но каждый раз в последний момент Лизи отказывалась. Сегодня она проводила исследование действия пестицидов на продукты питания, предназначенные для продажи, и оказалась недалеко от дома Бретт. Бретт предложила ресторан, удобно расположенный для обеих.
- Вы готовы заказывать? - спросил официант.
Бретт уже хотела сказать "да", но Лизи остановила ее.
- Еще нет. Дайте нам, пожалуйста, несколько минут подумать, - сказала она и, повернувшись к Бретт, воскликнула:
- Отгадай!
- Ты станешь репортером на Луне? - рассмеявшись спросила Бретт.
- Помнишь ту ночь в ресторане, когда мне стало плохо после обеда? И завтраки, от которых я отказывалась? Мне тоже было плохо!
Бретт не сразу поняла, почему ее подруга так радуется, что ей плохо.
- Лизи, ты не...
- Да, у меня будет ребенок! - восторженно заявила она. - Мы с Джо часто об этом говорили, еще когда не были женаты. Мы оба знали, что хотим семью и на самом деле не видели причин ждать.
- Ой, Лизи, не знаю, что сказать. Я так рада за тебя, - сказала Бретт, и слезы брызнули из ее глаз.
Лизи взяла Бретт за руку.
- Не плачь, а то я тоже сейчас разревусь, и нам понадобится швабра, чтобы вытереть лужу! Я плакала, когда меня тошнило. Мой доктор говорит, что это все из-за увлечения гормонами, и все же я счастлива. Мы все с Джо распланировали. В наши дни многие журналисты работают во время беременности, и я тоже смогу остаться на работе почти до родов. Мы с Джо решили, что после рождения малыша я возьму отпуск по материнству, а потом мой график будет гибким - ведь у меня море помощников. Не исключая моей мамы. Этот ребенок для нее действительно много значит, особенно после трагедии с Кэт.