Все мысли Эвы были заняты тем, как бы отвести родителей в маленькую гостиную. Они ни в коем случае не должны были увидеть омерзительного дружка Энджелла. Эве было ясно: мужчина пришел по каким-то своим грязным делишкам.
– Они приехали так неожиданно и уедут через неделю обратно, – проговорил мистер Морланд, в то время как Фрэнсис расстегивала пальто и снимала перчатки. – А если мы пригласим их, то рискуем получить ответное приглашение посетить их в следующий раз, когда будем в Атланте.
– Я не могу позволить, чтобы Регина начала распускать о нас нехорошие слухи, – твердо ответила миссис Морланд.
– Ты же прекрасно знаешь, как я отношусь к ним, и все-таки настаиваешь… Эва? – удивленно сказал отец, увидев ее. – Как ты себя чувствуешь, дорогая? – Он повесил пальто на вешалку. – А где все слуги?
– Я отпустила их. – Эва очень надеялась, что ей все-таки удалось привести прическу порядок. – И я чувствую себя намного лучше, спасибо. Простите, что я уехала так неожиданно.
– Может быть, ты просто съела что-нибудь не то, милая, – оживленно проговорила миссис Морланд. – Ну, ничего. Утром с тобой все будет в порядке.
Эва глубоко вздохнула и прикрыла глаза, борясь с легким головокружением.
– Да, я тоже думаю, что скорее всего я что-нибудь съела.
«Или выпила», – добавила она уже про себя.
– Мне хотелось бы услышать, как прошел вечер, – продолжила девушка. – Пойдемте скорее в маленькую гостиную, и там вы мне все расскажете.
Отец нахмурился и посмотрел на нее с недоумением.
– Может быть, пойти в парадную? – Он указал на дверь. – И я хотел выкурить сигару. У Хендерсонов жуткие сигары.
– Нет, нет! – Эва, улыбнувшись, бросила быстрый взгляд на мать. – Там не топили. Я уже заходила туда, там очень холодно. И вам, наверное, не стоит. Подумайте о маминых кружевах.
– Да, Джулиус, дочь права, – опустив глаза на кружевные манжеты, проговорила мать. – Если ты хочешь отравлять себя, можешь это по крайней мере делать в одиночестве. А мы с Эвой пойдем в маленькую гостиную.
– Я уверена, там горит камин, – настаивала Эва. – Папа, пойдем с нами.
Мистер Морланд, поворчав, направился за дочерью. Миссис Морланд засеменила рядом.
– Возможно, ты не обратила внимания, Эва, – проговорила она. – Регина Хендерсон рассказала мне, что в городе Синклеры. И их еще никто не приглашал к себе…
Когда они вошли в гостиную, Эва наконец вздохнула с облегчением.
– А почему Хендерсоны не позвали их сегодня? – спросила она, направляясь к дивану.
Огонь в камине, конечно, не горел.
– Регина сказала, – отозвалась миссис Морланд, – у нее стол всего на двенадцать персон. А с Синклерами было бы четырнадцать.
– Можно было разложить стол. – Отец мрачно подошел к камину и зажег стоящую на нем газовую лампу.
– И ты бы сидел в самом неудобном месте, – парировала миссис Морланд, – у них не такая уж большая гостиная.
– Я вообще с радостью остался бы дома.
– Ты просто сердишься на Синклера за то, как он отозвался о тебе в своей статье, – сказала миссис Морланд. – Но это же было двадцать лет назад!
– Уверена, на вечере вполне обошлись без мистера Балдини, – добавила Эва. – А Каллуму было бы гораздо веселее, если бы его оставили наедине со своими птичками.
– Ох! Бедный Каллум! – вздохнула миссис Морланд. – Он был так расстроен, когда ты ушла.
Эва сердито вздохнула:
– Извини, мама. Но он интересуется мною не больше, чем твоими уроками шитья!
– Нет, Эва, это не так, – обернулась к ней мать. – Регина постоянно рассказывает мне, как много он о тебе думает и говорит. – Она взяла Эву за руку.
– И что же ты рассказывала ей обо мне? – ласково спросила она. – То же самое?
Мисс Морланд отпустила ее руку и слегка отпрянула.
– Ну, хорошо. Я… ты же знаешь… – начала она, затем остановилась и раздраженно закончила: – Ты же знаешь, что больше тебе никто не сделает предложения!
– Мама! – Эва почувствовала, как горло ее сжимается от унизительных слов.
– Боюсь, я не могу с тобой согласиться, дорогая, – проговорил мистер Морланд и медленно сел в кресло.
Женщины изумленно посмотрели на него.
Он откинулся на спинку кресла.
– Здесь немного прохладно, не правда ли? – невозмутимо спросил он.
– Что ты имел в виду, когда сказал, что не согласен с мамой? – шагнула к нему Эва.
– Да, что ты имел в виду? – холодно глядя на супруга, спросила Фрэнсис.
Мистер Морланд закрутил кончик уса.
– Я думаю, у Эвы найдутся еще поклонники. Кто-нибудь посолиднее «бедного Каллума». Кажется, его так называют почти все.
Эва почувствовала, как у нее внутри все замирает. Она пересела поближе к отцу. Он загадочно улыбнулся ей:
– А как ты думаешь, о ком я говорю?
– Папа, – взмолилась Эва, – пожалуйста, не надо на до мной так подшучивать.
– Эва! – проговорила мать. – Если отцу хочется пошутить, ничего с этим не поделаешь. Я думаю, он говорит о мистере Балдини.
Эва вздрогнула.
– А, мистер Балдини. Цилла тоже мне говорила про него. Надеюсь, это неправда, – вяло сказала она, садясь на диван, не сводя при этом глаз с отца.
– Подумай, прежде чем отказываться, – остановила ее мать. – Миллисент Олден говорит, что он очень удачлив в делах. И у него виллы по всей Италии.
– Но, мама, он…
– Ладно, леди, – с терпеливой улыбкой проговорил мистер Морланд. – Фрэнсис, я говорил вовсе не о мистере Балдини. Он довольно туповат, почему и смешон.
Эва спрятала улыбку.
– Может быть, тебя больше обрадует, Эва, то, что я говорил о мистере Энджелле?
– Мистер Энджелл! – выдохнула миссис Морланд.
Улыбка сползла с лица Эвы, и она широко раскрыла глаза.
Мистер Морланд засмеялся:
– Да. Вижу, ты удивлена!
– Ннно… он же жених Присциллы… – заикаясь, проговорила Эва.
– Да, верно! – поддержала ее мать.
– Присцилла найдет себе другого ухажера, – махнул рукой отец. – У нее с этим не будет проблем. Но мне кажется, он завоевал скорее твое сердце, чем ее. И поразмыслив, я понял, что он тоже встал перед проблемой – увлекся не той сестрой.
– Но он же тебе ничего не говорил?.. – растерянно спросила Эва.
– Нет, конечно. Он не беседовал со мной на эту тему. Но я знаю людей, Эва. И то, что мистер Энджелл сейчас чувствует себя довольно неуютно из-за того, что сделал поначалу неверный выбор, – это для меня несомненно.
Эва переводила недоверчивый взгляд с отца на мать.
– И что… как… что ты думаешь об этом? – Она остановилась, хотя в глубине души понимала, что, вероятно, разговор пустой. Энджелл же уже сказал, что решил уехать.
– По правде сказать, парень мне нравится, – проговорил мистер Морланд. – Я отдам за него Присциллу, если он будет упорствовать. Но мне больше было бы по сердцу, если бы он предпочел тебя.
Эва с беспокойством перевела взгляд на мать: она боялась, что та не согласится с отцом.
– Ну хорошо, – безрадостно сказала миссис Морланд, – он интересный молодой человек, и я согласна. Но я не уверена, что он изменит так быстро свое мнение. Ошибившись раз с Присциллой, если он теперь торопливо начнет ухаживать за Эвой… мне не кажется это мудрым решением.
– Пустяки! – сказал мистер Морланд. – Просто парень поначалу не сумел оценить Эву.
Несмотря на некоторую сомнительность комплимента, Эва обрадовалась.
– Вот и хорошо, – сказала она и нервно засмеялась. – Хорошо.
Полный событий вечер, возможно, в сочетании с необычно большим количеством вина породил в ней какую-то нервную внутреннюю дрожь. Прав ли отец? Согласится ли Энджелл? Может, он останется, если узнает, что отец согласен?
Но все равно, несмотря на новости, ее не оставляла мысль, что в соседней комнате Энджелла шантажирует этот мерзкий тип. Энджелл не хотел, чтобы она слышала их разговор. Может быть, этот Трейс опасен? Может, он знает, что Энджелл вовсе не рантье и не имеет к продаже скота никакого отношения? Или разговор касался чего-то еще более страшного, о чем она не должна была знать?
– Ты будешь с ним счастлива, Эва? – спросил мистер Морланд.
Эва повернулась к нему. На глаза девушки навернулись непрошеные слезы. Она вытерла их дрожащей рукой. «Нет, – клялась она про себя, – больше никогда, никогда не стану употреблять спиртного!»
– Я думаю… – начала она, – я думаю… – Но подходящие слова никак не приходили на ум. Во всем происходящем словно было нечто неправильное. Ужасно, жутко неправильное. И изменить это было не в ее силах.
– Малыш, я пришел разрушить твою счастливую жизнь, – ухмыльнулся Трейс. – Мне не нравится, что ты так безмятежен. И то, что я говорю, – не пустые угрозы.
– Тогда что ты медлишь? Зачем эти долгие разговоры? Ступай, рассказывай!
Трейс пожал плечами и подошел к столу.
– Я жалею тебя по старой памяти, Энджеллочек. И даю тебе последний шанс. – Он взял сигару грязными кривыми пальцами.
– Тебе нужны деньги, Трейс? У меня их нет. Я живу на деньги Морландов, а у меня все так же ни гроша за душой.
Трейс расхохотался и откусил зубами кончик сигары. Он смачно сплюнул на пол и достал спички.
– Думаю, мисс Эва подкинет тебе деньжат, если ты попросишь. Держу пари, у нее-то их куры не клюют. Наверное, мне действительно стоит поговорить с ней. – Он зажег сигару, затянулся и удовлетворенно выпустил небольшое облачко дыма.
У Энджелла пересохло во рту.
– Она тебе не поверит, – сказал он.
Трейс выпустил еще одно облачко и сквозь дым взглянул на молодого человека:
– Не поверит? Даже если и так, тут найдется много людей, которым я смогу поведать твою печальную историю.
– Это не история, – сказал Энджелл уже более спокойно, – никто тебе не поверит.
Трейс расхохотался и выпустил струю дыма.
– Черт, Энджелл, ты бы посмотрел на себя в зеркало, – неприятно ухмыльнулся он. – Это любому видно.
– Я не желаю слышать об этом, – с отвращением проговорил Энджелл. Он отвернулся и направился к двери. – И я больше не собираюсь с тобой встречаться.
– Так я говорил о твоей негритянской крови, красавчик! – воскликнул у него за спиной Трейс.
Энджелл замер, но не обернулся.
– Взгляни на себя, у тебя волосы чернее воронова крыла. И кожа. Ты выглядишь как треклятый мулат.
Энджелл повернулся. Ему хотелось задушить негодяя.
Трейс покачал головой и стряхнул пепел на ковер.
– Твоя мать была чернозадой негритянской шлюхой, и любой в Джорджии подтвердит это.
При этих словах Энджелл вздрогнул и опустил взгляд. Кровь запульсировала у него в висках. Он так давно слышал это в последний раз, что уже стал и сам забывать об этом.
– Моя мать была гораздо чище, чем ты, Трейс, – резко проговорил он.
Трейс ухмыльнулся:
– Ну, понятно, кожа у нее была светлее. Но все прекрасно знали, что она негритянка. И она всегда знала об этом. И знала свое место. А тебя избаловали. «Маленький ангел Мэри» – так тебя называли. Незаконнорожденный, который ходил по дому с таким видом, словно когда-нибудь он будет принадлежать ему. Ха! День, когда родился Корд, был счастливейшим в моей жизни.
Энджелл тряхнул головой и сжал кулаки, так что ногти впились в ладони.
Да, он помнил день, когда родился Корд – его сводный брат. Сын добропорядочной белой леди.
Энджеллу было десять. До этого с ним все обращались как с сыном хозяина. Его воспитывали, любили, учили. Его будущее было обеспечено – он наследовал все. Так было, пока не родился Корд.
В тот день их с матерью собирались переселить в хижины за конюшней, к другим рабам. Теперь их ненавидели все. Белые ненавидели их за примесь негритянской крови. А черные считали их предателями.
Но что плохого было в том, что они просто хотели свободы? В том, что жили так, как можно было добиться освобождения? Эти вопросы мучили его с детства.
Они были рабами: мать – негритянка на одну восьмую и он – негр на одну шестнадцатую. Кожа у них была не темнее, чем у плантатора. Здесь было множество и других рабов с белой кожей. Но тот, кто рожден в рабстве, по закону, навсегда становится рабом.
Энджелл пригладил волосы и отвернулся от Трейса.
– Тебе никто не поверит, – хрипло повторил он.
«Но почему ему не должны верить? Ведь все это правда! – подумал Энджелл уже про себя. – Надо уезжать. Срочно. Сегодня же».
– Может, и нет, – легко согласился Трейс. Слишком легко согласился…
Энджелл медленно обернулся.
– Но я уверен, они поверят Синклерам, как ты думаешь? – Трейс уселся в кожаное кресло и, с наслаждением затягиваясь сигарой, выпустил очередную струю дыма.
Глаза Энджелла сузились, он промолчал. Синклеры. Соседи с востока. Полторы тысячи акров, две дочери, двадцать девять рабов.
– Да, я уверен, им поверят, – продолжал Трейс. – А они уже в городе. Я их видел. Сейчас они еще не знают, что ты здесь. И может быть, с моей помощью тебе удастся скрыть это. Видишь, я предлагаю тебе сделку, – я помогаю тебе, но тебе придется вознаградить меня.
Энджелл вздохнул. Ему необходимо выиграть время.
– То есть это шантаж?
– Не совсем, – нахмурился Трейс. – Больше всего я хотел бы, чтобы все узнали о тебе правду. Судя по всему, тебе улыбнулась удача, и ты прекрасно живешь. Хотя явно этого не заслуживаешь. Но сейчас мы можем заключить сделку. Может, немного твоей удачи перейдет ко мне. Ты ведь в долгу у меня, Энджелл.
Молча они мерили друг друга взглядами. Энджелл вновь вспоминал, как вскоре после рождения Корда Трейс зашел к ним в дом. Он хотел выгнать их. Но мать Энджелла была слишком красива. И Трейс решил заодно воспользоваться подходящим случаем.
Когда десятилетний Энджелл вбежал в дом, он увидел мать, распростертую на полу, всю в крови, придавленную сверху Трейсом. Не раздумывая он схватил кипящий котелок и выплеснул в лицо надсмотрщику.
А затем он бежал сквозь влажный мартовский лес. Бежал только затем, чтобы скрываться всю жизнь.
– Ты мне еще заплатишь за все, – низким голосом проговорил Энджелл. – Ты убил ее – этого тебе мало?
– Я ни за что тебе не собираюсь платить. И тебя бы убил, если б ты появился в окрестностях еще хоть раз.
Энджелл выдавил из себя улыбку:
– Ну, к счастью, я больше туда не возвращался.
Злоба исказила лицо Трейса.
– Пойми, Энджелл, ты у меня в долгу. И теперь я хочу получить его с тебя.
– Так что ты хочешь? Я же сказал, у меня ничего нет. Что я тебе могу дать? Разве что ты испытаешь удовлетворение, если я сбегу из Нью-Йорка?
– Нет, ты не убежишь, Энджелл. Ты слишком увяз в этом деле. – Трейс бросил сигару на стол. – Завтра я вернусь. И ты отдашь мне должок. И ты отдашь мне его по-доброму.
– Нет! – возразил Энджелл. – До завтра я ничего не успею найти. Дай мне времени, хотя бы до пятницы.
– Ха! – фыркнул Трейс. – Ладно, договоримся на послезавтра.
Послезавтра. За это время Присцилла успеет поговорить с отцом. А он сам может кое-что рассказать Эве. По крайней мере у него в любом случае будет время попрощаться.
А это уже было много.
Он исподлобья взглянул на Трейса:
– Хорошо. Я согласен.
Когда родители пошли спать, Эва направилась в большую гостиную. Энджелл, подперев ладонями голову, сидел в кресле перед камином.
– Энджелл?
Она сказала это тихо, но он все равно вздрогнул и быстро поднялся, отбросив упавшие на глаза волосы.
– Энджелл, что случилось? – повторила она настойчиво.
– Ничего особенного, – ответил он ровным голосом. – Трейс – довольно неприятный тип.
Эва почувствовала, как в ней просыпается страх. Страх за него. Что такого мог сказать этот Трейс, что так изменило Энджелла?
Она молча подошла к нему и взяла его руки в свои.
– Скажи мне, – сказала она, глядя ему в глаза, – у него действительно есть что-то, чем он может тебя шантажировать?
Энджелл изумленно посмотрел на нее, затем покачал головой, отвернулся и задумчиво почесал в затылке.
Наконец он сухо рассмеялся и повернулся к ней.
– То, что знает он, известно и тебе. – В его глазах мелькнул странный огонек. Они были полны одновременно страха, гнева и раздражения. – В основном.
– Поясни, пожалуйста, – попросила она.
– Ты же говорила с самого начала – мы слишком отличаемся друг от друга. Мы с тобой. Ну или я отличаюсь от всех. Мне не место здесь. Пора уезжать.
– Я ошибалась. Теперь мне так не кажется, – сказала она осторожно. – И отец о тебе очень высокого мнения.
– Нет, Эва. – Он опустил глаза и покачал головой. – Ты была права. Деньги, поведение, одежда – не главное. – Он беспомощно развел руками. – Я недостаточно хорош. Недостаточно хорош для тебя.
– Ты зря так говоришь, наоборот, это ты был прав раньше. Дело не в деньгах, внешнем виде и соблюдении определенных приличий. Дело в характере. А он у тебя… безупречный.
Энджелл печально улыбнулся.
– Эва, – взглянул он ей в глаза – Чем я заслужил такую оценку?
– Всем, – прошептала она.
Он глубоко вздохнул.
– Пожалуйста, расскажи мне, что случилось, – серьезно сказала она. – Доверься мне. Я постараюсь тебе помочь.
– Нет, – слабо улыбнулся Энджелл. – Думаю, ты не сможешь. И даже не захочешь, кода узнаешь.
Она перевела дыхание и сделала несколько шагов по направлению к нему.
Он помрачнел, и она остановилась.
– Что узнаю? О чем вы говорили с Трейсом? – с отчаянием взмолилась девушка. – Ты в долгах? Ты что-то украл? Убил кого-нибудь?
Энджелл смотрел в потолок.
– Нет, но очень хотел, – сказал он, – правда, давным-давно.
Девушка с облегчением вздохнула. Больше всего она боялась, что он замешан в убийстве. Но она даже это могла бы простить.
Внезапно ей пришла в голову другая мысль. Может, этот мужчина – отец какой-нибудь девушки, которую соблазнил Энджелл? И преследует его с тем, чтобы заставить жениться на ней?
– Дело в женщине? – резко спросила она.
– Что?
– Тут замешана женщина? – повторила она. – Может, ты… раньше… какую-нибудь девушку… – Она почувствовала, что краснеет от смущения.
Энджелл долго смотрел на нее непроницаемым суровым взглядом. В конце концов она отвернулась.
– Да, – наконец выговорил он.
Эва почувствовала, как у нее внутри все перевернулось. Она в ужасе закрыла глаза.
– Я уеду, уеду, как только смогу, – мягко сказал он.
– Может быть, мы могли бы ей помочь… поддержать… – Она остановилась. Ей стало стыдно. Горячие слезы обожгли ей глаза. Она отвернулась.
– Нет. Исправить положение могу только я, – твердо сказал Энджелл. И Эва поняла – продолжать спорить бессмысленно.
Он хочет уехать. Она понимала, что теперь ей надо попрощаться и уйти, но не могла. Она словно вросла ногами в пол от парализующей боли, ужаса и всепоглощающей любви к нему.
– Ну, теперь ты поняла? – спросил он. – Поняла, почему я для тебя не гожусь?
Эва не смела поднять глаза. Она чувствовала, что стоит ей пошевельнуться, и она рухнет на пол.
– Но я люблю тебя, – тихо сказал он. – Я хочу, чтобы ты знала об этом.
Энджелл повернулся и вышел из комнаты.