Ты погляди без отчаянья,
Вспыхнет ли, примет ли облик безвестного образа,
Будто случайного.
Это не сон, это вся правда моя, это истина.
Смерть побеждающий, вечный закон — это любовь моя.
Рабиндранат Тагор
Пробуждение. Ощущения такие смутные. Я не помню того, как сон поглотил меня, и что предшествовало этой моей усталости. Взгляд плохо фокусируется, когда я пытаюсь присесть и осмотреться. Иногда я отгоняю «мушек» возникающих перед глазами, рассекая рукой клубящийся воздух пространства и видя, как за моим движением возникают очертания новых предметов.
Яркий коричнево-бежевый свет льется из небольших окон. Освещая помещение в такие же тусклые тона. Воздух… Я не чувствую его, но дышу.
Время… Какое сейчас время суток? По ощущениям сейчас — вечный рассвет. И времени будто нет вовсе.
Оглядываюсь, чтобы понять — в помещении только я.
Где я?
Лаборатория?
Полуразрушенная комната с огромными часами… И я, кажется начинаю вспоминать…
Вспоминаю…
Хватаюсь за грудь, и там, где прежде была дыра, вижу, что рубашка цела и крови нет…
Но как же?! Я помню обжигающий выстрел, моя кровь…
Моя Нина!
Она была рядом тогда! Так, где же я? Что это за место? Я умер?
Оглядываюсь и не вижу никого, я здесь один… И по ощущениям, будто бы вовсе один…
Поднимаюсь быстро и осознаю — это старая башня с часами. А я в бывшем распределительном центре… Только вот… Помещение выглядит иначе: как старая лаборатория с картинок…
Все выглядит по-иному, а не так, когда все произошло.
Где был я, Нина… я помню ее прохладные руки на своих… Она видела мой последний миг… Она была рядом… она сказала мне…
Но как же?
Виктор… Он не воспользовался артефактом?
Я оглядываюсь и вижу многочисленные приборы, состоящие из резиновых труб и стеклянных колб. В центре — где располагаются часы — распределительный механизм. Все работает. Механизмы движутся. Мир осязаем.
Я в мире Полутонов…
Делаю шаг вперед, но словно плыву в пространстве, картинка меняется, будто кто-то перелистывает кадр. Такое бывает в осознанном сне, и я пока не научился им управлять.
Я понимаю, что не мертв… Но и не в своем мире. Возможно, это предсмертная агония… Но мир очень осязаем, он реален. И я должен действовать.
Вспоминаю слова профессора Рунольфа, сказанные мне перед выходом с ярмарки. Слова о том, что мир Полутонов создан разумно, в нем нет ничего хаотичного. Что нужно искать подсказки… И, что Аспену удалось оставить в нем «ключи» хотя бы для некоторых «дверей».
Я смогу выбраться?
Оглядываю помещение и вижу перед собой дверь. Ее точно никогда не было в башне. В моем мире, вернее, в той башне из моего мира, вместо этой двери была стена…
Получается, это одна из так называемых «дверей». В буквальном смысле «дверей», о которых намекал Рунольф. Он все знал?
Я дергаю ручку. Заперто. Что там говорил Рунольф? Искать ключи? Как они выглядят?
Я осматриваю помещение, залитое светло-бежевым светом. Главный механизм распределительного центра — огромные часы, идут хаотично, стрелки движутся друг к другу и расходятся… Оглядываю механизм… Здесь, определенно, нужен Марк, любой… И старший и младший, нужны оба…
Подхожу к рубильникам. Наугад дергаю один. Часовая стрелка начинает идти в нужную сторону. Дергаю второй — она останавливается. Третий рычаг — двигается минутная, четвертый — она останавливается.
Наша встреча произошла в полночь. Поэтому решаю выставить нужное время, дергая рычаги.
Часы бьют полночь. И я поворачиваю голову в сторону щелчка двери. Неужели!
Медленно иду к ней. Картинка при движении рассекается, расплываясь по боковым полям зрения, так, что я вижу только ручку двери, которую поворачиваю.
Темнота резко сменяется серым зимним пейзажем. Я оглядываюсь и понимаю… что стою на поле?
Белый снег. Он освещен, но источника света нет, я вижу белое покрывало и очертание темного леса вдали.
А еще я вижу заледеневшее озеро. Вижу…
Девушку. Она идет по льду, в одном светлом платье. Черные волосы рассыпаны по плечам, это… Эмили?
— Эмили! — кричу ей и бегу к ней.
Но она не слышит и не видит меня. Она продолжает идти. А я не могу до нее добежать, я будто топчусь на месте, едва ли приблизившись. Вижу, как трещит лед под ее поступью, но Эмили этого не видит.
— Эмили! Стой! — кричу ей, но она не слышит. Я не могу добраться до нее, пространство не движется, не меняется.
Но следом, вижу человека, он бежит за ней.
— Виктор? — говорю я, спрашивая себя же.
Это, действительно, Виктор, я поностью уверен в этом. Он направляется к Эмили. Но почему они здесь?
Миг, и лед трескается, Эмили не успевает отбежать и проваливается под лед. В следующий момент, вижу, как Виктор ныряет вслед за ней.
Метель усиливается, закрывая мне обзор. Я прикрываю лицо краем плаща, ветер сильный, но холода я не чувствую. Обернувшись, вижу, среди белого плена иную картинку — островок.
Этот островок — неестественно сконструированный дом. Невозможная картинка. Дом несоразмерно выныривает из текстуры снежного поля.
Я захожу внутрь помещения, и передо мной предстает чей-то кабинет. Много рукописей. Книги. Приборы. Все выглядит заброшенным.
Не успеваю осмотреть помещение, как слышу звонок. Телефон. Я определенно понимаю и знаю, что это телефон. Поднимаю трубку, осторожно подношу к уху…
— Я не знаю услышишь ли ты мои слова, — хриплый мужской голос, — я и хочу, чтобы ты их услышала, но, одновременно, боюсь…
— Кто вы? Вы меня слышите? — говорю я в трубку, но голос на другой стороне молчит…
— Мне бы хотелось верить, что у тебя все хорошо… — тяжелый вздох, — но разбивается сердце, понимая, что я тебя никогда не увижу… и что ты никогда не узнаешь, как я любил тебя… как я пытался все исправить…
— Кто вы? — кричу громко в трубку, но кажется, тот человек на другом конце провода, меня не слышит… и даже эти слова говорит вовсе не мне… Может он не понимает?
— У меня все получилось, Эмили, я узнал это сегодня… — опять тяжелый вздох, — но цена была слишком высока… И я наказан тем, что никогда не увижу тебя и не услышу твой голос…
— Александр Аспен? — на меня снисходит понимание, — Это вы? — спрашиваю я, но знаю ответ. Как и знаю, что мне никто не ответит на мой вопрос. Этот телефонный разговор на самом деле — послание. И не мне…
— Времени мало… Я уже не могу ничего исправить… — говорит уже быстро, и голос немного удаляется от трубки, будто бы он оглядывался по сторонам, когда говорил, — Если ты слышишь меня… я надеюсь, что ты не слышишь… но если ты в мире Полутонов, незамедлительно возвращайся назад. Тебе нельзя там быть! Только не тебе! Ищи «воронки», — посторонний звук слышится на заднем плане, — Эмили, знай, твой отец любил тебя, как и твоя мать… — говорит впопыхах, судорожно сглатывая, — Берегись того человека, ты поймешь кого… — гудки, Аспен недоговорил, но перед сбросом звонка, я успеваю услышать другой голос на заднем фоне…
Воронки. Нужно искать некие «воронки». Это порталы в наш мир?
Аспен смог приручить мир Полутонов. Он оставил послание. Для Эмили. Но она здесь. Была… Или нет. Я видел ее издали. И, кажется, у нее не было шрамов на лице. И Виктор… Он был другим… Моложе…
Поворачиваюсь на звук завывания ветра. Иду по коридору, слыша каждый свой шаг, усиленный эхом, и чем ближе я подхожу к новой двери, мои шаги становятся громче.
Открываю…
И все еще слышу ветер. Будто вьюга просачивается сквозь… трещину.
Воронка?
Осматриваю новое помещение. Это дом, темная кухня с белой печью. Сумерки.
Это место такое. Не могу понять… будто я чувствую, что здесь был кто-то важный для меня. Голова идет кругом, и я слышу стук своего сердца у горла. Ведь я вижу ее…
Нина…
Моя Нина…
Она…
Такая юная…
— Нина, — зову я и пытаюсь подойти к ней, но снова не могу. Я будто за невидимой стеной.
— Нина, принеси пожалуйста лампу в комнату, — слышится женский голос где-то вдалеке.
— Хорошо, мама! — Нина заворачивает на кухню и берет лампу…
— Нина! — кричу я, и чувствую… свои слезы… я и не заметил, как они успели скатиться по щекам.
Нина останавливается и медленно поворачивается, глядя в пространство сквозь меня… не видит меня.
На ее красивом лице недоумение. Она хмурится, озадаченно пытается понять что-то. Тяжело дышит.
Миг. И она роняет лампу, хватается за горло. На ее лице страх и паника.
— Нина! — кричу я, но она не слышит. Безысходность и страх за нее — вот, что я чувствую. И эти чувства поглощают меня, что я рычу сквозь зубы от жуткой боли, ощущая жгучие слезы, которые стекают к подбородку.
Я вижу над ней воронку, черную. Черные нити оплетают ее… Утягивая в небытие…
— Нет! — протяжно кричу, и все так же не могу приблизиться. Я вижу эту черную воронку. Злость. Боль. Потеря. Желание снести всех на своем пути… На пути к своей любимой…
Я сжимаю грудь, напротив сердца, там, где сейчас невыносимо болит… и ощущаю там… карточку…
Быстро, будто очнувшись, достаю фотоснимок… Наш с Ниной танец, фотокарточка которую вручил мне Рунольф.
— Нина? — слышу голос и направляю взгляд. Вижу перед собой женщину. Это мама Нины?
Она наклоняется к разбитой лампе, трогая осколки.
— Нина! Где ты? — она взволновано зовет дочь, оглядывается по сторонам.
Я слышу щелчок, и перевожу взгляд на невысокую тумбу с выдвижным ящиком. Подхожу и тяну ручку. Ящик открывается.
Мама Нины переводит взгляд на выдвинутый ящик, хмурится и делает шаг назад, недоумевая.
Я смотрю на фотокарточку в своих руках… Я должен сообщить…
Кладу фотоснимок в ящик и задвигаю его.
Женщина все так же стоит, держа в руке осколок. Она напугана, но все же, подходит и уверенно открывает ящик, на секунду одергивает руку… и потом достает снимок.
Несколько секунд она рассматривает фотокарточку. И на ее лице сменяется сразу несколько эмоций. Прикладывает пальцы к губам, вздрагивая. Она видит четкое изображение Нины, счастливой дочери. Видит и меня, но только на снимке. Переворачивает карточку и со смесью удивления и паники читает:
"Моим дорогим друзьям, любящим друг друга Нине и Джону, на добрую память от старого друга, Марка Рунольфа-старшего. В моем сердце всегда: похищенная иномирянка Нина и ее доблестный рыцарь Джон Вик…"
Рунольф… Спасибо тебе, дружище…
Мама Нины переворачивает фото и рассматривает изображение, опять прижимая пальцы к губам… Стекают ее слезы… Но женщина… улыбается сквозь них… Всхлипывая…
Я чувствую, что могу сделать шаг… Я прохожу мимо растерянной женщины, которая, будто чувствует мое присутствие. Я спешу в направлении черной воронки…
Оборачиваюсь, чтобы сказать… Мне это нужно, мне нужно сказать… даже, если меня не услышат:
— Я люблю вашу дочь… И я обещаю, что Нина будет счастлива… — меня уже засасывает черная воронка, но напоследок вижу, как женщина оборачивается и смотрит мне в глаза:
— Береги ее… — все, что успеваю услышать…
*** Продолжение от 15.11.23.***
Черные щупальца тьмы опутывают меня. По ощущениям, будто я ныряю в болото. Но знаю, что вскоре это состояние удушения пройдет, я жду завершение перехода.
Тьма рассеивается, как туман., стекая с меня тенью. И я оказываюсь в пустом глухом пространстве. Будто меня накрыли коробкой. Я иду по тусклому коридору. Под ногами не вижу пола, но слышу свои шаги, будто иду по плиточной кладке. Звук шагов усиливается, и я снова чувствую ветер…
Где-то здесь, совсем рядом, воронка.
Я бегу вперед, потому что вижу… Нину. Она на другом конце коридора, в нескольких метрах. Но я опять не могу добежать. Пространство не пускает меня. Я это понимаю. Нельзя? Не время?
Нина стоит, обняв себя за плечи, испуганно оглядываясь по сторонам. Дорожки от слез на ее лице.
Вижу, что рядом с ней, под ее ногами, воронка.
Нина не видит это перемещающий портал. А позади нее уже клубится тьма, и пространство позади постепенно разрушается. Вот-вот тьма почти добралась до моей Нины…
— Нина! — что есть сил кричу своей любимой девочке, вложив в этот крик всю боль, страх, волнение за нее. А еще неистовое желание, чтобы она была спасена. Чтобы, если это возможно, она была со мной.
Джон? — тихо произносит Нина, оборачивается, она делает шаг ко мне навстречу, но будто не видит меня, просто слышит мой голос… Идет, слыша меня! Она, когда мы были у Рунольфа, говорила, что в мире Полутонов ее звал голос… Неужели! Неужели это был мой голос… Нина назвала его "родным"…
— Нина, я найду тебя! Жди меня! — кричу, но мой голос заглушает подступающая бездна, позади нее.
Еще шаг в направлении ко мне, и Нина заходит в воронку и … исчезает. А позади нее пространство резко схлопывается. Будто черная дыра, бездна приближается и ко мне.
— Я вернусь, Нина! — говорю это в пустоту. И стремительно бегу назад, подальше, от стремящейся ко мне бездне. Я должен вернуться… Мне есть, ради кого…
Я просто бегу прямо, не знаю почему, я просто чувствую, что так надо.
Я вижу свет в конце тусклого коридора. Оглушающая тишина давит на уши, будто вакуум, я не слышу даже своего сердца и дыхания. Мои шаги, будто в густой жидкости. Тягучее пространство почти обездвиживает.
— Пожалуйста, помоги мне! — говорю это в пространство, едва шевеля губами, будто меня слышат… Нет… Я знаю, что меняКто-тослышит…
В следующий миг — ослепляющая белизна света…