Нина Эверинд
— Мисс Эверинд, — окликнули меня две воспитанницы из средних классов. Я остановилась перед своим кабинетом.
— На следующей неделе, на уроке литературы, расскажите нам снова "Ромео и Джульетта". Пожа-а-алуйста, — протянула Полли, сделав большие щенячьи глаза.
— Нет, лучше "Евгений Онегин" — перебила ее Томми, — это наши самые любимые романы, такие нигде не найти, только в вашей памяти! Девочки из класса тоже очень хотят услышать.
Ох, что они со мной делают. Маленькие романтичные принцессы. Улыбнулась им, хоть внутри было очень тревожно и больно в свете последних произошедших событий. Мои воспитанницы уже вступили в возраст, когда сердце уже хочет любви, чувств и эмоций, но рядом нет "того самого прекрасного принца". Да и вообще, нет родных, которые дарят любовь. Мы только есть друг у друга. Глядя на их много раз перештопанные платья, пообещала, что добьюсь хороших условий для приюта. И воспитанницы гимназии для сироток состоятся в жизни. Найду только Анну…
— Хорошо, девочки, я обязательно вам расскажу еще раз эти произведения, — обнадежила их я, — но вы мне поможете, и мы сделаем разбор личностей всех героев и обсудим, почему Евгений Онегин — весьма поверхностный человек, и уж точно не будем его романтизировать.
— Обещаем, Нина! — хором ответили девочки, убегая со всех ног, рассказывать радостную весть своим одноклассницам.
Что поделать, любят юные сердца произведения про любовь, пусть даже, несчастную.
Пообещав себе с начала недели заняться обучением воспитанниц (а значит, у меня будет стимул найти Анну), собиралась было отправиться оглядеть прилежащие территории приюта, но прежде, выпросить Слага подать заявление о пропаже воспитанницы, как…
Послышался робкий стук, а после дверь комнаты слегка приоткрылась.
— Мисс Эверинд, вы вернулись? — прервала мои размышления Валери, ровесница Анны, — Мисс Эверинд, мне нужно вам рассказать кое-что, я сначала не придала значение, а теперь мне кажется, что это очень важно…
— Боже, Валери, рассказывай скорее! — я подбежала к взволнованной воспитаннице, взяла ее дрожащие холодные руки в свои.
— Вчера вечером, когда я заходила в комнату после обхода, заметила, как Анна что-то прятала в матрац, и я не стала спрашивать ее, хоть мне и было очень интересно. А теперь думаю, вдруг что-то опасное приключилось, и у Анны теперь проблемы из-за моей безучастности. И ведь она сама была какая-то задумчивая и неспокойная, и будто бы меня вовсе не слушала, когда я болтала с ней. Вовсе отрешенная от мира.
Незамедлительно мы отправились в комнату, где была кровать Анны. Надо же! Как я не додумалась сразу проглядеть вещи Анны. Но я так спешила в управление и верила, что мне помогут, а не отправят, высмеяв при этом. Что ж, сама виновата. Заработала репутацию бунтарки, которой не верят.
Я проглядела матрац Анны. После того, как нашла небольшую брешь и нащупала там конверт у меня участился пульс. О нет! Секреты! Анна! Как же так.
Развернув письмо, я читала его по диагонали:
«Милая Анна, встретимся завтра, у таверны «Северный ветер» в шесть!
Марк»
— «Милая, Анна»? — в иной ситуации, я была бы рада за Анну, что у нее появился поклонник. Но сейчас, этот таинственное письмо, из-за которого Анна пропала, вызывает во мне жуткое состояние страха.
Как же это все усложняет, Анна пропала вчера днем, и я получается, уже больше суток топчусь на месте.
Спустя час. Таверна «Северный ветер»
Таверна "Северный ветер" находилась на приличном расстоянии от нашего приюта.
Мне удалось улизнуть, не попав на глаза Слагу, Валери обещала меня прикрыть, если что.
С каждым шагом, отделяющим меня от таверны, пульс учащался и сердце разрывала тахикардия. Мне не было страшно, что я могу попасть в передрягу, что в самом лучшем случае меня просто выставят глупой дурой. Мне было страшно за Анну. Верите или нет, но мое сердце чувствовало беду.
К слову, в таверну я отправилась прямиком от управления, где мне были, мягко говоря, не рады. Как знала, что не стоило туда заходить. Помощи не оказали, лишь потратила время и силы.
— Простите, вы не видели здесь вчера светловолосую девушку, невысоко роста, немного ниже меня, она должна была быть здесь с молодым человеком, его зовут Марк? — я обратилась к невысокой полноватой женщине, прибиравшей зал. Посетителей не было.
— Да, вчера заходила молодая парочка, странные они были, — задумалась старая официантка, ставя тазик с посудой и поправляя чепец.
— Почему странные? — если эта женщина будет так надолго задумываться, я умру от бешено бьющегося сердца. Мало того, что я не застала Джона и на худой конец этого нового сыщика из столицы — Гистли, будь он не ладен. Только потеряла кучу времени. А ведь скоро уже закат.
— Ну как, мисс, они сидели, напряженные, парень что-то говорил, — Женщина нахмурилась, вспоминая, — а потом девушка была уже в слезах…И все, они спешно ушли, парень оставил немного чаевых, интеллигентный такой… Но бедный, видимо студент, — заключила свидетельница странных событий.
— И к-куда они пошли? — сердце оледенело: Анна была в слезах…
— Да вроде бы туда, в сторону трущоб… — пожала плечами моя собеседница. Весь этот разговор ее ничуть не тронул.
— О, нет!
Выбежав на улицу, я посмотрела в сторону домов с арками, за которыми начинается тот самый, присутствующий во всех городах, «неблагополучный» район… Где расположены темные, в прямом и переносном смысле, организации вечерней жизни для высокопоставленных посетителей, а для всех остальных гиблое место. И если ты туда попал, то назад ты можешь не вернуться вовсе. Если же ты и вернулся, то никогда не будешь прежним. От этих мыслей мне стало тошно. Сейчас на меня смотрела та часть города, которую я обходила стороной, и даже не держала в мыслях, что когда-нибудь кто-то из моих воспитанниц окажется там.
Я отчаянно кружилась, рассматривая местность. Моя беспомощность меня морально убивала. Но я уже знала, что мне предстоит быть "проглоченной" новой территорией.
«Дело совсем плохо… Или нет?»
Мой взгляд остановился на юном пареньке, с нагловатым взглядом. Надо же, и давно он тут, на безлюдной улице? Невысокий, руки-в-брюки, картуз на пол лица, не по размеру, соломинка в зубах, вылитый Том Сойер.
— Чего вам, дамочка? Дыру протрете, — ошарашил паренек, — Если дело есть, то говорите, если же нет, то идите в свою школу, — выложил, как на духу, мальчишка, стряхивая со своего плеча невидимые пылинки.
— Занятно… Ты знаешь меня? — я приблизилась к пареньку.
— Конечно, кто вас не знает, это вас все время избегает мэр, которого вы закрыли в уборной на прошлой ярмарке урожая, — вот смеху-то было. А потом он вызвал Джона, чтобы вас выгнали, все такое, «блаблабла», и не пускали больше в мэрию, и приказали не приближаться к нему не более чем на десять метров. Я запомнил.
— Джона? Джона Вика? Ты близко с ним знаком, раз называешь его по имени? — у меня в голосе заискрила надежда, смешанная со страхом и еще чем-то … непонятным при упоминании Джона.
— Конечно! Он мой друг! И я на него работаю, между прочим, — с гордостью заявил малец, поправляя картуз и вытирая чумазый нос, — ближе к делу, мисс, если хотите, чтобы я заинтересовался вашей проблемой, — надо же, будто младший капо итальянской мафии передо мной.
— Я потеряла подругу, ее зовут Анна, она попала в беду. Вчера вечером она вышла из таверны и отправилась в сторону трущоб, — протараторила я, пораженная своим нагловатым новым знакомым.
— В голубом потертом платье, — снисходительно констатировал юный протеже Джона, закатив глаза.
— Да, видимо да! Расскажи мне, ты знаешь, где она!
— Ну, тогда нам только в одно место, мисс Учительница. И боюсь только, что оно вам не очень понравится… — мальчишка засеменил в темную арку, выплюнув соломинку, оборачиваясь проронил:
— Шевелите туфельками, нам надо раздобыть повозку. И… обращайтесь ко мне «Клык».
«А вот и нужное место»
Прячась в зарослях давно запущенных кустов роз, исколовшись о все шипы, как воришки, мы с «Клыком» пробирались к злосчастному месту. Выглядывая из забора живой изгороди так, что от оранжевых вечерних фонарей освещались только кончики наших носов.
— Это же…О, нет! Дом терпимости! Клык, ты уверен, что Анна там? — громким шепотом спросила я мальца. Я смотрела на Клыка и все еще не верила в происходящее.
— Я повторяю, что видел: Двое утырков вырубили того высокого хлыща, что разгуливал с вашей беглянкой, ее саму скрутили в бараний рог и уволокли к «Коллекционеру». А от него, по слухам — и моим надежным «источникам», у заплутавших смазливых девиц только одна дорога — к мадам Люсинде, вот в этот дом, — Клык указал на светящийся в темноте вечерней улици высокий вульгарный дом, из стен которого раздавалась веселая музыка клавесина, гомон и хохот работниц местной «культуры», а на пороге уже околачивались представительные мужчины в предвкушении «приятного отдыха», как им кажется…
— Боже мой! — я не верила происходящему. Я оказалась так близко к самому опасному месту для осиротевших юных девушек. Как часто «благочестивые сестры» пугали нас этим заведением, говоря своим воспитанницам, что с нашими грехами и непослушанием мы окажемся все здесь.
Ухмыльнулась себе. Они напророчили. Мне — так точно. Какая ирония.
— Мисс, прошу прощения, конечно! Но я вас довез сюда, и, чтобы Джон не узнал, что вы здесь, с вас еще два серебряных, — вот ведь мелкий шантажист.
— Ты думаешь, Джону это интересно? Ты серьезно? — спрашиваю Клыка и будто надеюсь, что это на самом деле так, — вот держи свои серебряные, — протягиваю мальцу еще две монеты, которые моментально исчезают в потайном кармане его затертой куртенки, — Клык, я заплачу тебе еще два серебряных, если ты меня дождешься здесь!
— Веселая вы! — ухмыльнулся Клык, — и как же вы планируете попасть в это здание? Мне хоть и двенадцать, но я уже знаю, что такой как вы, туда нельзя — пропадете, зуб даю! А меня Джон убьет потом, — прикусил язык парень. О чем это он? А, точно, о самом правильном блюстителе правил и порядка в целом.
— Я попытаюсь попасть туда и проверить, там ли Анна… Эмм… не знаю как, но выбора у меня нет. Нужно исследовать это кишащее опасностью здание, — тяжело выдохнув, и переведя взгляд, покосилась на жуткий «дом развлечений», — и попытаюсь найти и забрать Анну. А ты дождешься меня… нас… здесь.
Ну и все. Я отправилась "на встречу приключениям". Просто поражаюсь себе, и своему безрассудству. Наверное, это мой талант — безрассудство и отвага.
— Джон меня убьет, — уже вслед обреченно констатировал мне Клык, и, после, грустно-обреченное:
— Мне конец!