- А почему освобождают столько места? - с еле сдерживаемой яростью осведомилась Эмма.
Блейк посмотрел на нахмуренное лицо друга и опять ответил за него:
- Эмори счел, что лучше освободить побольше места: ведь людьми пренебрегали так долго, что он уверен: наберется много жалоб.
- Пренебрегали? - кипя от бешенства, повторила Эмма.
- Ну да. Нам же известно, что Фальк подолгу отсутствовал и длительное время не занимался судом.
- Это верно, не занимался. За два года нашего брака он ни разу никого не судил, - мрачно подтвердила она и после паузы добавила: - Судила я.
У потрясенного Эмори прорезался голос:
- Ты?!
- Да. Я управляла всем в отсутствие мужа, - ледяным тоном разъяснила Эмма. - Я ведала хозяйством, подготовкой воинов и проводила суды.
Блейк недоверчиво усмехнулся:
- Вы занимались муштрой солдат?
- Я позаботилась, чтобы у них был стоящий наставник, - поспешила уточнить Эмма.
- Хм... - Эмори некоторое время молча смотрел на Эмму, обдумывая ее слова. Его приятно удивила отличная выучка ее людей. Он ожидал, что они окажутся мало к чему пригодными, а вместо этого столкнулся с ловкими и трудолюбивыми бойцами. Конечно, им было далеко до сноровки его собственных воинов, но ведь война была ремеслом его людей, считавшихся лучшими бойцами в королевстве.
На мгновение Эмори подумал, не стоит ли похвалить Эмму за это, но решил не торопиться. Чего доброго, это ее смутит: женщины любят выслушивать комплименты своей внешности и умению вести хозяйство, а не таким мужским занятиям, как муштра солдат.
Эмма молча наблюдала за подготовкой большого зала к суду. По обычаю, лорды раз в месяц устраивали суд для своих людей, на котором рассматривали их жалобы и решали споры между ними. До замужества Эмма помогала в этом деле отцу, а потом, переехав в замок мужа, взяла эту обязанность полностью на себя. Как верно заметили Эмори и Блейк, Фальк не обращал внимания на проблемы своих людей, как, впрочем, и на жену.
Она могла бы сразу сообразить, что Эмори займется судом сам. В отличие от Фалька он не был равнодушен к своим подчиненным. Однако ее неприятно удивило, что он так вот сразу отберет у нее эту власть, во всяком случае, она никак не ожидала, что ее поставят об этом в известность последней. Даже слуги узнали эту новость раньше нее. Она почувствовала не злость, а большую обиду.
Тяжело вздохнув, Эмма опустила глаза. Прошлая ночь была прекрасной и волнующей. Ей показалось, что между ними произошло нечто... особенное... нежное... Они с мужем стали ближе. Она надеялась, что теперь они станут больше разговаривать, лучше узнают друг друга, будут обсуждать общие дела. К ее огорчению, оказалось, что муж подобных чувств не испытывает. Посмотрев в его сторону, она увидела, что его нет на прежнем месте. Пока она собиралась с мыслями, они с Блейком встали из-за стола и перешли к огню. Поднявшись со стула, она присоединилась к ним.
- Милорд... - обратилась она к Эмори и смолкла, когда он с сердитым лицом повернулся к ней. Тем не менее, переведя дыхание, она заставила себя продолжить: - Я подумала, милорд, что, поскольку я уже знаю прошлые споры и обиды селян и слуг, возможно, вы захотите воспользоваться моей помощью.
- Мне не нужно твое вмешательство, жена! - раздраженно отрезал Эмори. Меня оскорбляет, что ты могла даже подумать об этом!
- Я всего лишь хотела...
- Неужели ты так мало веришь в меня и мои способности?
- Нет-нет! - поспешила возразить Эмма, стремясь успокоить его уязвленную гордость. - Но...
- Никаких "но", жена. Ты занимайся своим делом, а я буду заниматься своим, - Эмори круто повернулся и направился к столу, но неожиданно остановился. Он не хотел так резко обойтись с ней. По правде говоря, он прекрасно понимал, что должен был сам сообщить ей о своих намерениях, и сердился на себя из-за того, что забыл об этом. Не улучшило его настроения и то, что Блейк отвел его в угол и стал выговаривать за пренебрежение тонкими чувствами жены. В который раз! Эмори до смерти надоело выслушивать поучения насчет того, как надо с ней себя вести. Он обернулся к Эмме, собираясь извиниться, но она уже поднималась по лестнице, направляясь в примерочную.
Эмори хотел было догнать ее, но как раз в этот момент в зал стали входить и выстраиваться вдоль стен люди, собравшиеся подать жалобы. Вздохнув, он решил отложить на время извинения и направился к столу, чтобы начинать суд.
- Наконец-то! - Уперев руки в бока, де Ласси яростно уставился на Эмму, едва она переступила порог. - Как я могу сделать работу в срок, если вас нет для примерки?
"Скорее для пытки!" - подумала Эмма, принимая покаянное выражение лица.
- Примите мои извинения, месье де Ласси. Меня задержали.
- Хм... - Поджав губы, он недоверчиво посмотрел на нее, напыжился и, театрально вздохнув, обратился к одной из швей: - Гита, подай мне золотую ткань!
Два часа спустя Эмма стояла на стуле посреди комнаты, утопая под бесконечными ярдами золотой ткани, наколотой на ее фигуру. Она стояла спиной к двери и не видела, как вошел Эмори. Когда он окликнул ее, Эмма от неожиданности чуть не упала со стула.
Благодарно улыбнувшись Гите, успевшей схватить ее за руку и удержать от падения, Эмма осторожно повернулась лицом к мужу.
- Я... - Он оборвал фразу, потрясенный золотым видением. Впервые Эмма предстала перед мужем не в черном. Даже в спальне, обнаженную, он видел ее на черном фоне. "Проклятие! Как же она прелестна! - восхищенно подумал он. Ангел! Красавица... Сияющая, воздушная... тонкая, плоская..."
Плоская?! Он заморгал, уставясь ей прямо на грудь, точнее, на то место, где она должна была находиться, где она ранее находилась]
- Бог мой! Куда они подевались?! Эмма растерянно посмотрела на мужа:
- Что подевалось, милорд?
- Твои... твои... - Приподняв ладони, он приставил их к груди, словно поддерживая горстями два больших невидимых плода.
- Милорд! - Вспыхнув алым румянцем, Эмма смущенно оглянулась на окружающих.
Женщины стояли разинув рты и не сводили глаз с грозного мужа. Месье де Ласси самодовольно улыбался. Однако улыбка портного мгновенно исчезла, когда Эмори в два шага пересек комнату и схватил его за шиворот:
- Ты что сделал с моей женой? Где ее груди?!
- Перевязаны! - взвизгнул портной.
- Перевязаны? - нахмурился Эмори.
- Они на месте, милорд. Я просто спеленал их. - При этих словах Эмори изменился в лице. - То есть это сделала Гита, - в страхе заторопился объяснить де Ласси. Его акцент пропал полностью. - Я, разумеется, и пальцем не коснулся ее...
- Ну так вели их распеленать! - грозно проговорил Эмори.
- Конечно, конечно, сию минуту.
- Нет муж мой, - возразила Эмма. - Им придется вновь перевязать их, когда вы уйдете.
Все еще держа портного за шиворот на весу, Эмори обернулся к ней и озадаченно нахмурился:
- Почему это они тебя замотают? И вообще, зачем они это сделали?
- Сейчас немодно иметь пышную грудь, - повторила Эмма слова портного.
- Значит, ты собираешься бинтовать их и впредь?! - Мысль эта неприятно поразила его. - Не делай этого, жена! Мне они нравятся! Нечего над ними издеваться! - Он обернулся к портному: - Не сметь их заматывать! Понятно?
- Да, милорд. Конечно, милорд. Не перевязывать грудь вашей жене. Я немедленно сниму это платье, чтобы Гита могла ее тут же развязать.