- Может быть, четыре минуты или пять. Поцелуй меня! Он застонал:
- Я уверен, что мы уже едем десять минут. Водитель, нельзя ли побыстрее?
- Сожалею, приятель. Почему бы вам не начать отсчитывать всех президентов?
- Но я не знаю всех ваших президентов! - Эрик закрыл глаза и, держа ее за руку, хриплым шепотом начал: водород, гелий, литий, бериллий...
- Что ты бормочешь?
- Те! Я пытаюсь вспомнить периодическую таблицу: углерод, азот, кислород...
Когда он добрался до меди, они подъехали к дому. Эрик сунул водителю комок кредиток, и они помчались к лифту.
- Перестань подталкивать меня, - взмолилась она, - я и так никак не попаду ключом в замочную скважину.
Оказавшись внутри, он прижал ее к двери, прижался к ней всем телом, его руки спешили и требовали ответа. Наконец и она запустила пальцы в его густые, взъерошенные волосы, сжавшись отчаянно в ответной дрожи. Она уже чувствовала себя на пике страсти, хотя знала, что они находятся еще только у подножия. Ее разум помутился от тех ощущений, что должны были прийти на настоящем пике. Она почувствовала, как его пальцы расстегивают ремень на ее джинсах.
- Не здесь! - вскричала Карен, потянув в спальню. Она закрыла дверь, заключив Себя в безопасную, все укрывающую темноту. Они упали вдвоем на кровать, слившись в самом жарком, какой только мог быть, поцелуе.
- Дай мне хоть на секунду перевести дыхание, - взмолилась она, приподнявшись, чтобы хватить немного воздуха. Она слышала, как Эрик скатился с края кровати. Кровать вздрогнула, и она услышала, как он выругался, как ей показалось, на четырех различных языках.
- Что случилось, Эрик?
- Не могу сбросить эти проклятые сапоги! - заорал он в ярости. - И не могу стянуть джинсы, пока не избавлюсь от Сапог. О, черт!
Она села и стала стягивать свои.
- Мои тоже не снимаются! Мы так долго простояли на этом чертовом приеме, что наши ноги отекли. Помоги мне, Эрик! Сними с меня, а я сниму с тебя!
Эрик вытянул ее ногу, захватил каблук сапога и спросил:
- Готова?
- Готова!
Наконец они свалились вместе посреди кровати в сплетении рук, ног, хохоте, поцелуев и неподатливых сапог.
- Индира? - Голос Эрика раздался где-то возле ее колен. Он звучал довольно слабо. - Как ты себя чувствуешь?
Карен тщательно взвесила свой ответ. Вопрос показался ей очень серьезным и потому требовал взвешенного ответа. Она лежала лицом к потолку, чувствуя себя такой легкой, такой счастливой.
- Эрик, я чувствую себя такой опьяненной и такой свободной.., как выпущенный из рук воздушный шарик в ветреный день. Свободной и полной ликования.., свободополной.., и ликованияполной.., и доброполной.., и снаполной...
- Я.., думаю.., мы.., спать...
- Спокойной.., ночи.., дорогой...
- Что случилось? - прорычал Эрик на следующее утро.
Карен не могла ничего вспомнить о том, что было после съемок. Она спала как убитая. Она попробовала пошевелить ногами. Они были какими-то странно тяжелыми. Карен села и похлопала себя по бедрам.
- Я все еще одета! - Сначала она вспомнила о сапогах, потом в памяти всплыло и все остальное. Она упала головой на подушку и закрыла лицо руками. Это, должно быть, из-за того странного чая, который мы пили.
Эрик застонал.
- Ты меня достаточно любишь, дорогая, чтобы отнести мою голову на кухню и влить в мое горло немного грейпфрутового сока и кофе? Мне кажется, что у меня на зубах лапландские рукавицы.
Она поцеловала его в лоб и откинула назад его спутанные волосы.
- Я так и сделаю.
- Это будет великим актом милосердия. А потом принеси ее назад и очень осторожно положи на подушку.
Карен сняла с себя сапоги и джинсы. Потом отворила дверь в холл, так, чтобы видеть Эрика, сбрасывающего свои сапоги и расстегивающего свой ремень. - Спасибо, добрая госпожа, - пробормотал он.
Она поцеловала его в ухо.
- Отдохни, пока я сварю кофе. Я позову тебя, когда все будет готово. Хочешь что-нибудь еще?
- Тебя, моя дорогая. Немедленно после сока и кофе. Если только моя голова не отвалится.
- Я принесу тебе аспирин.
Приготовив аспирин и поставив вариться кофе, она открыла холодильник и обнаружила, что у нее нет грейпфрутового сока. Однако она находила его таким кислым, что одна только мысль о нем вызывала у нее слюну. Но Эрик настаивал, что это единственная вещь, которая могла очищать его горло от нью-йоркской копоти.
- Я выйду, - сказала она, надевая брюки и рубашку. Но он уже мычал во сне, - чтобы найти для моего любимого грейпфрутовый сок, - пропела она, вытаскивая из шкафа пару сандалий. - Скоро вернусь, дорогой. - Она нагнулась, чтобы поцеловать Эрика в шершавую щеку. - Скоро вернусь, любовь моя.
Воздух обрушился на Карен, как лапа монстра, обжигающая и влажная. Идти сквозь него было все равно что сквозь горячее суфле. Пот стекал с ее плеч и сбегал по спине, собираясь на талии в лужицы. Стиснув зубы, она направилась в сторону Лексйнгтрн-авеню, где у Гристед продавался свеженадавленный сок, который Эрик особенно любил. И он, кстати, наверняка захочет съесть несколько свежих бриошей, добавила она про себя.
Она купила полгаллона грейпфрутового сока и три бриоша - два для Эрика и один для себя - и, прижимая к потной груди восхитительно холодную бутылку сока, поспешила обратно сквозь миазмы жары и смог. Карен надеялась, что Эрик еще спит. Она любила открывать по утрам дверь в спальню, так, чтобы мягкий свет из холла падал наискосок на кровать, а потом вносить поднос с завтраком на двоих и снова закрывать дверь, и слушать, как Эрик ворчит на нее из-за ее застенчивости, когда снимает с нее в темноте трико и слизывает масло с ее пальцев. Она ускорила шаги, ей оставалось пройти всего один блок.
- Вот она! - раздался вопль, который прозвучал, словно кто-то царапал ногтями по грифельной доске. К ней кинулась ватага девчонок, протягивая блокноты для автографов. Все они были одеты в сари, их глаза подведены краской для век, латунные браслеты звенели при каждом движении. Из-за угла вслед за первой высыпала еще одна группа. Карен кинулась к двери и навалилась на нее всем телом. Дверь была заперта.
- Ин-ди-ра! Ин-ди-ра! - скандировали они, сгрудившись вокруг нее. Подпишите, Индира! - грязная рука сунула ей в одну руку блокнот и втиснула ручку в другую.
Карен подписала и попросила:
- У меня нет времени подписать больше, я спешу.
Но в руку ей был уже сунут еще один блокнот, и еще один, и еще, и девочки все кричали: "Ин-ди-ра! Ин-ди-ра!". Она вспомнила ужасные фотографии рокзвезд, растерзанных их поклонниками, и вся задрожала так, что выронила ручку на землю.
- Я должна идти, - запротестовала она, едва не плача от расстройства.
Но толпа поклонниц все прибывала и прибывала. Они назойливо тянулись к ней.
- Я видела тебя вчера вечером в новостях!