Эйлин протянула ей листок бумаги.
- Это адрес Элги. Он окрашивает волосы лучше всех в этом городе. Я уже объяснила ему, что нам надо, и он ожидает тебя.
Она деликатно сложила ладони перед грудью, словно собираясь молиться. Потом наклонилась, как для благословения.
- Мир, Индира! - Она сладко улыбнулась. - Это карма.
Ничего не ответив, Карен пулей вылетела наружу, с адресом Элги, зажатым в руке.
Пройдя три квартала, Карен ощутила, что происходит что-то не то. Она не могла определить, что именно ее беспокоит, но что-то определенно было не так. И лишь остановившись у витрины магазина и увидев в стекле свое отражение, она, кажется, поняла, в чем дело. На нее больше не обращали внимания. Высокая индианка в цветастом шарфе и темных очках, в которую превратилась Карен Ист, выглядела экзотически, но не более того. Индира Сингх была частичкой толпы.
Впервые с тех пор, как Карен исполнилось шестнадцать, никто из мужчин на переполненной улице не повернул головы в ее сторону. Ни одни мужские глаза не попытались встретиться с ней взглядом, ничьи губы не причмокнули в восхищении. Казалось, она стала невидимкой.
Карей ускорила шаг. Неожиданное открытие взбудоражило ее воображение. И все время, пока она шла к Элги и пока он колдовал над ее головой, прядь за прядью окрашивая ее льняные волосы в глубокий черный цвет, она прокручивала в мозгу одну идею.
Проводя время в одиночестве в Абако, Карен все время размышляла над тем, что она назвала для себя "Моя Проблема". Мужчины никогда не пытаются узнать, кто она есть на самом деле, реагируя только на ослепительную внешность. Так, думала она, можно быть очарованным хрусталем винного бокала и даже не попробовать вина. С этой мыслью нелегко было смириться. Для своих поклонников она лишь объект - драгоценная блондинка, завоеванный приз. Я только выгляжу как Катрин Денев, но внутри я Анни Холл, всегда хотелось крикнуть ей. Но теперь, сказала себе Карен, все должно измениться. Кто сказал, что старое вино нельзя разливать в новые бутылки? Она сделает это, пока не сошел загар. Она будет встречать новых людей, и сама станет новой...
Щебетание Элги нарушило ход ее мыслей.
- Вы должны приходить ко мне раз в неделю, дорогая, чтобы я подкрашивал корни отросших волос. И внимание, постоянное внимание. В этом секрет, чтобы перекрашивание никогда не было обнаружено. А теперь, если хотите перекрасить остальные свои волосы...
- Остальные?
- Ну, вы же понимаете. - Он сделал неопределенный жест. - Там внизу... Но лучше не надо. Эти препараты токсичны. Я, правда, применял их для некоторых женщин, которые хотели быть полностью блондинками, но вам я бы не советовал.
- Никогда! - ужаснувшись, воскликнула Карен.
- Очень разумно. И ни о чем не беспокойтесь, ваш секрет умрет вместе со мной. - Он поправил последнюю прядь. - Ну, что вы скажете, Карен?
Она уставилась на женщину в зеркале, чьи черные брови дугами вздымались над карими глазами, иссиня-черные блестящие волосы падали до плеч.
- Карен? - спросил он встревоженно. - Называйте меня Индирой, - сказала она, улыбаясь своему отражению.
Глава 3
В тот самый момент, когда Карен вошла в студию Эрика Сондерсена, она уже знала, что здесь все не так. Не было неистовой суматохи людей из рекламных агентств, говорящих одновременно, не было нервного художественного редактора со стопкой композиционных набросков в руках, с карманами, набитыми маркировочными фломастерами, ни группы встревоженных представителей шелковых компаний, ни служителей, переходящих от группы к группе, разнося кофе и булочки.
В дальнем углу два ассистента ставили свет, в то время как третий разматывал поток двойного кабеля по полу. Карен осторожно прошла через студию, перешагивая через кабель, огибая рулоны бумаги для задников, увертываясь от подставок для софитов и штативов и отодвигая целые ворохи шелка.
"Что же все-таки происходит?" - размышляла она при этом. И тут ее озарило. Она должна была сразу понять, что что-то фальшивое было в том, как Эйлин сказала ей, что Сондерсен сам нанимает ее, - будто что-то недоговаривала. Фотографы не нанимают моделей! Этим занимаются рекламные агентства и их клиенты. Фотографы только делают снимки.., если только это не датские фотографы. Может быть, он нанял ее, чтобы снять датскую "голубую картину"? "Голубые фильмы" - порнографические фильмы, первыми их стали свободно снимать именно в Дании.> Эрика Сондерсена нигде не видно. Где же он тогда?
Человек, разматывавший кабель, обернулся и оказался Эриком Сондерсеном. На нем были табачного цвета французские брюки из шелкового вельвета в рубчик и сливового цвета майка с рукавчиками, которая свободно обрисовывала его мускулистую грудь. От левого плеча к правому майку украшала надпись Helsingor. Хельсингор? - удивилась она. Должно быть, Эльсингор, замок Гамлета.
- А где все? - нервно спросила Карен. Он улыбнулся с таинственным видом, отчего она разнервничалась еще больше.
- Больше никого не будет, - сказал он, подтверждая ее худшие опасения. Эти снимки я делаю для себя.
- Не понимаю, - солгала она. На самом деле она все прекрасно понимала и уже повернулась, чтобы вовремя броситься к двери. Но он повернулся вместе с ней, загородив ей обратный путь. С учетом его веса, рассчитывала она, ее спасет только проворство.
- Дело в том, что клиенты и их агентства оставались очень довольны моими снимками, но я сам нет. Модели были никудышные, словно пластмассовые. Я хотел бы чего-то более экзотического. Вот почему сегодня снимаю вас. А завтра весь этот шелк заберут.
Ничего подобного Карен раньше не слыхивала.
- Вы хотите сказать, что собираетесь пойти на риск, снимая под собственную ответственность? Клиент не заказывал вам эти дополнительные снимки?
- Да. Если фотографии окажутся такими, какими я надеюсь их увидеть, пошлю их им. Если же нет, - он пожал плечами и улыбнулся, - я по крайней мере сам буду доволен.
- Но кто оплатит мою работу? - Этот вопрос, определенно, должен был быть первым, заданным Эйлин.
Он мягко улыбнулся.
- Если им понравятся мои снимки, они заплатят, если нет, я заплачу. Мисс Лорд также будет удовлетворена. Ну, а теперь начнем. Да, раздевалка вон за той дверью, - сказал он, указывая на дальнюю стену. - Там уже костюмерша с вашей одеждой, гримерша и парикмахер. Скажите им, что я буду готов приступить к работе через два часа.
Карен почувствовала Облегчение, оказавшись в знакомой обстановке раздевалки. Пока ее причесывали, переодевали, опрыскивали лаком, приводили в порядок, обращали внимание на все детали, чтобы доведенное до совершенства лицо не изменилось перед камерой, она про себя улыбалась. Ей не о чем было беспокоиться. Никто никогда не увидит снимков, которые Эрик Сондерсен сделает сегодня утром. Неловко, конечно, что он взвалил на себя рее расходы, но никто никогда не увидит Карен Ист в этом отвратительном виде индианки. Фотографы могут работать на свой риск в Копенгагене, но уж, определенно, не в Нью-Йорке. Она наперед знала судьбу съемки - она станет просто пустой забавой.
Костюмерша одела ее в полупрозрачное белое сари, отделанное по краю золотой каймой, просвечивающее, как дым. Замысловатые золотые кольца были вдеты в мочки ее ушей, унизали пальцы и голые ступни. Ряды тяжелых золотых браслетов украсили руки, золотая сетка покрыла голову, единственный рубин размером в ноготь ее большого пальца сверкал во лбу, словно полыхающий глаз. Когда она осмотрела свое отражение в зеркале, у нее перехватило дыхание. Глаза, как огромные черные озера, волосы - черные, как ночь, завитками спадающие на плечи, губы - алые, как вишни. Перед ней была индийская богиня любви.
- Невероятно! - сказала костюмерша.
- Изумительно! - сказала девушка-гример.
- Вы похожи на Форт Нокс! <Форт>- места хранения золотого запаса США, в переносном смысле - сокровищница.> - сказала парикмахерша.
- Внутри которого ничего нет, - прошептала Карен, выходя из комнаты величавой походкой и с осанкой богини.
Они работали вместе под жаркими лучами софитов. Карен меняла позу за позой, чтобы лучше показать роскошные шуршащие шелка, забыв обо всем, что ее окружало - о лампах, о проворных ассистентах. Она видела только Эрика. Эрика бегающего, Эрика скорчившегося у камер, Эрика командующего: "Согни колено! Подними подбородок! Руку назад!" Ее позы следовали в ритме затвора его камеры, а тело мгновенно разворачивалось и вертелось на его голос. Ни с кем другим не работалось так непринужденно. Она абсолютно точно угадывала, когда он хочет, чтобы она выдвинула ногу вперед, когда - чтобы откинула голову назад. Карен доставляло истинное наслаждение чувствовать, как нежнейший шелк, словно вода, течет сквозь ее пальцы. Разматывая рулон за рулоном, она то обвертывала шелк вокруг себя, то куталась в него, словно в меха, а Эрик все повторял: "Еще! Еще! Еще!" И ее сердце, ее дыхание, самое ее существо следовали ритму этого "Е-ще! Е-ще! Е-ще!", и уже кровь приливала и стучала в ее ушах.
Наконец, когда он крикнул: "Выключить свет! Я кончил!" - она словно очнулась от сна. Казалось невероятным, что они закончили, хотя студийные часы показывали, что прошло три часа.
Полностью выдохшаяся, Карен снимала кремом гриш в опустевшей раздевалке. Костюмерша уже упаковала сари, пересчитала все кольца и браслеты и унесла их куда-то. Эрик постучал два раза в дверь и вошел. Его майка насквозь промокла от пота, пот блестел на его шее, белокурые влажные волосы прилипли ко лбу. Но глаза сияли, и Карен почувствовала, как ее сердце трепещет так же, как только что в ее руках трепетали все эти шелка.
Эрик стоял за креслом и разговаривал с ее отражением в зеркале.
- Индира, вы чудо! - сказал он с энтузиазмом, немного искажавшим его правильный английский выговор. - Я никогда еще не работал с такой моделью, как вы. По сравнению с вами все они, как мебель. Но вы... Вы абсолютно точно угадываете, что мне нужно. Как вам это удается?
- Не знаю. Просто чувствую, чего именно вы от меня ждете. - Ей казалось, что сердце теперь бьется так громко, что он может его услышать. В надежде обрести хладнокровие она стала пересчитывать лампочки, окружавшие зеркало. Хорошо хоть, что есть возможность напрямую не встречать взгляд этих чудесных серых глаз. Разговаривая с его отражением в зеркале, она как бы увеличивала дистанцию между ними.
- Должно быть, восточная интуиция, - сказал он задумчиво, потом хлопнул себя по лбу. - Ну конечно же! Вы же, наверное, занимались йогой. Вот что так Обостряет ваше восприятие. - Он придвинулся и положил руки ей на плечи. Они были горячими и тяжелыми, и ее ноздри уловили его запах - пьянящую смесь пота, дикого чебреца и еще чего-то, что заставило Карен подумать о волнах, с грохотом разбивающихся о скалы фьордов. Сердце ее продолжало гулко биться.
- Йогой? - Она едва не поперхнулась. Он с энтузиазмом кивнул.
- Да. Я, конечно, никогда бы не стал ее фанатиком, но с удовольствием попробовал бы. Там, правда, есть сложные позиции, которые, мне кажется, я никогда бы не смог исполнить. Может быть, вы смогли бы помочь мне?
Про себя Карен подумала, что с удовольствием попробовала бы с ним две или три позиции, но о йоге она не знает почти ничего, если не считать, что когда-то брала у Жанни, своей подруги, книгу о хатка-йоге, но так и не удосужилась ее прочитать.
- Сложные позиции требуют величайшего контроля духа и тела, так же как и простые, - только и могла ответить она, надеясь, что это прозвучит достаточно убедительно. И тут же снова стала считать лампочки.