— Но согласитесь, дорогая моя, как я смогу изображать всецело поглощенного вами кавалера, по большому счету ничего не зная о вас. Я буду выглядеть неубедительно, а это прежде всего не устроит заказчика в вашем лице.
— Да... пожалуй, вы правы.
Ситуация снова начинала выходить у Патриции из-под контроля. Только она решила вести себя уверенно и независимо, как этот ловкач снова навязал ей свои правила игры! Когда план только задумывался, она и не подозревала, что возникнет такое количество дополнительных препятствий.
— Знаете,— задумчиво проговорила девушка,— теперь мне кажется, что вы никогда не сможете быть всецело поглощенным кем-то и вряд ли у вас получится убедительно сыграть свою роль. Но если уж вы все-таки решились помочь мне и вам это даже любопытно, я не вижу смысла рассказывать о себе что-либо с глазу на глаз. Я буду чувствовать себя некомфортно. Давайте я лучше изложу свою биографию, привычки и характер в письме, а вы его прочтете на досуге.
Грегори прыснул, а потом просто в голос засмеялся.
— Мисс Орбисон, дорогая, с вами час от часу не легче. Ваши фразы надо бы записывать. Придумали какое-то письмо! Так только в допотопных любовных романах объясняются, а мы с вами, позволю напомнить, в двадцатом веке живем. Живите в ногу со временем!
Адамc так смеялся, что на его глазах выступили слезы. Патриция же готова была провалиться сквозь землю.
— Ладно, хватит издеваться! — резко прервала она его. — Вы так и не ответили, кто дал вам адрес моей квартиры.
Грегори равнодушно пожал плечами:
— Не понимаю, почему вас так сильно беспокоит это. Мне известны номера, адреса и еще многое другое о моих деловых партнерах.
— Возможно, но ведь я не одна из...
— ...этих людей, хотели вы сказать? — сурово перебил ее Грегори.— Но вы же, по-моему, сами настаивали на подобной формулировке.
— Поздравляю!— с издевкой, чтобы хоть как-то защититься, произнесла Патриция.— Вы поймали меня на слове. Но вы же прекрасно понимаете, насколько конфиденциально мое дело. Я старалась оградить себя...
— И основательно перестарались,— по-прежнему сурово прервал ее Адамc. — Не нужно было интриговать! Bы сами виноваты в том, что спровоцировали мое внезапное появление здесь, в вашем доме.
— Вы опять за свое, — враждебно парировала Патриция. — Я уже устала повторять, что интриганство и пошлые женские уловки никогда не были моими помощниками в общении с мужчинами. Вы просто избалованы, даже испорчены пристальным женским вниманием. Привыкли, что представительницы моего пола прямо-таки бегут к вам со всех ног, стоит только пальцем поманить.
Наступила тягостная пауза. Патриция перевела дух и нетерпеливым жестом откинула волнистую прядь, упавшую на глаза, а Грегори расстегнул ворот своей рубашки и ослабил галстук.
— Должен признаться, вы несколько преувеличиваете силу моего мужского обаяния. — Лениво усмехнувшись, Грегори Адамc нарушил тишину.— А о женском поле, о своих, скажем так, сестрах вы отозвались почти оскорбительно и слишком однобоко...
Девушка удивленно вскинула брови.
— Чему вы удивляетесь,— перехватил он ее взгляд. — Вы и впрямь довольно невысокого мнения о них, хотя и сами являетесь женщиной. Неужели вы не испытываете никакого чувства солидарности к дочерям Евы? Мой вам совет, никого не осуждайте. А если уж вам так не терпится высказать свое мнение, сделайте это с иронией, но по-доброму, без приговоров.
— Не вам отчитывать меня, — обвинительно бросила Патриция ему в лицо. — Особенно когда дело касается уважительного отношения к женщине.
Как уже однажды случалось, лицо Грегори стало более напряженным и рельефным, а цвет глаз приобрел свинцовый оттенок.
— Что вы хотите этим сказать? — мрачно поинтересовался рассерженный ее дерзостью мужчина.
Сердце девушки, как запертая птица, лихорадочно билось о грудную клетку. Она поняла, что снова зашла слишком далеко, непозволительно далеко, но отступать было поздно.
— Я, мистер Адамc,— уверенно вступила она,— да будет вам известно, регулярно читаю газеты, в которых сообщают о ваших подвигах, и мое положение, кстати, позволяет мне быть в курсе всех последних светских сплетен.
— Ну если так, то конечно,— разочарованно протянул Грегори.— По правде сказать, я думал, что вы умнее. А оказывается, вы составляете мнение о человеке, комбинируя газетные вырезки и досужие сплетни.
— Не только! — ринулась защищаться Патриция, понимая, в какое глупое положение попала.— У меня есть и более достоверные источники. Одна моя подруга...
— А имя у нее есть? — таким же разочарованным тоном поинтересовался Грегори.
Патриция уже успела пожалеть о том, что упомянула о Джуди. Она чувствовала, что известная пословица «Ради красного словца не пожалеет и отца» сейчас как нельзя лучше подходила к ней. От этого на душе стало как-то скользко, неприятно.
— Я дала слово, что сохраню ее тайну и имя в секрете,— стала оправдываться Патриция.
— Хорошо, что вы хотя бы наполовину сдержали его.— В голосе ее проницательного собеседника отчетливо звучала усталость.
— Да вы бы, наверное, ее и не вспомнили,— с укором продолжала девушка, в памяти которой, как освещенное вспышкой молнии, мелькнуло отрешенное лицо подруги.— По-моему, вы вполне довольны своей репутацией, так что какой смысл в этом разговоре!..
— Нет уж, давайте поговорим.— Голос Грегори снова зазвучал заинтересованно.
— Ну что ж, давайте.— Патриция, наоборот, пыталась выглядеть как можно более равнодушной.— Не будете же вы утверждать, что все напечатанное в светской хронике от первого до последнего слова ложь? Что у вас не было скандального романа с этой... как же ее звали?..
Она и не заметила, как снова увлеклась и перечислила сразу несколько известных имен светских див. Грегори смотрел на нее одновременно с иронией и какой-то затаенной нежностью. Наконец он решил прервать ее длинное перечисление.
— Достаточно, Патриция. Врать не буду, все эти дамы когда-то являлись частью моей жизни, но не потому что я испорчен или развращен. Уверяю вас, общественное положение человека никак не влияет на его отношение к женщинам. У самого обычного британского фермера, живущего, предположим, в Уэльсе, за его жизнь могло быть столько же возлюбленных, сколько у знаменитого киноактера или нефтяного магната.
— Вы можете не принимать меня всерьез, считать юной максималисткой, но слишком у вас все просто,— не унималась Патриция.
— Неужели вы никогда не расставались со своим близким приятелем, осознавая, что ваши отношения зашли в тупик, что вы придумали друг друга, что лучше для обоих расстаться?— Грегори Адамc подался чуть вперед и сделал глоток сока из высокого стакана.
— Нет, никогда, — безапелляционно заявила Патриция.
— Нет, никогда...— задумчиво повторил Грегори. — Наверное, мисс Само Совершенство, вы просто никого никогда не любили.
— Как это не любила! — вспылила девушка.— Любила, и не раз, я не какой-нибудь синий чулок! Сознаюсь, и я расставалась, но чтобы в таких количествах и с такой помпой!..
— Вот видите, — торжествовал Грегори.— Все-таки я оказался прав. А в том, что моя личная жизнь рассматривается под микроскопом, моей вины нет, и закончим на этом. Лучше посплетничаем о ваших поклонниках...— Грегори снова вальяжно откинулся на спинку кресла.
— Я не совсем понимаю вас, — насторожилась Патриция.
— А тут и понимать нечего,— спокойно продолжал ее проницательный собеседник.— Вы частично удовлетворили свое любопытство, я тоже хочу. Мы ведь теперь партнеры, и недосказанность только помешает нашему делу.
— Хорошо, мистер Адамc, — решила схитрить Патриция.— Я открою вам свое сердце, но прежде ответьте, кто дал вам мой адрес.
Грегори прекрасно понимал, что девушка хочет увести разговор на другую тему, но сделал вид, что попался на уловку.
— Я уже сказал вам, что доброжелателей всегда хоть отбавляй. Навести кое-какие справки не составило большого труда, а узнал я даже больше, чем можно было предположить...
— И что же вы узнали?
— Ну, например, что у вас интересное прозвище — Железная леди.
— А! Это?..— со снисходительной улыбкой протянула Патриция.— Тоже мне секрет! Просто люди почему-то считают, что если девушка ставит свою карьеру, какое-то дело превыше всего остального, значит, она не от мира сего или просто фригидна.