Эви кивнула: очевидно, женщины друг друга поняли.
- Поешьте, госпожа. Нужно сохранить силы для хозяина. Он вот-вот придет опять.
Придет. И скоро. О, черт побери...
Дрю выдавила слабую улыбку.
- Обязательно, Эви.
Едва Эви удалилась, она вытащила конверт, разорвала дрожащими пальцами и развернула письмо. "Моя дражайшая любимая кошечка..." Сердце Дрю упало. Краска бросилась в лицо. О, Жерар... мой дорогой Жерар... что я наделала? Что я наделала?
Все. Я сделала все, чтобы предать его и нашу любовь.
Господи...
Нет ни выхода, ни надежды.
Дорогой Жерар... слишком поздно. Ты с презрением отвернешься от меня, если узнаешь, КАК я ему отдавалась. Боже, как теперь быть? Как быть?
Дрю смяла записку, но тут же разгладила. Посредница. Луиза вызвалась быть посредницей. Она может отнести ответ.
Но как? Что она может ответить?
И что, если Корт обнаружит?
Но она должна, должна. Жестоко оставлять Жерару надежду. И тешить грезами себя.
Эви поможет. Достанет перо и бумагу, и она напишет письмо, которое уничтожит грезы, письмо, которое навеки отвратит от нее Жерара.
Но она так и не смогла это сделать. Не сумела найти слов. Немыслимо найти слова, если сидишь голой в постели Корта, через час после любовной схватки.
Возможно, ее молчание - самый красноречивый ответ. Жерар поймет, что она находится в безвыходном положении. И не имеет права оставить Корта. Убежать от него. Все это - несбыточные фантазии наивной молоденькой девушки. Но реальность вошла в ее жизнь и потребовала расплаты за все радужные иллюзии.
Нет. Она сохранит любовь к Жерару в сердце, чтобы перебирать в памяти радужные воспоминания, когда жизнь станет невыносимой.
Сделка между отцом и Кортом перевернула ее мир. Лишила романтики, галантности, рыцарства.
Бизнес. Деньги. Бушели риса и хлопка, цены за фунт. И она.
Товар.
И не должна никогда этого забывать. Корт должен оправдать затраты и получить свой фунт плоти. И она действительно только начала платить долги.
Милый Жерар, прости меня... потому что сегодняшнюю ночь я снова проведу с ним, и даже думать о тебе невыносимо...
- Она ничего не ответила, - сообщила Эви, когда принесла хозяину бокал вина. - Ей нечего сказать.
- Ясно.
Корт повертел в руке хрустальный бокал и поднес к свету, любуясь благородным багряным напитком. Посуда и вино богача, который может позволить себе все самое лучшее.
Богача, купившего себе жену.
Он задумчиво поднес к губам бокал. Ленуар не сдастся. Слишком много потерял и, возможно, рассчитывает на то, что он, Корт, не выказал особых чувств к Дрю. Очевидно, считает, что важнее всего для Корта Оук-Блаффс, а Дрю - просто довесок к сделке.
Возможно, эти соображения и побудили Ленуара написать столь отчаянное письмо. Он даже поклялся, что ее отец не пострадает. Несмотря на тот факт, что Виктор едва не покончил с собой от унижения.
Тот же Виктор настоял на том, чтобы Дрю никогда не узнала, кому в действительности он должен целое состояние.
Ленуару тем более невыгодно об этом болтать, чтобы не уничтожить любовь Дрю к нему. Не разоблачить собственную подлость. Виктору тоже ни к чему рисковать.
На какой постыдной тайне построен их брак!
Впрочем, Виктору, вероятно, все равно. Как только договор был подписан и Корт стал совладельцем плантации, Виктор вел себя идеально. Но недолго осталось до той минуты, когда игорный зуд вновь им овладеет и Виктор начнет , убеждать себя, что ставка-другая в кости не повредит, тем более что теперь он просто не сможет потерять все.
Что же, посмотрим... Кроме того, есть немало способов разделаться с Ленуаром, и Корт не задумается выставить напоказ все его грязное белье, что бы ни стоило... если, конечно, Ленуар вознамерится всерьез преследовать его жену.
Вот из-за этого мужчина не может позволить одурманить себя парой стройных женских ножек, какими бы соблазнительными они ни казались.
Дрю...
Мгновенно вздыбившаяся плоть. Но чего и ожидать?
Черт, черт... она не ответила на письмо, а он был готов прозакладывать Оук-Блаффс, что ответит.
Он хотел это тело, теплое, тугое, лживое тело.
Корт сидел в кабинете, не в силах подняться, окруженный ее женским ароматом.
Он не может прожить ни минуты без того, чтобы не погрузиться в нее. Он пропал, но ему было все равно. Только не сегодня.
Сегодня...
Он приказал Эви привести Дрю в особенном... ночном... костюме.
Она вошла, и Корт холодно улыбнулся. Само совершенство. Темная вуаль закрывала ее лицо, придавая ей загадочный вид. Золотые кольца, сковавшие ее сладкие соски, и атласные ленты на запястьях.
У него закружилась голова. Их общее возбуждение росло с каждой секундой.
- Привяжи ленты к крюкам в стене, - приказал он Эви.
Действительно идеальная поза: руки подняты, груди выставлены и подрагивают, так что золото бросает отблески на белоснежную кожу. Глаза сверкают через черную вуаль, словно она догадалась о его намерениях.
Он расстегнул брюки, отбросил ногой и позволил ей полюбоваться живым доказательством его желания. Этого было вполне достаточно, чтобы она завороженно уставилась на его готовую погрузиться в нее плоть. Дрю задрожала, словно его мужественность возбуждала ее без меры и границ. Почти теряя сознание, она терлась о гладкую штукатурку стены, мечтая лишь о том, чтобы он взял в рот ее соски.
Корт и не представлял, что она может довести его до подобного состояния. Но плоть все продолжала расти и удлиняться. Дрю делала все, чтобы обольстить его, заставить вонзиться в нее, он видел это в ее взгляде. Но намеревался лишить ее этого удовольствия. Пока.