— Что делаешь? — спросил Драк, обнаружив меня в ночи на кухне.
— Собираюсь обновить каталог, про пленки напишу.
— Мы ведь так и не поняли, откуда они, — сказал Драк, наливая себе чай из чайника, который я вообще-то себе заварил.
— А я и не буду писать откуда. Просто укажу, как боролись. У меня есть мысль, почему они проявились, но проверить это будет не так-то просто.
Про чай я в результате совсем забыл, его пил Драк, пока не соскучился и не ушел спать. А я все сидел и сидел, придумывая, как понятно описать эти пленки и наши методы борьбы, не указывая Баруха и Уффа, потому что пока не готов был всем о них рассказывать. Кое-как закончил и продолжил размышлять о возможных источниках сегодняшней напасти.
На подоконнике завозился Уфф.
— Ты прости меня, — сказал он, — я тут немного поработаю по специальности. Ты мысль о происхождении пленок думаешь уже восемнадцатый раз. Без изменений. Не хочешь ли пойти спать?
Я засмеялся. Да, я определенно шел по кругу. А если и правда по восемнадцатому, то пора заканчивать.
— Ты прав, — признал я. — Пойду. Подумаю об этом завтра. А, нет, уже сегодня, но все равно попозже.
***
Боргер битый час пытался убедить Балакирева, что ему совсем не надо писать отчет о похищенном крокодиле Ильи Бульдегома, ведь крокодил нашелся, не о чем и говорить. И вообще это совершенно идиотская история, о ней надо срочно забыть.
Крокодил Ильи тихо стоял в лаборатории, никого не трогал, когда туда приехало семейство октопусов. Они давно договорились свозить детей, показать им работу Ильи, а, может, и приставить к делу, если получится. Приехали они втроем: мама Октава и юные Октош с Окталью. Дети, раскрыв рот, слушали рассказы Ильи и разглядывали оборудование. А посмотреть было на что. Один только экструдер для изготовления крокодилов, чего стоил.
— К сожалению, не смогу вам показать, как он работает, — оправдывался Илья. — У меня закончился туманный материал, и нового еще не набрали. Но я могу вам показать готовое создание. Ко мне!
И крокодил послушно подошел к Илье. Дальше Илья рассказал всю историю про форму, про земной прообраз — Нилькина, про причины появления третьей пары лап. Семейство Окто только ахало и охало.
— А потрогать его можно? — спросил Октош.
— Можно! — разрешил Илья и скомандовал, — это друг!
Октош погладил крокодила по голове. Крокодил поднял голову и с интересом посмотрел на Октоша.
— А что он умеет? — поинтересовалась Окталь.
— Он умеет всасывать в себя туманных тварей. Мы с Марком придумали механизм, по которому вот это чудесное создание вбирает в себя порождения пещер, а лишнюю воду сбрасывает вниз, чтобы не увеличиваться до бесконечности. Мы думали, что их можно было бы установить в каждой пещере для контроля туманной активности. Но у меня лабораторный экземпляр, а Марк своего гоняет по реальной пещере. Когда окончательно разберемся, сделаем еще. И форму поменяем, сейчас он у нас вот такой шестилапый.
— А он симпатичный! — сказал Октош и продолжил гладить крокодила по голове.
— Да, ничего себе такой, — подтвердил Илья и скомандовал, — вперед!
Крокодил дернулся, Октош от неожиданности стукнул его легким разрядом электричества и одернул щупальце, но крокодилу это никак настроения не испортило и он бодро дошагал до двери.
— Стоять! — остановил его Илья. — Он умеет выполнять несколько простых команд, но он еще и самообучаемый, так что все будет хорошо.
Они еще много о чем успели поговорить, Илья обещал приходить к детям на уроки естествознания, когда школа наконец нормально заработает или хотя бы определится с помещением. Окталь выпросила себе стеклянную мензурку и сама бережно упаковала ее в мягкую бумагу. Ближе к обеду они уехали.
Где-то через час Илья хватился крокодила. Он хорошо помнил, что тот стоял у двери, когда он провожал октопусов, но потом куда-то делся. Илья оббежал всю лабораторию, призывая конструкт вернуться, но это никого не нашел. Подумал, кому бы позвонить. Отцу? Марку? Дяде? И в результате позвонил Боргеру, потому что если есть полиция, то кому еще искать сбежавшие конструкты.
Боргер приехал. Илья сбивчиво объяснил ему функционал крокодила.
— Ты хочешь сказать, — уточнил Боргер, — что вы тут соорудили продвинутую версию туманной твари и теперь она где-то бродит?
— Ну да! Продвинутую! Она управляется.
— Если она управляется, то где она?
— Я не знаю.
— Не могла она испариться под солнцем?
— В принципе могла. Мы не проверяли, за сколько ее растопит.
— А что должно было остаться после нее?
— Управляющие диски из синего золота.
Боргер вспомнил, что у него есть поисковый артефакт, ведь не зря он столько времени проработал с Хансеном, вытащил его из машины, настроил на золото, и они обошли лабораторию и вокруг. Артефакт предсказуемо нашел те диски, которые остались невостребованными с прошлого раза и больше ничего.
Тогда Боргер потребовал рассказать все с самого начала, и тут Илья вспомнил, как Октош гладил крокодила по голове и как стукнул его током, когда испугался.
— Ага, — сказал главный и единственный полицейский Домино. — А ты не думаешь, что он перевел управление твоим крокодилом на себя? Случайно? Как вообще это создание трактует команду «Это друг»?
— Оно не нападает.
— Ладно. Давай съездим в бар к Октору, Октош ведь сейчас там должен быть? Других идей у меня пока нет.
Илья погрузил в машину контейнер для беглеца, и они поехали друг за другом, рассчитывая все-таки найти крокодила где-то по дороге.
Город жил своей жизнью. Магазин «Борис и Ко» вывесил на витрину объявление о новых ботинках с суперустойчивыми подошвами, которые должны были выдержать даже Стекающую пакость. Боргер подумал, что надо сказать ребятам, да и ему самому такие ботинки не помешали бы. Цена неприятная, но, в конце концов, деньги у него есть.
Из столовой Шмидта тянуло чем-то вкусным, а через улицу от нее ремонтировали помещение под магазин, но еще пока непонятно какой.
Илья ничего этого не замечал. Он так пристально разглядывал окрестности, что два раза чуть не врезался в Боргера. Тем не менее, они все-таки доехали до Октора без жертв и разрушений.
В баре почти не было никого, кроме хозяев, зато хозяева скандалили на всю улицу. Заодно и беглец нашелся. Он стоял прямо на стойке, Октош держал его за задние ноги, а Октор и Октава очень громко пытались его убедить, отдать конструкт Илье. Октава судорожно пыталась набрать Илью, но на нервной почве у нее никак не получалось. Она уже случайно позвонила Илону и Иволге, и сердито бросила телефон на стол.
— Вы не понимаете! Он мой! Он сам согласился!
— Как он согласился? Это конструкт! Как наша посудомоечная машина, — ревел Октор.
— А вот так! Я ему сказал «Ко мне!», он пошел.
— Я тоже ему могу сказать «Ко мне!»
— А давай!
— А ты отпусти!
— Да пожалуйста!
Октош отпустил крокодила. Октор решительно скомандовал «Ко мне!». Крокодил даже не дернулся.
— Видишь? — Октош опять схватил конструкт. — Он не хочет к тебе. Смотри, как я его научил. Вперед, танцуй!
Получив команду, крокодил двинулся вперед, по очереди выбрасывая средние ноги направо и налево. Уронил два стакана на пол, дошел до конца стойки и остановился.
— Назад! — скомандовал Октош, ничуть не смутившись.
Крокодил резво сдал задом и опять оказался у Октоша в руках.
Хозяева были так озабочены происходящим, что даже не заметили Илью с Боргером, когда те вошли.
— А это интересно! — проговорил Илья, когда крокодил завершил маршрут.
Октош замер.
— Ну-ка. Ко мне! — скомандовал Илья. Крокодил дернулся, свалился со стойки и прыгнул вперед.
— Ко мне! — завизжал Октош.
Крокодил скакнул назад.
— Ко мне! Вперед! — опять велел Илья.
— Нет, ко мне! — настаивал Октош.
Крокодил крутанулся на месте, как будто погнавшись за своим хвостом, и самостоятельно исполнил команду «В пар!». На пол упали три синих диска, а в воздухе повисло небольшое туманное облачко, которое тут же начало рассасываться.
Илья дернулся, чтобы сбегать за контейнером и собрать остатки, но понял, что не успеет. Туман оседал капельками на стенах и потолке, и через пару минут собирать было нечего. Небольшой фрагмент доплыл до Октора, но тот махнул щупальцем, и туман исчез.
Маленький Октош рыдал. Илья не знал, что делать — то ли утешать ребенка, то ли ругать за утаскивание имущества, то ли приносить всем извинения за избыточно резвый эксперимент. В конце концов он собрал с пола упавшие диски и положил в карман.
Октава подхватила рыдающего Октоша и унесла его в подсобку, а Октор вздохнул и налил всем оставшимся чаю.
— Я не понял, что это было, — спросил Боргер.
— Октош перепаял ему голову, когда гладил, возникло двойное подчинение, от чего наш бедный крокодил сошел с ума, — объяснил Илья.
— Он больше не будет, — мрачно пообещал Октор, убирая стекло от стаканов с пола.
— Да не в этом дело, — досадливо отмахнулся Илья. — Я сам виноват, эксперимент полностью сырой, надо было его в ящик спрятать. И потом я благодарен вам за найденную уязвимость. Проблема в том, что пока эта штука на синем золоте, она действительно самообучается, и заблокировать от таких вещей его полностью нельзя. Хотя… хотя… Если сделать его на другом управлении, такого не будет. Но он будет тупой и скучный.
Илья вздохнул. Октор тоже вздохнул. Боргер поглядел на них с интересом — вот ведь как все сложно.
В этот момент за стол подсел неизвестно откуда взявшийся Балакирев.
— Хотите чаю? — механически предложил Октор. А остальные вздрогнули.
— Нет-нет, спасибо, — вежливо отказался Балакирев, который свое питание брал неизвестно откуда. То ли из электричества, то ли уже пересел на фиррий. — Скажите, ваш сын уже успокоился? У меня есть что ему сказать.
Октор моргнул, исчез в подсобке и вернулся оттуда с несчастным Октошем.
— Здравствуйте, молодой человек, — доброжелательно посмотрел на него Балакирев. Октош только хлюпнул носом.
— Я хотел бы вам кое-что объяснить. Существо, которые вы приручили, не человек, не другой разумный вид и даже не животное. Оно конструкт. Я тоже конструкт и кое-что в этом понимаю.
Глаза у маленького Октоша округлились.
— У него появится что-то похожее на настоящий ум нескоро. При условии сохранения конструкции, конечно. — Балакирев посмотрел на Илью. Илья кивнул. — А в начальной фазе оно выполняет команды несовершенным образом. То есть то, что мы с вами сейчас и видели. Я уверен, его можно восстановить, но проблемы останутся. И от того, что вы будете прижимать его к сердцу, ничего не изменится. Повторение и последовательность, повторение и последовательность, вот ключ к успеху.
Октош прерывисто вздохнул.
— Я уверен, что Илья сможет сделать для вас отдельное создание с ограниченным функционалом, которое нельзя будет вот так перепрограммировать, что час назад вы столь блестяще осуществили. Но оно будет туповатым. Чистой игрушкой. А тот вариант, который мы тут с вами доблестно уничтожили, требует дисциплины прежде всего от вас.
— Я понял. Его нельзя брать домой, — печально произнес Октош.
— Да. Пока вы не уверены, что справитесь с ним и пока он всему, чему надо, не обучится, нельзя, — подтвердил Балакирев. — Я уверен, что Илья сможет привлечь вас к созданию нового конструкта, если вы будете вести себя ответственно и не ставить опасные эксперименты самостоятельно.
Октош закивал, переводя преданный взгляд с Ильи на Балакирева, а с них на отца.
Илья чуть не заржал. Вот ведь ловкая бестия этот Балакирев, подписал его на педагогическую деятельность не когда-нибудь, а сейчас.
— Ну хорошо, — Балакирев встал. — Раз инцидент исчерпан, угроза ликвидирована, я пошел.
И немедленно вышел. Никто ничего и сказать не успел.
— Что произошло? — вылетела из подсобки женская часть семьи.
— Нам предложено провести работу над ошибками во имя процветания мира и нашего духовного роста, — мрачно подытожил Октор.
— Чего? — обалдело переспросил Боргер.
Илья откашлялся:
— Я виноват, что выпустил эксперимент из-под контроля, а Октош в избыточной инициативе. За это мы должны будем поработать вместе, чтобы опасных ситуаций не было, а новый полезный опыт — был.
Боргер нахмурился. Чего-то они тут накручивают, но проблема решилась, вот и ладненько. Можно расходиться. Но тут из подсобки выглянула молодая Октрисс, которая одна не принимала участие во всем этом безобразии, и сказала, что готов пирог с курицей и рисом, и если кто-то…
— Да! — решительно ответили хором буквально все.
Когда Боргер благополучно добрался до Управления, он считал, что дело сделано, плод опасного эксперимента найден и уничтожен, все отлично. Но Балакирев считал иначе и требовал отчета.
— Ну зачем, — возмущался Боргер. — Я же разобрался! И ты сам все видел!
— Молодец, — похвалил его Балакирев. — Теперь отчет. Ты же не всю жизнь будешь здесь один работать. Твои будущие коллеги должны знать, что и как здесь бывает. Представь, если тебе подмогу прислали прямо с Меркатора. Или с Бодайбо. Что? Никогда не видел отчетов? Пришлю тебе пару штук.
Боргер вздохнул. Выпил чаю. Пошел покурить с Романом Николаевичем. Потом выпил еще чаю. И наконец сваял отчет на полторы страницы, выслал его Балакиреву и занес в каталог под номером один и названием «Дело о пропавшем крокодиле».
***
Утро у нас началось ближе к полудню. Котий изготовил два десятка горячих бутербродов с сыром, но этого оказалось мало, и пришлось ему сделать еще столько же, после чего кончился хлеб.
Потом пришло сообщение с таможни, что нам пришло три посылки. Одна — мне с книгами, вторая — Котию с его любимыми драже, а третья?
— Кому пришла посылка? — с недоумением спросил Драк, разглядывая сообщение, — и почему такая большая?
— Мне, — дожевывая последний бутерброд, сообщил Стефан, — то есть, нам. Нам чего-то грустно без кофе, и Марку тоже, поэтому мы заказали гейзерную кофеварку.
— И что мы в нее заправим? — нахмурился Драк.
— Что ж мы, идиоты, — обиделся Стефан. — Мы и кофе сразу заказали. Мешок.
— Ахаха, — обрадовался Котий, — будем играть в кофеварку! И судя по размеру посылки, играть можно много раз.
— Вы все время думаете о еде, — упрекнул нас Драк.
— И о питье, — поднял палец вверх я.
— А не о том, почему у нас в пещере всякая гадость живет, — не унимался Драк.
— Потому что мы классные, и пещера хочет с нами дружить! — предположил Уфф.
— Ну это конееечно, — протянул дракон.
— Я думаю, потому что у нас там синее золото. Помните, у Ганбата тоже была всякая активность. Пусть не такая, может, ее минотаврий подавляет, но синее золото у него тоже было, — предположил я. Со вчерашнего дня идеи лучше этой у меня не появилось.
— А это мысль, — задумался Котий.
— Нет, мне не нравится эта мысль! — заподозрил неладное Драк. — Это значит, что для проверки этой гипотезы мы должны выковырять оттуда все синее золото, а главный ковырятель тут я.
— Да чего там золота-то…, — пожал плечами Котий.
— Так мы не знаем! Сверху донизу в главном зале точно, а насколько глубоко — непонятно, — кипел Драк.
— А давай Костаса спросим. Из Пещернадзора. Я уверен, они уже знают. Более того, я думаю, он знал в тот же день, просто нам не до того было, — предложил Котий.
— Давай, — согласился Драк. — А пока мы спрашиваем, съездим на таможню. Твое драже само себя не получит. Кто со мной?
— Мы, — хором сказали Стефан с Георгием и я.
— Езжайте, — щедро разрешил Котий. — Я останусь, сварю рагу с овощами.
— И прочитаю 100500 отчетов, — съехидничал Драк.
— Это само собой, — согласился Котий. — Отчеты сами себя не прочтут.
— А еще, — сказал я, читая сообщение от Ильи, — нам снова нужен туманный материал. Илья угробил своего крокодила, надо новых, чтобы попробовать другое управление.
— Да ладно! — заорал Драк. — Как он мог его ухандокать в городе? Твой Барух в пещеру с нами сходил и ничего. Кстати, как он?
Я вытряхнул Баруха из артехрана. Крокодил встал посреди кухни и поводил мордой туда-сюда.
— Ну что, жив курилка? — спросил его я.
Барух ухмыльнулся.
— Я же говорю! Живее всех живых! А что с тем-то случилось? — хотел знать Драк.
— Судя по всему, он встретился с детьми Октора, — объяснил я, перечитывая сообщение.
— А, дети! Тогда понятно, — протянул Котий.
— Дети — это страшная сила, — подтвердил Георгий.
— А ты-то откуда знаешь? — с интересом уставился на него я.
— О, у нас дома была однажды такая история!
— Я расскажу! — перебил брата Стефан.
— Нет, я! — остановил его Георгий.