- Совершенно правы, мой бедный Хью.
- А брат Сен-Вира знает?
- Арман? Никто не знает, кроме тебя, меня и Сен-Вира. Хотя Арман, быть может, догадывается.
- И тем не менее вы с ним друзья.
- О, Арман ненавидит благородного Анри куда ожесточеннее.
Хью невольно улыбнулся.
- Так вы соперники - кто успеет раньше?
- Ничуть. Вернее было бы сказать, что Арман исполнен угрюмого омерзения. Ему довольно самой ненависти. В отличие от меня.
- Полагаю, он продал бы душу, лишь бы занять место Сен-Вира.
- А Сен-Вир, - мягко заметил Эйвон, - продаст душу, лишь бы закрыть Арману путь к этому месту.
- Да, я знаю. Тогда все поговаривали, что он женился лишь по этой причине. Обвинить его в том, что он любит свою супругу, никак нельзя!
- Да, - сказал Джастин и усмехнулся какой-то тайной мысли.
- Что же, - продолжал Хью, - надеждам Армана пришел конец, когда графиня подарила Сен-Виру сына.
- Совершенно верно, - согласился Джастин.
- Подлинный триумф для Сен-Вира!
- О да, величайший триумф, - любезно подтвердил его светлость.
Глава 4
ЕГО СВЕТЛОСТЬ ГЕРЦОГ ЭЙВОН БЛИЖЕ УЗНАЕТ СВОЕГО ПАЖА
Для Леона дни летели стремительно, и каждый приносил что-то новое. Никогда еще ему не приходилось видеть ничего подобного панораме, которая теперь развертывалась перед ним. Его ослепляла иная открывшаяся ему жизнь. Из грязной харчевни он внезапно перенесся к пределам роскоши: ел неизвестные блюда, носил хорошую одежду и совсем близко наблюдал аристократический Париж. Словно по мановению волшебной палочки, вокруг зашуршали шелка, засверкали брильянты. Яркие огни, величественные, внушающие трепет особы. Дамы, чьи пальцы были унизаны кольцами, а парчовые наряды таили неуловимые ароматы, порой останавливались, чтобы улыбнуться ему; знатные вельможи в напудренных париках, в башмаках с высокими каблуками, проходя мимо, иногда небрежно трепали его по волосам. И даже монсеньор иногда разговаривал с ним.
Модный Париж свыкся с ним гораздо раньше, чем он свыкся со своим новым существованием. Через некоторое время люди перестали провожать его взглядами, когда он шел позади Эйвона, но сам он еще долго с изумлением и восторгом созерцал то, что его окружало.
К большому удивлению домочадцев Эйвона, он все еще благоговейно обоготворял герцога. Ничто не могло переубедить его, и если кто-нибудь из лакеев в людской давал выход своим чувствам и позволял себе нелестные тирады по адресу герцога, Леон приходил в неистовый гнев. А поскольку герцог запретил пальцем прикасаться к пажу без прямого его распоряжения, лакеи перестали распускать языки в присутствии Леона, так как он чуть что хватался за кинжал, а они не осмеливались нарушить приказ герцога. Гастон, камердинер, считал это жаркое преклонение прискорбным заблуждением: его понятия о благопристойности возмущал самый факт, что кто-то становится на защиту его светлости, и он не раз пытался убедить пажа, что долг всякого уважающего себя слуги - питать отвращение к герцогу.
- Mon petit*, - сказал он категорично, - это смешно. Немыслимо. И mкme** возмутительно. Это противно всем обычаям. А герцог ведь не человек. Некоторые называют его Сатаной, и, mon Dieu***, у них есть на то причина!
______________
* Малыш (фр.).
** Даже (фр.).
*** Мой Бог (фр.).
- Я никогда не видел сатаны, - отозвался Леон из глубины кресла, в котором сидел, поджав ноги, - но не думаю, что монсеньор похож на него. - Он поразмыслил. - Но если он правда похож на дьявола, то, значит, мне бы очень понравился дьявол. Да и мой брат называл меня сыном дьявола.
- Какой стыд! - сказала толстая мадам Дюбуа, домоправительница, возмущенным тоном.
- Ну да, характер у него прямо дьявольский! - усмехнулся лакей Грегуар.
- Да послушай меня! - не отступал Гастон. - Господин герцог жесток! Кому это знать, как не мне! И я говорю тебе, moi qui te parle*, если бы он приходил в ярость, все было бы прекрасно. Брось он в меня зеркалом, я бы ничего не сказал. Так поступает благородный человек, аристократ! Но герцог... Ба! Он говорит мягко, так мягко, и глаза у него почти закрыты, а его голос... voilа, я содрогаюсь! - И он содрогнулся, но тут же воспрял духом под одобрительный ропот. - А ты, когда он говорит с тобой, как с мальчиком? Он говорит с тобой, точно ты его собака! А! Восхищаться таким человеком - непроходимая глупость! Невозможно поверить!
______________
* Это я тебе говорю (фр.).
- А я и есть его собака, - твердо сказал Леон. - Он добр со мной, и я его люблю.
- Добр! Мадам, вы слышите? - воззвал Гастон к домоправительнице, которая вздохнула и скрестила руки на груди.
- Он такой молоденький! -сказала она.
- Теперь я вам кое-что расскажу! - вскричал Гастон. - Этот герцог, что он, по-вашему, сделал три года назад? Вы видите этот дом? Он великолепен, он'стоит больших денег! Eh, bien! Я служу герцогу уже шесть лет, а потому вы можете мне верить. Три года назад он был беден! Одни долги и закладные. О, мы жили на широкую ногу, bien sыr*. Аластейры иначе не могут. Мы всегда были окружены такой же роскошью, но за блеском прятались одни долги. Мне это хорошо известно. Затем мы едем в Вену. И герцог... он, как всегда, играет по-крупному - это у них в роду! Сначала он проигрывает. Но вы бы не сказали, что это его удручает, - он по-прежнему улыбается. Это тоже у него в привычке. И тут приезжает молодой вельможа, очень богатый, очень веселый. Он садится играть с герцогом. И проигрывает. И предлагает удвоить ставку; герцог, он соглашается. Чего еще можно было ждать? Молодой вельможа все проигрывает и проигрывает. Пока, наконец, - бам! - играть ему больше не на что. Его богатство перешло к другому. Молодой человек разорен absolument**. Герцог уходит. Он улыбается... А! Эта улыбка! Вскоре молодой человек дерется на дуэли. На пистолетах. И он стреляет мимо, совсем мимо! Он был разорен и поэтому выбрал смерть! А герцог, - Гастон всплеснул руками, герцог едет в Париж и покупает этот особняк на деньги молодого вельможи.
______________
* Здесь: можете не сомневаться (фр.).
** Абсолютно (фр.).
- О! - вздохнула мадам и покачала головой. Леон чуть вздернул подбородок.
- Ну и что тут такого? Монсеньор играл честно. Этот молодой человек был глуп. Voilа tout!*
______________
* Вот и все (фр.).
- Mon Dieu! Вот как ты говоришь о пороке! А, я мог бы многое рассказать! Если бы ты знал женщин, которым герцог строил куры! Если бы ты знал...
- Мосье! - Мадам Дюбуа возмущенно подняла ладонь. - При мне?
- Прошу прощения, мадам. Нет, я ничего не скажу. Ничего! Но сколько мне известно!
- Некоторые мужчины, - сказал Леон задумчиво, - так уж созданы, по-моему. Я таких навидался!
- Fi done!* - вскричала мадам. - И такой молоденький!
______________