- Сын мой, вы описали малютку с чувством. Вы говорите так, словно понимаете ее.
- По разным причинам я хорошо знаю ее пол, отец мой.
- Пусть так. Но чувствовали вы когда-либо к женщине то, что испытываете к... этому бесенку?
- Она для меня больше мальчик, чем девушка. Признаюсь, я к ней очень привязался. Видите ли, так приятно иметь в своей власти ребенка ее возраста... и пола... который не думает о тебе плохо и не хочет сбежать. Я для нее герой.
- Надеюсь, вы им и останетесь. Будьте с ней добры, прошу вас.
Эйвон поклонился и поцеловал ему руку с несколько ироничной почтительностью.
- Когда я почувствую, что не в силах более сохранять героическую позу, я отошлю Леони - кстати, я беру над ней опеку - назад к вам.
- C'est entendu*, - кивнул де Бопре. - Пока я полагаюсь на вас. Вы позаботитесь о малютке и, быть может, вернете ее родным. Adieu, mon fils**.
______________
* Договорились (фр.).
** Прощайте, сын мой (фр.).
Эйвон вскочил в седло, бросил мальчику луидор и вновь поклонился, согнувшись почти к самой холке лошади.
- Благодарю вас, отче. По-моему, мы хорошо друг друга понимаем - Сатана и священнослужитель.
- Быть может, вы не заслужили такого прозвища, сын мой, - сказал де Бопре с легкой улыбкой.
- Не согласен! Мои друзья меня хорошо знают. Adieu, mon риrе. - Он надел шляпу и поехал через площадь в сторону Сомюра.
Мальчуган, сжимая луидор, помчался к своей матери.
- Maman, maman!* Это был дьявол. Он сам так сказал!
______________
* Матушка, мама! (фр.)
Глава 8
ХЬЮ ДАВЕНАНТ ИЗУМЛЕН
Неделю спустя после отъезда Эйвона в Сомюр Хью Давенант сидел в библиотеке, пытаясь развлечь совсем приунывшего Леона шахматами.
- С вашего разрешения, мосье, я бы сыграл в карты, - вежливо сказал Леон в ответ на вопрос, чем бы ему хотелось заняться.
- В карты? - повторил Хью.
- Или в кости, мосье. Но только у меня нет денег.
- Мы будем играть в шахматы, - твердо сказал Хью и расставил на доске фигуры из слоновой кости.
- Слушаюсь, мосье. - Про себя Леон считал Давенанта немножко помешанным, но, если он пожелал сыграть в шахматы с пажом своего друга, противоречить ему не следовало.
- Как вы думаете, мосье, монсеньор скоро вернется? - незамедлительно спросил Леон. - Беру вашего слона, - добавил он, что и сделал, к большому удивлению Хью. - Маленькая ловушка! А теперь - шах! .
- Действительно! Я что-то невнимателен... Да, по-моему, монсеньор вернется очень скоро. Попрощайся с ладьей, дитя мое.
- Я этого и ждал. А теперь я двину пешку вперед. Вот так!
- Много шума из ничего, petit. Где ты научился играть? Шах!
Леон закрылся конем. Играть ему не хотелось.
- Не помню, мосье.
Хью пристально посмотрел на него.
- У тебя поразительно короткая память, дружок, как по-твоему?
Леон взглянул на него из-под ресниц.
- Да, мосье. Это... это очень грустно. И поберегите ферзя. Вы не следите за ходами.
- Разве? Твой конь пропал, Леон. Ты играешь очень неосмотрительно.
- Да. Потому что я азартен. Правда, мосье, что на следующей неделе вы нас покинете?
Хью скрыл улыбку при этом хозяйском "нас".
- Совершенно верно. Я отправляюсь в Лион.
Рука Леона нерешительно застыла над доской.
- Я там никогда не бывал, - заметил он.
- Да? Но у тебя еще достаточно времени для этого.
- Да я вовсе не хочу туда! - Леон хищно взял беззащитную пешку. - Я слышал, что в Лионе много всяких запахов, а люди там не очень хорошие.
- И ты туда не поедешь? Что же, пожалуй, ты прав. Что это? - Хью повернул голову и прислушался.
Снаружи донесся какой-то шум, а затем лакей распахнул дверь, и в библиотеку медленно вошел герцог. Столик, шахматная доска и фигуры полетели во все стороны. Леон стремительно вскочил со стула и бросился к ногам Эйвона, забыв про этикет и умение себя держать.
- Монсеньор! Монсеньор!
Над его головой Эйвон встретился глазами с Давенантом.