- Ты прав, дитя, - ответил герцог. - Это Дувр. Так ты изволишь его одобрить?
- Да, монсеньор. Как-то странно видеть, что все вокруг английское, но мне нравится. Хотя, конечно, не понравилось бы, не будь здесь вас.
Эйвон налил себе в рюмку бургундского.
- Боюсь, ты льстец, - сказал он укоризненно, Леон улыбнулся.
- Нет, монсеньор. А вы заметили хозяина?
- Я хорошо его знаю. И что же?
- Он такой маленький, такой толстый, с таким красным-красным носом! Когда он вам кланялся, я подумал, что он вот-вот лопнет! Так забавно! - Его глаза заискрились смехом.
- Гнусная мысль, дитя мое. Видимо, чувство юмора у тебя довольно черное.
Леон радостно хихикнул.
- А знаете, монсеньор, - сказал он, борясь с неподатливым суставом. - Я в первый раз увидел море только вчера! Оно просто чудесное, только сначала оно у меня внутри все взбалтывало. Вот так! - Он изобразил рукой волнистое движение.
- Мой дорогой Леон! Право, это не тема для обсуждения за едой. Ты вызываешь у меня дурноту.
- Вот и оно вызвало у меня дурноту, монсеньор. Но меня не стошнило. Я очень крепко сжал губы...
Эйвон взял веер и звонко щелкнул Леона по пальцам.
- И продолжай их сжимать, дитя, прошу тебя! Леон потер руку, глядя на герцога с обиженным удивлением.
- Да, монсеньор, но...
- И не возражай.
- Да, монсеньор. Я и не хотел возражать, я только...
- Мой милый Леон, ты уже возражаешь. Ты меня утомляешь.
- Я просто хотел объяснить, монсеньор, - с достоинством ответил Леон.
- В таком случае, пожалуйста, воздержись. Сосредоточь свои силы на утке.
- Да, монсеньор. - Примерно три минуты Леон ел молча, но потом опять посмотрел на герцога. - А когда мы начнем ехать в Лондон, монсеньор?
- Какое оригинальное выражение! - заметил герцог. - Ехать мы начнем примерно через час.
- Значит, когда я кончу мой dйjeuner*, мне можно будет пойти погулять?
______________
* Завтрак (фр.).
- Я крайне огорчен, что вынужден отказать тебе в моем разрешении. Я хочу поговорить с тобой.
- Поговорить со мной? - повторил Леон.
- Безумие, по-твоему? Я должен сказать тебе нечто важное... Ну, что еще?
Леон разглядывал кровяную колбасу, и на лице у него было написано отвращение.
- Монсеньор, это... - брезгливо ткнул он пальцем. - Этого люди не едят! Фу!
- С ней что-нибудь не так? - осведомился герцог.
- Все не так! - категорично заявил Леон. - Сначала корабль сделал так, что меня затошнило, а теперь меня снова тошнит от... Вот от этого! Монсеньор, не ешьте этого, не то ва...
- Прошу, не описывай мои предполагаемые симптомы вдобавок к своим, дитя. О, бесспорно, тебя подвергли мучениям, но постарайся забыть! Съешь что-нибудь сладкое.
Леон выбрал пирожное и откусил кусочек.
- Вы всегда едите в Англии такое, монсеньор? - спросил он, указывая на ростбиф и пудинги.
- Всегда, дитя мое.
- Мне кажется, будет лучше, если мы тут не станем задерживаться, заявил Леон. - Я уже сыт.
- Ну, так иди сюда. - Его светлость уже перешел к камину и сел на дубовую скамью.
Леон послушно сел рядом с ним.
- Да, монсеньор?
Эйвон поигрывал веером, у его рта залегли мрачные складки, он хмурился, и Леон ломал себе голову над тем, почему его господин вдруг рассердился на него. Внезапно Эйвон взял руку Леона и сжал ее прохладными сильными пальцами.
- Дитя мое, мне приходится положить конец маленькой комедии, которую мы с тобой разыгрывали. - Он помолчал, наблюдая, как большие глаза становятся все испуганнее. - Я очень привязан к Леону, дитя мое, но ему пора превратиться в Леони.
Маленькая рука в его пальцах задрожала.
- Мон... сеньор!
- Да, дитя мое. Видишь-ли, я знал это с первой минуты.
Леони замерла, глядя ему в глаза с выражением раненого зверька. Свободной рукой Эйвон потрепал ее по побелевшей щеке.
- Такого большого значения это все-таки не имеет, дитя мое, - сказал он ласково.
- Вы... вы не отошлете меня?
- Нет. Ведь я же тебя купил!