- Конечно, я поеду, любовь моя. Именно об этом я и тосковала. Прелесть моя, на улице Рояль есть модистка... такие обворожительно-модные шляпы! О, я проучу Эдварда!
- Эдвард, - заметил герцог, - несомненно, последует за тобой, жаждя моей крови. Нам следует дождаться его.
- Милый Эдвард! - вздохнула миледи. - Я так надеюсь, что он приедет, ну конечно же он приедет. А теперь, во имя всего святого, рассказывайте! Иначе я умру от любопытства.
И Леони с Рупертом принялись наперебой рассказывать о своих приключениях благодарнейшей слушательнице. Фанни перебивала их уместней-шими восклицаниями, а когда услышала, как Ру-перт чудом избежал смерти, бросилась к нему и обняла прежде, чем он успел уклониться. Под конец же она уставилась в изумлении на его светлость и рассмеялась.
Герцог ответил ей улыбкой.
- Невольно чувствуешь себя пожилой, моя дорогая? Увы!
- Ничего подобного! - Миледи обмахнулась веером. - От скуки я чувствовала себя столетней старухой, но это похищение и погоня - ничего более сумасшедшего я в жизни не слыхивала! - возвращает меня к дням моей юности, ну, право же, Джастин, ты должен был бы разрезать его шпагой на куски, этого негодяя!
- Так думаю и я! - вмешалась Леони. - Я хотела, чтобы он очень пожалел, мадам. Такая дерзость!
- Совершенно с тобой согласна, душенька, но, если ты и правда облила его кофе, бьюсь об заклад, он уже пожалел. Какая ты проказница, деточка! Но даю клятву, я завидую твоей смелости. Сен-Вир? Да, я его хорошо помню. Шевелюра, способная запалить шесть стогов, и препротивнейшие глаза. Но для чего он это сделал, душка?
- Не знаю, - ответила Леони. - А монсеньер не хочет сказать.
-А, так ты знаешь, Джастин? Я могла бы и сама догадаться! Значит, ты ведешь какую-то дьявольскую игру. - Миледи закрыла веер с громким щелчком. Да, мне пора вмешаться! Я не допущу, чтобы твои сумасшедшие замыслы, Джастин, подвергали опасности милое дитя. Мой ангелочек, я дрожу при одной мысли о том, что могло бы с тобой случиться!
- Твои опасения за безопасность моей воспитанницы, Фанни, очаровательны, но, думается, я сумею ее защитить.
- Еще бы! - сказала Леони. - Разве я не принадлежу ему? - Она положила руку на локоть его светлости, посмотрела ему в глаза и улыбнулась.
Миледи взглянула на них и прищурилась. На лице Руперта она поймала многозначительную ухмылку и внезапно вскочила, говоря, что ей надо присмотреть, как разместят ее багаж.
- Ей-богу, в гостиницу его не втиснуть! - засмеялся Руперт. - А где ты будешь спать, Фан?
- Пусть хоть на чердаке! - объявила миледи. - Или в конюшне! Что может быть более подобающим в такой истории?
- Мне кажется, нет нужды подвергать тебя такому испытанию, - сказал герцог. - Гастон перенесет мои вещи в комнату Руперта, а ты расположишься в моей.
- Милый, это будет превосходно! Ты не покажешь мне дорогу, Леони? Право же, дитя, ты с каждым днем становишься прелестней! - Она обняла Леони за талию, и они вышли.
- Черт! Хорошенький клубок! - заметил Руперт, едва дверь закрылась за дамами. - Фан в дьявольски хорошем настроении, но - Господи! - неужели она поедет с нами?
- Полагаю, у достойнейшего Эдварда найдется что сказать по этому поводу, - ответил Эйвон.
- Не понимаю, как Фанни могла выбрать такого сухаря и почему ты ей потворствовал! - сказал Руперт.
- Мой милый мальчик, я ей потворствовал потому, что он достаточно сух, чтобы немножко ее отрезвить. И у него есть деньги.
- Да, конечно, но, ей-богу, от него молоко скиснет, если он над ним улыбнется! А одну Фанни ты пригласишь?
- Пожалуй, - сказал Эйвон. - Лучшей хозяйки для светских приемов мне не найти.
Руперт уставился на него.
- Ты намерен давать рауты и балы?
- На самую широкую ногу, Руперт. Весьма утомительно, но долг опекуна Леони меня обязывает.
Руперт выпрямился в кресле и сказал энергично:
- Можешь рассчитывать на мое присутствие до конца сезона, Джастин.
- Естественно, я весьма польщен! - Его светлость поклонился.
- Но... но ты позволишь мне быть твоим гостем? - спросил Руперт.
- Ты украсишь мое бедное жилище, - протянул Эйвон. - Да, дитя мое, можешь присоединиться к нашему маленькому обществу - с условием, что будешь вести себя с надлежащей осмотрительностью и воздержишься от того, чтобы отплатить моему дражайшему другу его собственной монетой.
- Как? Я не смогу его вызвать? - воскликнул Руперт.
- Так грубо! - вздохнул его светлость. - Можешь предоставить его моему... э... милосердию с чистой совестью.
- Бедняга! - сказал Руперт с чувством, поглядел в глаза брату и перестал улыбаться. - Боже мой, Джастин, неужели ты так его ненавидишь?
- Ба! - произнес его светлость. - Это словечко я заимствовал из лексикона своей малютки. Разве гадюку ненавидят? Она ядовита, омерзительна, и потому ее давят под каблуком - так я раздавлю этого графа.
- Из-за того, что произошло двадцать лет назад... с тобой? - осмелился спросить Руперт, дивясь собственной дерзости.
- Нет, мой мальчик, не поэтому, хотя и это - гиря на чаше весов.
- Значит, из-за того, как он поступил с Леони?
- Из-за того, как он поступил с моей малюткой, - негромко повторил герцог. - Да, дитя мое,
- Тут кроется что-то еще, - убежденно объявил Руперт.
- Да, и гораздо больше, - согласился герцог. Необычная суровость исчезла с его лица, и оно стало непроницаемым, как всегда. - Напомни мне, мой мальчик, что я задолжал тебе брильянтовую булавку. Если не ошибаюсь, это был солитер редкой красоты?
- Да, и ее мне подарил ты несколько лет тому назад.
- Хотел бы я знать, какое затмение на меня нашло? - заметил герцог. Видимо, ты... э... купался в лучах моего благоволения.
Глава 23
МИСТЕР МАРЛИНГ ПОЗВОЛЯЕТ УБЕДИТЬ СЕБЯ
На следующее утро леди Фанни изволила завтракать в постели и прихлебывала горячий шоколад, когда в дверь поскреблась Леони. Миледи поднесла руку к изящному ночному чепцу и пригладила золотые кудри, а потом крикнула:
- Войдите! Ах, это ты, деточка, - продолжала она. - Помилуй Боже, неужели ты так рано катаешься верхом?
На Леони была амазонка, и этот наряд дополняли начищенные сапожки, кожаные перчатки с раструбом и кисточками, а также черная касторовая шляпа с длинным пером, ниспадавшим на плечо.