- Мы в Лондоне так много слышали, - ответил Меривейл, - что, честное слово, я не мог не
приехать.
- И мы очень-очень рады! - с восторгом заявила Леони.
Его светлость протянул Меривейлу табакерку.
- По-моему, моя малютка говорит за всех нас.
- Эгей, это ты, Тони, или я совсем пьян? - раздался веселый голос, и лорд Руперт потряс руку Меривейла. - Где ты остановился? Когда приехал?
- Вчера вечером. Я у де Шатле. И... - Он обвел их всех взглядом. - Мне бы хотелось услышать, что с вами всеми произошло?
- Да, ты ведь был посвящен в наши эскапады? - сказал Руперт. - Черт! Черт, ну и погоня! А как мой приятель... провалиться мне, опять позабыл его фамилию... Ах да! Мэнверс. Ну, тот. Как он?
Меривейл взмахнул рукой.
- Умоляю, не упоминай при мне этой фамилии! - сказал он. - Вы трое сбежали из Англии и, клянусь, поступили умно!
- Не пройти ли нам в малую гостиную? - предложил Эйвон и направился с ними туда. - Надеюсь, вам удалось умиротворить мистера Мэнверса?
Меривейл покачал головой.
- Умиротворить его могла бы только ваша кровь, - сказал он. Расскажите же, что происходило с вами.
- Только по-английски и вполголоса, - растягивая слова, сказал его светлость.
Вот так вновь была поведана повесть о похищении Леони и ее спасении. Затем в гостиную вошла мадам де Воваллон в поисках этой последней и увлекла ее танцевать с пылкими поклонниками. Руперт удалился в карточный салон.
Меривейл посмотрел на герцога.
- А что говорит Сен-Вир об успехе Леони? - осведомился он.
- Ничего, - ответил его светлость. - Но, боюсь, он не в слишком большом восторге.
- Она не знает?
- Нет.
- Но сходство поразительно, Аластейр! Что говорит Париж?
- Париж, - сказал его светлость, - не говорит, а шепчется. И мой дражайший друг Сен-Вир живет под страхом разоблачения.
- Когда вы намереваетесь нанести удар?
Эйвон заложил ногу за ногу и уставился на алмазную пряжку туфли.
- Это, мой дорогой Меривейл, все еще в руках богов. Сен-Вир должен сам представить доказательства того, что я могу открыть.
- Тяжелое положение, - заметил Меривейл. - Чертовски тяжелое! У вас нет никаких доказательств?
- Ни малейших.
Меривейл засмеялся.
- Вас это, кажется, особенно не тревожит?
- Нет, - вздохнул его светлость, - нисколько. Я думаю, что смогу поймать графа в ловушку благодаря его очаровательной жене. Видите ли, моя игра - выжидать.
- Я рад, что я не Сен-Вир. Для него ваша игра должна быть пыткой.
- Я тоже так думаю, - согласился Эйвон безмятежно. - И у меня нет особого желания поскорее положить конец его мукам.
- Вы очень мстительны.
После небольшой паузы Эйвон сказал:
- Не знаю, насколько полно вы поняли всю глубину злодейства моего друга. Прошу вас, подумайте немного. Насколько милосердны вы были бы к человеку, который был способен обречь собственную дочь на жизнь, какую вела моя малютка?
Меривейл выпрямился в кресле.
- Я ничего не знаю о ее жизни. Она была тяжелой?
- Да, мой милый, очень тяжелой. До двенадцати лет ее - Сен-Вир! воспитывали как крестьянку. А потом она жила среди парижской canaille*. Вообразите убогую харчевню на грязной улочке, с тупым скотом хозяином и сварливой ведьмой хозяйкой. И порок во всех своих низменнейших формах повсюду вокруг моей малютки.
______________
* Чернь (фр.).
- Но это же был... ад, - сказал Меривейл.
- Вот именно! - Его светлость поклонился. - Самый худший ад, который только может быть.
- Какое чудо, что она прошла через это, не пострадав ни телом, ни душой!
Карие глаза поглядели в глаза Меривейла.
- Не совсем, мой дорогой Энтони. Эти годы оставили свой след.
- Полагаю, это было неизбежно, но я ничего не заметил.
- Вероятно. Вы видите шаловливость и бесстрашный дух.
- А вы? - Меривейл вопросительно посмотрел на герцога.
- О, я заглядываю в глубину, мой милый! Но ведь, как вам известно, я знаю женщин.