- С некоторыми привычками нелегко расстаться, - жизнерадостно отозвался Фландерс.
Гельман забрался на переднее пассажирское сиденье фургона и захлопнул дверцу.
- Достоинство таможенных законов состоит в том, - объяснял Фландерс, что в них предусмотрена награда за поимку нехороших парней.
- Правда? - удивленно воскликнула Дэни.
- Да, мэм. Я зарабатываю столько же, как в те дни, когда работал на правительство. А согласно конституции, бюрократы не имеют права причислять такой труд к неоплачиваемым сверхурочным.
- Отличная работа, Хуан, - произнес Шон, одобряя выбор Фландерса.
- И я того же мнения, - негромко отозвался Гельман.
Шон вновь обвел взглядом внутренности фургона, в течение нескольких секунд изучал их владельца и наконец принял решение.
- Если дело выгорит, - сообщил он Фландерсу, - для вас найдется еще немало работы. Ну как, интересно?
- Еще бы! Скажите еще, что у лягушки водопроницаемая задница!
Дэни прыснула.
С проворством, не сочетающимся с сединой во всклокоченной шевелюре, Фландерс забрался на водительское сиденье и объездными путями двинулся прочь от аэропорта. Сколько бы поворотов и перекрестков ни появлялось впереди, он ни разу не взглянул ни на карту, ни на дорожные указатели.
- Наша информация помогла? - спросил Шон у Гельмана.
- Насчет мест в отеле и остальных заказов все верно, - ответил тот.
- А визуальное подтверждение?
Гельман снял очки, протер их о рукав вельветовой куртки и снова водрузил на нос.
- Кассандра велела мне следить за ними издали, - сообщил он.
- С какого расстояния? - уточнил Шон. Улыбка превратила печальное лицо Гельмана в проказливое.
- Вчера вечером я сидел рядом со столиком джентльмена с Сицилии и его спутника-француза, - доложил он. - Опознал обоих.
Шон удовлетворенно крякнул.
- Они просидели весь вечер, попивая дорогой бренди и хвастаясь тем, как им везет с деньгами и женщинами, - добавил Гельман.
- Не говорили ничего полезного? - спросил Шон.
- Они беседовали по-французски, на единственном языке, который знают оба, и потому были вполне откровенны, но я не услышал ничего нового.
- Вы говорите по-французски? - вмешалась Дэни.
- Он знает десять языков, - сообщил Шон.
- А вместе с диалектом басков и финским - двенадцать, - поправил Гельман, - но какая разница?
- А я считал вас всего-навсего чересчур ученым мексиканцем, - заметил Фландерс.
- А я вас - еще одним тупым техасцем, - парировал Гельман.
Фландерс выпалил что-то пулеметной скороговоркой по-испански. Гельман живо ответил не менее продолжительной очередью. Оба рассмеялись.
- Похоже, они столковались на тринадцатом языке, - сухо заметил Шон.
- На каком? - спросила Дэни.
- На ломаном английском американцев испанского происхождения.
- Ты думаешь? Насколько мне известно, настоящие ругательства есть только в английском да в нескольких туманных диалектах.
- Если хотите, я могу стать вашим учителем, - предложил Гельман, оборачиваясь.
- Я сам позабочусь об образовании Дэни, - прервал его Шон.
Взглянув на него, Гельман молча отвернулся.
- Что слышно о Павловой и Касатонове? - продолжал расспросы Шон.
- Они остановились в отеле "Четыре времени года", в самом большом из люксов, - сообщил Гельман.
- У нас есть шанс подобраться к ним поближе?
- У Билла сохранились старые связи с местной охраной, - откликнулся Гельман.
- Эти двое ведут себя тихо, как мышки, - вступил в разговор Фландерс, если не считать следов крови на постельном белье.
- Чьей крови?
- Повязок я не заметил, - объяснил Фландерс. - Похоже, кто-то из них порезался и вытер кровь о простыню.
- Для некоторых, - негромко вмешалась Дэни, - секс - кровопролитное развлечение.
Шон исподволь бросил в сторону Дэни быстрый взгляд.
- Зная этих двоих, - отозвался он, - я ничему не удивлюсь.
- А в остальном, - закончил Фландерс, - они провели в номере две ночи и подкрепились тремя бутылками "столичной".
Фландерс взглянул на Шона в зеркало заднего обзора.
- Так пить способен не каждый, сынок, - добавил он. - Поверь слову знатока.