- Сначала беспокойному человеку пришлось выяснить, кто похитил шелк из священного храма.
- Кому? - недоумевающе переспросила Дэни. - Ах да, тебе!
- Вот именно, мне. Причем задача была не из легких. Я крался за Пакитом, как кот за мышью.
- За Пакитом? - переспросила Редпас. - Значит, Джилли был прав в своих подозрениях и шелк похитил кто-то из монахов Лазурной секты?
- Почему ты так решил? - спросила Дэни у Джиллеспи.
- Шон сам тренировал охранников, - просто объяснил Джиллеспи. - А я работал с людьми, которых подготовил он. К комнате, где хранился шелк, посторонних не подпускали и на пушечный выстрел, значит, похитителем был монах. Свой человек.
- А я не оценил теорию Джилли, - признался Шон. Прасам что-то спросил у него, и Шон ответил на том же языке. С улыбкой Будды Прасам произнес короткую фразу и замер в ожидании. Улыбка Шона угасла.
- Прасам напомнил мне древнее буддийское изречение, - пояснил он присутствующим. - Когда у глупого народа глупый вождь, этот народ обречен. Пакит считал своего ламу глупым вождем, а тибетцев, следующих за ним, глупцами, идущими к верной гибели.
- Он считал, что КНР - будущее умного человека? - спросила Дэни.
- Об этом он в конце концов и заявил мне. Первым делом он решил заставить глупцов забыть о суевериях прошлого.
- О священном шелке... - пробормотала Редпас.
- Вот именно, - кивнул Шон. - Пакит похитил шелк для Касатонова и только потом задумался. Он боялся, что Касатонов перережет ему глотку, как только получит шелк.
Джиллеспи хмыкнул.
- Мальчишка не так уж глуп, верно?
- Но и не блещет умом, - возразил Шон. - Он дрожал как осиновый лист, но не додумался вернуть шелк.
- Что же он сделал? - спросила Редпас.
- Отдал его Фану, а затем науськал его на Дэни и стал ждать скандала, который неизбежно бы разразился, если бы американку застали во время покупки краденой святыни. А китайцы выглядели бы при этом героями, спасшими бесценное свидетельство истории Тибета.
- ...которое потом увезли бы в Пекин "на хранение", - сухо закончила Редпас.
- Так и было задумано, - подтвердил Шон. - Но план не сработал. Пакит собирает мерзлый помет яков и медитирует в ледяной хижине, потому что вышеупомянутой американке хватило ума и присутствия силы духа, чтобы принять предложенную помощь.
Шон протянул руку Дэни.
- Сейчас под рукой у меня нет ни одной тибетской крыши, - сказал он, но я все равно хочу позвать тебя к себе.
Дэни прикрыла глаза, не в силах поверить, что ее мечта стоит перед ней, протягивая руку.
- А как же обет? - еле выдавила она.
- Прасам освободил меня от исполнения клятвы в тот же вечер, как увидел нас вместе, - сообщил Шон. У Дэни округлились глаза.
- Что?
- Буддийский обычай, - продолжал Шон. - Если исполнять клятву становится нестерпимо тяжело, тот, кто слышал ее, может отдать ее обратно. Я дал Прасаму обет безбрачия, а он вернул его мне.
- Но... на Арубе... ты... я... мы же не... - Дэни осеклась.
- Я не настолько мудр, как Прасам, - просто сказал Шон. - Я выдержал ровно три года, пока мы не оказались на пароме, плывущем в Ванкувер. Я понял, что в Тибете уже наступило завтра. Я сдержал клятву!
- Демаркационная линия времени! - вспомнила Дэни, которая наконец-то все поняла.
- Так ты согласна снова принять мою руку и разделить со мной новую клятву? - спросил Шон.
- Я и не отказывалась от своих обещаний, - дрогнувшим голосом выговорила Дэни.
- Знаю. Ты верна своему слову, Дэни, как и я.
Дэни не помнила, как подошла к Шону, - она поняла только, что вдруг оказалась в его объятиях.
Внезапно в тишине раздался голос Прасама Дхамсы.
- Он приготовил нам подарок, - перевел Шон. - Это ката.
- Что такое ката?
- Традиционный тибетский дар. Шарф с вытканным пожеланием добра.
Шон мягко повернул Дэни лицом к Дхамсе.
У нее перехватило дыхание.
Лама протягивал ей бесподобный шелк. Цвета индиго, насыщенный сумеречным светом, он переливался, вдруг становясь ослепительно-синим.
Дрожащими руками Дэни коснулась ткани, когда Редпас набросила ее на шею Шона и Дэни, соединяя их.
Частота переплетения была знакома Дэни, как звук ее собственного дыхания: впадина, подъем, пауза и вновь впадина и подъем.
Шелк Будды.
Но цвет был не тот-слишком яркий. Да и сама ткань выглядела как новая. Ее восстановили умело, но новые нити все равно выделялись среди рисунка. Давным-давно, возможно, столетия назад, кто-то украсил шелк нежной, кремовой бахромой.
- Переплетение... хрипло выдохнула Дэни. - Один и тот же ткач!
Улыбка Прасама Дхамсы стала еще безмятежнее. Он быстро заговорил.
- В семье Прасама из поколения в поколение передается легенда о том, переводил Шон, - как один из его предков соткал одеяние Будды. Он благодарит тебя за то, что ты вновь подтвердила: вся жизнь едина, а мы едины с ней.
- Но я не могу принять этот подарок, - испуганно воскликнула Дэни, касаясь шелка.
Дхамса поклонился и вновь заговорил.