Фрэнк мужал день ото дня. Остепенился, перестал вертеться под цокот каблучков. Все его помыслы теперь поглощала Дылда-С-Изумленным-Лицом. Я был удостоен:
– Мэри.
– Рад познакомиться…
Тоскливая пауза.
– Фрэнк, тебе не передавал Монти? Твой дядя опять тобой недоволен. Он тут разорялся, приказал тебе зайти к нему…
Я ожидал, что Фрэнк подмигнет мне и скажет что нибудь вроде: «Опять этот выживший из ума старикан!..», но «наследник» не принял пас. Изумленная, как оказалось, была совсем из другой оперы: замужняя сорокалетняя дама, мать троих детей. С Фрэнком ее познакомил муж.
Проходя мимо «Мэдисона», он присматривался к аккуратному, чистоплотному, хотя и из «простых», парню. А присмотревшись, подошел, завел пустяшный разговор и – пригласил в гости…
Фрэнк отвечал без обиняков, по-солдатски: я, мол, не гомосексуалист. Но муж это прекрасно понимал. Он-то был многоопытным, убежденным гомосексуалистом. Привязанный, однако, к детям, он ничего не хотел менять в своей жизни и – повторил приглашение.
Фрэнк пришел, и был радушно принят. Бокал виски, легкий треп, и вот уже он с Изумленной – в спальне, вдвоем, и робкий голос за дверью:
– Солнышко, ты о'кей? Все – хорошо?
– Да, да! Сделай так, чтоб тебя искали…
Расстегнув сюртук, Фрэнк продемонстрировал на рубашке вензель «CD»*. Это она подарила. Вынул из «пистончика» часы с крышкой. Серебряные. Подарил – муж.
Удачу свою Фрэнк объяснял трезво:
– Я человек не их круга. Семью не разобью. И зачем мне в мои годы эта женщина с детьми? А они обо мне заботятся. Хотят, чтоб я учился на бухгалтера, Мэри говорит, что устроит всю мою жизнь. (* Кристиан Диор.)