Как блудный сын к отцовскому очагу, вернулся я на русский «пятачок». Пока я работал в гараже, у меня не было ни времени, ни сил фланировать после захода солнца по деревянной набережной в толпе эмигрантов. Теперь старые знакомства восстанавливались. Будущий миллионер Миша попрежнему продавал сосиски, но уже поостыл, не рвался штамповать золотые медали. Он стал человеком серьезным: подыскивал рыбный магазин.
– Он сам не знает, что он ищет. Над ним же все смеются! – Мишину супругу душила зависть. – Скажите, Володя, я говорю неправду?
– Кто смеется?
– Наша жидовня! Пока он хлопает глазами, люди – торгуют!
Недели две назад на Брайтоне с большой помпой открылся магазин «Дары океана», где за стеклом витрины-аквариума плавали ленивые карпы, и с этого дня Мишина жизнь превратилась в сплошной кошмар…
– Ничтожество! – свербела Роза. – Я его, Володя, теперь иначе и не называю: «Мое ничтожество!»
Миша смотрел на жену, сосредоточенно размышляя: дать ей по морде сейчас или – потом? Разумница Роза однако не стала дожидаться решения, и ее словно ветром сдуло…
Полоса прибоя, шурша о песок, подкрадывалась к набережной; мы остались на лавочке вдвоем.
– Она еще прибежит и скажет: «Ой, знаешь, ты-таки был прав: они сгорели!» – пророчествовал Миша, глядя вслед удалявшейся супруге.
– О чем это ты? Кто сгорит?
– «Дары океана». Как они его открыли, так они его и закроют…
Тихо плеснула в темноте невидимая волна.
– Рыбный магазин, чтоб ты знал, Володя, нужно брать в черном районе…
– Почему непременно в черном?
– Негры покупают много дешевой рыбы.
Губы Миши дрогнули:
– Я нашел магазин!
Но в голосе слышалось не торжество, а страдание.
– Дорого просят?
– Не в этом дело. Хозяин хочет двадцать тысяч – «под столом».
– Этому человеку можно доверять?
– Человеку? Разве это человек? Это форменный Гитлер! Обобрал родного брата, которому восемьдесят лет, снял со старика последнюю рубашку…
– Как же можно давать ему двадцать тысяч под честное слово?
Миша запрокинул голову и поглядел в небо:
– Вот это самое говорит и мой адвокат…
Над нами горели бруклинские звезды.
– Но я дам ему деньги, Володя! Пусть она кричит, что я сумасшедший. Слушай: а вдруг это – мое? Понимаешь: мое счастье!..
На русском «пятачке» я чувствовал себя, как выброшенная на песок рыба. Я тосковал о желтом кэбе. Так заключенные, выйдя на волю, тоскуют по лагерю…